АЛЬТЕРНАТИВНОЕ КУЛЬТУРНОЕ ПРОСТРАНСТВО В ПОВЕСТИ Л. УЛИЦКОЙ «ВЕСЕЛЫЕ ПОХОРОНЫ»

АЛЬТЕРНАТИВНОЕ КУЛЬТУРНОЕ ПРОСТРАНСТВО В ПОВЕСТИ Л. УЛИЦКОЙ «ВЕСЕЛЫЕ ПОХОРОНЫ»

Научная статья

Полякова Н.А.*

Пермский государственный медицинский университет имени Е. А. Вагнера, Пермь, Россия

* Корреспондирующий автор (polyana0105[at]yandex.ru)

Аннотация

Цель данного исследования – определить специфику художественного воплощения альтернативного культурного пространства в повести Л. Улицкой «Веселые похороны». В статье выявляется роль «эмигрантского» дискурса в формировании культурного пространства в Америке 90-х гг. ХХ века, обосновывается невозможность для героев, испытывающих «культурный «голод», творчески реализоваться в чуждом для них культурном пространстве. Для достижения указанной цели исследования необходимо решить следующие задачи: во-первых, определить роль альтернативного культурного пространства в повести «веселые похороны»; во-вторых, выявить способы его художественного функционирования в данном тексте, что позволяет лучше понять проблематику произведения в целом. Научная новизна исследования заключается в комплексном анализе функционирования альтернативного культурного пространства в повести Л. Улицкой, так как специального исследования этой стороны содержания произведения не проводилось. Актуальность статьи обусловлена вниманием исследователей к проблеме художественного функционирования культурного пространства в литературных произведениях, а также стремлением прояснить, какое место занимает этот феномен в формировании художественных систем представителей современной русской прозы. Практическая значимость исследования заключается в том, что его результаты могут быть использованы в историко-литературных исследованиях, посвященных творчеству Л. Улицкой, а также могут иметь значение для изучения современного литературного процесса конца ХХ – начала ХХI веков в России и составления историко-литературных курсов по современной русской литературе. В статье применяются следующие методы исследования: историко-типологический и структурно-семантический методы анализа литературных произведений.

Ключевые слова: культурное пространство, альтернативное культурное пространство, советская культура, эмиграция, творческая самореализация.

ALTERNATIVE CULTURAL ENVIRONMENT IN L. ULITSKAYA'S "THE FUNERAL PARTY"

Research article

Polyakova N.A.*

N. A. Wagner Perm State Medical University, Perm, Russia

* Corresponding author (polyana0105[at]yandex.ru)

Abstract

The purpose of the current study is to determine the specifics of the artistic embodiment of an alternative cultural environment in "The Funeral Party", a novel by L. Ulitskaya . The article identifies the role of the "emigrant" discourse in the formation of the cultural environment in the United States of America of the 90s in the 20th century, The author substantiates the impossibility to creatively realize themselves in a cultural environment that is alien to the characters who experience "cultural hunger". To achieve the aim of the research, it is necessary to fulfill the following objectives: firstly, to determine the role of alternative cultural environment in "The Funeral Party"; secondly, to identify the ways of its artistic functioning in the text, which will allow for a better understanding of the problems of the work as a whole. The scientific novelty of the research can be attributed to a comprehensive analysis of the functioning of the alternative cultural environment in the novel, since this particular side of the work has not been studied. The topical nature of the article lies in the attention of the researchers to the problem of artistic functioning of cultural environment in literary works as well as the desire to clarify the place of this phenomenon in the formation of artistic systems of representatives of modern Russian prose. The practical significance of the study lies in the fact that its results can be used in historical and literary studies devoted to the work of L. Ulitskaya. The study is also important for the research of the modern literary process of the late twentieth and the early twenty-first century Russia and for creating historical and literary courses on modern Russian literature. The article uses the following research methods: the historical-typological and the structural-semantic methods of literary analysis.

Keywords: cultural environment, alternative cultural environment, Soviet culture, emigration, creative self-realization.

В последнее время в отечественном литературоведении сформировалось понятие «альтернативное культурное пространство». Оно научно обосновано в работах С. В. Бурдиной [1], Б. В. Кондакова [1], Н. А. Поляковой [1], [5], [6]. Так, в статье «Альтернативное культурное пространство в современной русской прозе» говорится: «Духовная культура советского периода — это и «официально» признанная культура, и культура оппозиции. В этот период ярко проявилась «альтернативная советской культурной модели художественная картина с ее устойчивым кругом образов и мотивов, формирующих иной образ культурного пространства» [1, С. 246].

Культурное пространство советского периода истории нашей страны являлось при внешней однородности весьма противоречивым, поскольку наряду с доминирующей официальной культурой в нем существовала и альтернативная система ценностей. Она была представлена явлениями, противопоставленными советскому «официозу». Художественный образ этой альтернативной культурной модели воплощен в прозе Л. Улицкой, поэтому вопрос о роли альтернативного культурного пространства в произведениях писательницы остается важным и представляет существенный интерес для филологов и исследователей русской литературы.

