ЕВРОПЕЙСКАЯ СЕКУЛЯРИЗАЦИЯ КАК ГЛАВНЫЙ ФАКТОР ПРЕОБРАЗОВАТЕЛЬНОЙ ПОЛИТИКИ ПЕТРА I И ЕЕ ВЛИЯНИЕ НА ИСТОРИЧЕСКИЙ ПУТЬ РОССИИ

Кузнецов Д.В.

Кандидат исторических наук, доцент Омский Государственный аграрный университет им. П.А. Столыпина

ЕВРОПЕЙСКАЯ СЕКУЛЯРИЗАЦИЯ КАК ГЛАВНЫЙ ФАКТОР ПРЕОБРАЗОВАТЕЛЬНОЙ ПОЛИТИКИ ПЕТРА I И ЕЕ ВЛИЯНИЕ НА ИСТОРИЧЕСКИЙ ПУТЬ РОССИИ

Аннотация

В статье рассматривается проблема европейской секуляризации, которая являлась главным фактором преобразовательной политики Петра I. Как показывает автор, эта политика в конечном итоге  привела к масштабным и существенным изменениям как всего государственно-политического и отчасти даже социального строя России, так и самого культурно-генетического кода, духовного склада и характера Российской цивилизации.

Ключевые слова: «Просвещение», модернизирующееся государство, западничество, «чужебесие», «западноид», романо-германская ориентация, подражательность, национальная и культурная идентификация, «кризис души», константа, догоняющая модель

Kuznetsov D. V.

Candidate of historical sciences, Omsk State Agrarian University, PA Stolypin

EUROPEAN SECULARIZATION AS THE MAIN FACTOR TRANSFORMATIVE POLICY OF PETER I AND ITS IMPACT ON THE HISTORICAL WAY RUSSIA

Abstract

The article deals with the problem of European secularization, which is the main factor transformative policies of Peter I. As the author shows, this policy eventually led to large-scale and substantial changes as the entire state-political and even in part social order Russia as well as of the cultural and genetic code, spiritual warehouse and character of the Russian civilization.

Keywords: «Enlightenment», modernize the state, Westernism, «chuzhebesie», "zapadnoid", Romano-German orientation, imitativeness, national and cultural identity, "crisis of the soul", constant, catch-up model.

Реформами Петра I и всем дальнейшим ходом исторического развития Россия была выведена из состояния политической и культурной изоляции, ак­тивно включившись в историческую жизнь европейской цивилизации. С этим временем связаны первые массовые вояжи русских за границу, впоследствии превратившиеся в нечто напоминающее паломничество правоверных в Мекку. Тогда же разворачивается широкое привлечение иностранцев на русскую службу. Петр приглашает из-за границы различных специалистов, мастеров и ремесленников, деятелей науки и искусства. Начинается активное знакомство русского общества с европейской культурой и бытом, пробуждается интерес к гражданскому и политическому устройству западных стран.

«В западничестве, - как писал прот. Г.П. Флоровский о Петре,  - он не был первым, не был и одиноким в Москве XVII в…. Петр застает в Москве уже це­лое поколение, выросшее и воспитанное в мыслях о Западе, если и не в запад­ных мыслях… Новизна петровских реформ не в западничестве, но в секуляри­зации» [6, с. 350].

Заставив дворянство говорить на иностранных языках, Петр сделал до­ступными для формировавшегося русского общества передовую европейскую культуру и идеологию. В этой связи необходимо указать на следующее весьма важное обстоятельство. Как известно, в первой половине и середине XVIII века господствующим направлением в развитии общественной мысли европейских стран было Просвещение. Поэтому именно просветительские идеи стали зна­менем политической идеологии «модернизирующегося» русского государства.

Однако, «в широко распахнутое Петром “окно в Европу” ворвался не только ветер европейского просвещения, но и тлетворный смрад ,,чужебесия"» [3, С. 162]. Неуваже­ние же к своему родному привело наш народ в состояние тяжелейшего психи­ческого недуга – чужебесия. Чужие понятия расстраивали наши связи с поня­тиями собственными. Насильственный характер преобразований Петра прервал и деформировал естественный ход подлинного просвещения страны: «Толчок, данный этим властителем, надолго задержал у нас истинные успехи цивилиза­ции. Наши опыты в изящных искусствах, скопированные с произведений ино­странцев, сохранили между ними и нами в течение двух веков ту разницу, ко­торая отделяет человека от обезьяны» [5, с. 791]. А уже применительно к нашему времени была высказана по сути эта же мысль, хотя и в другой форме: «Русский человек сегодня - это «западноид», т.е. существо без роду и без племени, примитивное, подражательное, насквозь прагматизированное».

Попытка революционными методами привить России чуждые ей ценно­сти западного мира, ценой отказа от собственной национальной культуры, яви­лась огромной ошибкой, из-за которой страна впала в «кризис души» и навсе­гда потеряла свои самобытные традиции и моральные устои. Народ развра­щался, делился на классы, заменяя традиционные русские религиозно-право­славные ценности, на ценности светской гуманистической культуры. «Если Россия до Петра Великого,- писал русский мыслитель Н. Трубецкой, - по своей культуре могла считаться чуть ли не самой даровитой продолжательницей Ви­зантии, то после Петра Великого, вступив на путь ,,романо-германской" ориен­тации, она оказалась в хвосте европейской культуры, на задворках цивилиза­ции» [5, с.793 - 794].

А другой мыслитель XIX века, Улыбышев справедливо указал на отсут­ствие творческого начала в петровских реформах, выразившееся в их подража­тельности: «Петр Великий, несмотря на исключительные таланты, обладал ско­рее гением подражательным, нежели творческим. Заставляя варварский народ принять костюм и нравы иностранцев, он в короткое время дал ему видимость цивилизации. Но эта скороспелая цивилизация была также далека от истинной, как эфемерное тепличное растение от древнего дуба, взращенного воздухом, солнцем и долгими годами как оплот против грозы и памятник вечности» [5, с. 788].

Подражательность и несамостоятельность в сферах культурной и идеологи­ческой, проявившаяся в феномене европейской секуляризации, кото­рая получила свое развитие и распространение в России в ходе реформ Петра, неизбежно привела и к подражательности и несамостоятельности в сфере госу­дарственного строительства, а с ними и к десакрализации главнейших принци­пов власти и государственности. «Перефразируя слова Ф.М. Достоевского, подчеркнем, что как только народ теряет уверенность, что только в нем одном заключена вся полнота человеческой правды, он теряет способность к государ­ственному имперскому строительству. Для России ситуация сложилась еще бо­лее трагично. Утрата ощущения, что власть в России есть носитель этой единой и Святой Истины свершилась тогда, когда на плечи русского народа уже легла имперская ноша. В 1721 году, с объявлением Петром в России империи для народа не сразу, но скоро стало ясно, что власть видит себя отныне только как светский авторитарный институт по западному образцу. Быть империей и официально слыть империей в рамках европейской политической системы XVIII столетия оказа­лось не одно и то же. Власть сама отказывалась от ноши священноначалия Цар­ского служения…

С утратой элитой национально-культурной самоидентификации, с от­чуждением государствообразующего народа, в его подавляющей массе, от Трона и, соответственно, от государства, между тремя составными частями традиционного государственного организма в России, трона, дворянства и кре­стьянской массы стали образовываться буферные зоны, которые заполнил чу­жеродный элемент. Между троном и национальным дворянством образова­лась немецкая прослойка, между дворянами и массой народа выросло чудище безродной интеллигенции, как раковая опухоль для некогда могучего орга­низма. Государство было обречено» [2,  с. 295].

Если в Московской Руси власть воспринималась как священная носитель­ница христианского идеала и последняя наследница истинного православного царства, то после Петра власть определяла себя в России, как «европейское начало». Если для русского человека, времен царствия Московского, европеец был убогим варваром и еретиком, то в империи, эмансипировавшееся от госу­дарства и народа дворянство, а за ним и бюрократия стали испытывать бук­вальный страх и отвращение к своей, уже неполноценной в их глазах, природ­ной русскости. К правительству эти круги тяготели только по причине того, что желали в нем видеть последовательного европейца в бескрайней азиатской пу­стыне. Традиционная русская государственность погружалась во мрак ночи, под покровом которой народ ждала одурманивающая оргия керенщины, поно­жовщина большевизма и брутальный грабеж эпохи постсоветских ,,реформ"» [2,  с. 260].

Петр I не изменил направления  реформирования социальной  жизни, избранного его предшественниками, и сам ничего не придумал. Но он отказался от эволюционного перехода: поддался  идее  быстротечного времени, опасался промедлить, не успеть, не совладать со временем. Практика постоянных и по­спешных реформ придала  по своей сути эволюционным преобразованиям ре­волюционный характер, что отрицательно сказалось на их результате.

Попытка  революционными  методами  привить России  чуждые ей цен­ности  западного мира ценой отказа от собственной национальной культуры  предопределила её направление. Характер и способ осуществления  всех после­дующих преобразований  русской жизни: все они  проводились верховной вла­стью. По приказу через насилие, правящие слои навсегда отрекались от соб­ственной  национальной  культуры, народ  обрекался  на страдания. Всё, что вводилось  сверху, вызывало у народа подозрения, высшей власти он не дове­рял. И в итоге каждая  реформа оборачивалась очередным провалом.

Реально Петр совершил только три важнейших деяния:

1. Невероятно усилил государство и уничтожил все социальные слои и группы людей, которые были от него относительно независимы.
2. Н евероятно упростил общество и подчинил его государству.
3. Окончательно завершил начавшийся еще при его отце раскол обще­ства на две части.

В свете этих положений становится понятным и приобретает особый смысл и значение вывод А. Головатенко о том, что «реформы Петра стали ис­ходным пунктом двух во многом противоположных процессов. Именно в начале XVIII века получило мощный импульс огосударствление общественной жизни. Но одновременно потрясения петровской эпохи и внезапное расширение куль­турного горизонта образованных слоев русского общества, стимулировали раз­витие критического отношения к социальному и политическому строю со­зданной Петром империи. Эта вторая тенденция таила в себе большой антиго­сударственный потенциал. Либеральные вельможи екатерининского времени, вольнолюбивые офицеры - декабристы, мыслители николаевской эпохи, рево­люционеры и радикально настроенные интеллигенты пореформенной России – все эти оппозиционные властям силы складывались в новой культурной среде, характерные черты которой проявились именно при Петре Великом. Конечно, и до Петра существовала интеллектуальная оппозиция власти, но не было усло­вий, превращавших оппозицию в неизбежность и выталкивающих в ее ряды многих ярких представителей политической и культурной элиты. Глубина про­тивостояния бюрократического государства и значительной части этой элиты бывала различной, было немало попыток примирения двух начал – государства и общества, были времена, (…) способствовавшие компромиссу, но трагиче­ская раздвоенность национального организма оставалась постоянной чертой отечественной действительности» [1, c. 88]. Этот важный вывод является клю­чевым для понимания многих глубинных процессов, происходящих в после­петровский период и определявших весь дальнейший ход отечественной исто­рии, вплоть до нашего времени.  Он показывает, что этими реформами были за­ложены глубокие внутренние противоречия в системе государственного устройства и общественных отношений, приведшие Россию к краху в 1917 г.

Именно изменение души народа, его ценностей, является огромной ошибкой, из-за которой страна впала в «кризис души» и навсегда потеряла свои самобытные тради­ции и моральные устои. Из записей о первых экспедициях в Европу мы видим, насколько она погрязла в пошлом разврате, скрывающемся за ширмой роскошных балов и фальшивого этикета. Можно ли сопоставить Русскую веру с этими мнимокраси­выми из­лишествами – очевидно нет! Вера давала народу надежду, была и «этикетом», и образом жизни, это то, что делало людей равными и соединяло их в единое целое перед лицом всеобщих бед.

Очевидно, здесь вся суть вопроса заключается в том, что национальный менталитет любого народа имеет ценностное ядро – константу, вокруг которой концентрируется обобщенный национальный тип человека. Формируясь исто­рически, веками, этот менталитет определяет национальную модель экономи­ческого и социального поведения – культуру потребления, производства и со­ответствующие мотивации. Попытки же насильственного воздействия на мен­талитет личности чрезвычайно пагубны и практически нереализуемы. Они и вызвали раскол нации в России в XVII – XVIII вв. и наряду с другими факто­рами способствовали массовой люмпенизации населения в XX в.

В этой связи уместно привести мнение С.В. Перевезенцева. Поставив во­прос, почему XX столетие явилось таким трагическим для России и русского народа, он от­вечает на него так: «главная причина состояла в том, что именно в XX столетии про­изошло коренное изменение ценностных ориентиров жизни России и русского народа, на Земле. Вернее, не изменение, а подмена этих смысловых  и ценност­ных ориентиров. Именно в прошлом веке наиболее рас­цвел тот процесс, который в России начался еще реформами Петра I, - замена традиционных русских религиозно-православных ценно­стей ценностями свет­ской гуманистической культуры. Именно в XX в. Россию бро­сили в борьбу за овладение материальным миром, отправили в безудержную гонку за физиче­ским бессмертием» [4, с. 444]. Это привело к последствиям, по большей мере негативного характера. В итоге Россия получила то, последствия чего она «расхлебывает» до сего­дняшнего дня. Ко всем из­вестным бедам, постигшим страну и народ, добави­лась еще одна – самая страшная. Сегодня со всей ост­ротой встал вопрос уже не о сохранении, а о выживании самого русского народа.

Таким образом, подводя итог следует заметить, что европейская секуляризация, главным инициатором и вдохновителем которой явился Петр, привела к масштабным и существенным изменениям как всего государственно-политического и отчасти даже социального строя России, так и самого культурно-генетического кода, духовного склада и характера Российской цивилизации. В эпоху Петра, Русь Московская стала превращаться в Россию императорскую, блестящую и могущественную только внешне, но внутренне духовно обедненную, опустошенную. «Вот Россия, прославленная в победах Петра Великого! Блистательная и просвещенная в век Екатерины Великой! Победоносная и сияющая в веке Се­ребряном! Но почему всегда в русских душах не проходит тайная тревога, что все равно, как ни великолепна Россия, в чем-то не жива, не дышит? В чем-то отлучена от Света и Правды. В нестерпимой тоске и сумасшествии ее гениев и пророков – Сумарокова, Пушкина, Лермонтова, Гоголя, Толстого, Достоев­ского, Мусоргского, Врубеля, Лескова – звучит отчаянный вопль: ,,Со Христом крестилась, а во Христа не облеклась", предвидение какого-то отлучения и предчувствие за то великих испытаний и наказаний» [7, с. 180]. Это и обусловило своеобразие пути исторического развития России, послужив в дальнейшем основой для различного рода потрясений и катастроф, ибо каждый раз следствием реформ, проводившихся в рам­ках петровской квазимодернизаторской, евро-крепостнической, абсолютистской модели, оказывалась еще большая архаизация системы общественных отноше­ний. Именно она явилась решающим фактором, повлиявшим на то, что в Рос­сии сложилась догоняющая модель, обусловившая  ее существенное отставание от передовых стран Европы.

Литература

1. Головатенко А. История России: спорные проблемы. М. Школа-Пресс. 1994. 237 с.
2. Ларионов В.Е. Городова М.Н. Священное наследие. М.: Алгоритм. 2010. 576 с.
3. Мавродин В.В. Петр I. М., Воениздат. 162 с. [c картой]
4. Перевезенцев С.В. Смысл русской истории. М. Вече. 2003. 496 с.
5. Петр Великий: pro et contra. СПб., РХГИ. 1024 с.
6. Флоровский Г. Петербургский переворот // Из истории русской культуры. - Т. IV. (XVIII – начало XIX века). М.: Языки русской культуры, 2000. С. 349 - 413.
7. Шорникова И.Н., Шорников В.П. Боярыня Морозова. Самара. 2007. 192 с.

References

1. Golovatenko A. Istorija Rossii: spornye problemy. M. Shkola-Press. 1994. 237 s.
2. Larionov V.E. Gorodova M.N. Svjashhennoe nasledie. M.: Algoritm. 2010. 576 s.
3. Mavrodin V.V. Petr I. M., Voenizdat. 162 s. [c kartoj]
4. Perevezencev S.V. Smysl russkoj istorii. M. Veche. 2003. 496 s.
5. Petr Velikij: pro et contra. SPb., RHGI. 1024 s.
6. Florovskij G. Peterburgskij perevorot // Iz istorii russkoj kul'tury. - T. IV. (XVIII – nachalo XIX veka). M.: Jazyki russkoj kul'tury, 2000. S. 349 - 413.
7. Shornikova I.N., Shornikov V.P. Bojarynja Morozova. Samara. 2007. 192 s.