Культурное пространство повести «Веселые похороны» объёмно и многообразно. Произведение культуроцентрично уже в силу того, что её главный герой – Алик – талантливый, самобытный и весьма успешный художник, работы которого экспонировались на европейских выставках и размещались в престижных каталогах. Композиционным центром повести становится дом-мастерская художника с особой «богемной» атмосферой вечного праздника, несмотря на неизлечимую болезнь и медленное умирание героя: «…не было у него в жизни ничего лучше этих бессмысленных застолий, когда пришедшие к нему в дом люди объединялись вином, весельем и добрым отношением в этой самой мастерской» [7, С. 89]. Благодаря личному обаянию Алика и его внутренней гармонии вокруг него создается некая «Вселенная», втягивающая в свою орбиту и близких, и случайных ему людей: «сидели на убогой кухне, среди грязных чашек и жизнерадостных тараканов» [7, С. 62]. Характерно столкновение эпитетов «грязных» и «жизнерадостных», точно передающее ни к чему не обязывающую, легкую богемную атмосферу этого дома. Артистизм Алика проявляется в его любви и внимании к окружающему миру и в особой художнической зоркости к его деталям. «И словно в благодарность за память и внимание мир был благосклонен к нему» [7, С. 136].

Как в чеховских пьесах, герои Улицкой, на первый взгляд, ничего не делают, только разговаривают, едят и пьют, не замечая изменений, происходящих в их сознании и внутреннем мире. А между тем эти изменения очень важные, можно даже сказать, судьбоносные: находят наконец общий язык Ирина и ее дочь Тишорт, мирятся «бывшие друзья, мальчики с одного двора» [7. С. 208] Либин и Фима, приходят к согласию православный батюшка и раввин, становятся подругами первая любовь Алика и его нынешняя жена. Апофеозом этих перемен и превращений являются «веселые» похороны Алика, когда Тишорт включает магнитофонную запись: «Аликов голос продолжал: «Я здесь, ребятки, с вами! Наливаем! Выпиваем и закусываем! Как всегда! Как обычно!» Каким простым и механическим способом он разрушил в одно мгновенье вековечную стену, бросил легкий камушек с того берега, покрытого нерастворимым туманом, непринужденно вышел на мгновенье из-под власти неодолимого закона, не прибегая ни к насильственным приемам магии, ни к помощи некромантов и медиумов» 7, С. 207]. Алик и после смерти остается объединяющим центром, магнитом, притягивающим столь разных и до того непримиримых друг к другу людей: «Выпили? — снова раздался голос Алика. — Я очень прошу, чтобы все как следует напились. Главное, не сидите с плачевными мордами. Лучше потанцуйте» [7, С. 208]. Благодаря собственной внутренней гармонии Алик гармонизирует пространство вокруг себя: «В доме раскачивалось веселье. …Кто-то поставил старую магнитофонную запись. Это был московский шлягер конца пятидесятых, домашняя смешная переделка» [7, С. 209]. Люди, собравшиеся в его доме, невольно начинают подпевать этой «смешной переделке», окончательно растворяясь в атмосфере всеобщего единения.

Даже в эмиграции герой чувствует себя внутренне свободно и, на первый взгляд, комфортно: «…он как будто никуда и не уезжал! Устроил ту Россию вокруг себя» [7. С. 178]. Но только на первый взгляд. Все герои повести так или иначе травмированы этим фактом – разлукой с родиной – и в той или иной степени несут на себе печать этой травмы: «…совершили ради этого перемещения сотни крупных и мелких разрывов: с родителями, профессией, улицей и двором, воздухом и водой и наконец, – с родной речью…» [7, С. 32]. Некоторые испытали на себе предательство близких: отец Нины, «пламенный гэбэшник в большом чине» [7, С. 133], отказался от нее, когда она уехала, и даже матери запретил переписку.

Взаимоотношения героев с Америкой складываются сложно и неоднозначно, далеко не каждый из них способен найти и реализовать себя здесь. Для многих эта страна становится тяжелым жизненным испытанием: «умение ходить по проволоке очень полезно для эмигранта» [7. С. 43]. Эти слова, сказанные об Ирине, окончившей цирковое училище, относятся в широком смысле ко всем эмигрантам-героям повести. Но конфликт здесь намного глубже – это столкновение российской ментальности, включающей православную и иудейскую религиозную философию, и американского позитивизма: «Эта страна ненавидела страдание. Она отвергала его онтологически» 7, С. 156]. Американская действительность остается чуждой Алику и его окружению, а ожидаемая свобода оборачивается иллюзией: «…целый мир, который весь состоит из «плененных детей» [7, С. 85]. Герои осознают узость культурного пространства в Америке, которое, по сути, замыкается для них в границах дома-мастерской Алика. Ощущение этого культурного голода иронически высказывает сам главный герой: «Это наша американская беда: с сэндвичами все в порядке, а культурки не хватает» [7, С. 115]. Для Алика, читающего «Божественную комедию» по-итальянски и состоящего в приятельских отношениях с Бродским, «живущим неподалеку» [7, С. 124], в Америке остро не хватает истинной культуры в высоком смысле этого слова.

У всех героев повести были свои мотивы, подтолкнувшие их к переезду в Америку, некоторые из них, как Валентина, и вовсе сделали это достаточно бездумно. Но главная причина, вынудившая их покинуть свою страну, была все-таки одна: конфликт с советской действительностью, нереализованность и невостребованность в рамках советского культурного пространства («О, сучья власть, пропади она пропадом» [7, С. 146]). Не обретя своего места в родной стране, они так же не укоренились и в новой для них реальности: «Все сидящие здесь люди, родившиеся в России, сходились в одной точке: все они так или иначе покинули Россию. … Как бы ни разнились их взгляды, как бы ни складывалась в эмиграции жизнь, в этом поступке содержалось неотменимо общее: пересеченная граница, пересеченная, запнувшаяся линия жизни, обрыв старых корней и выращивание новых, на другой земле, с иным составом, цветом и запахом» [7, С. 132]. И казалось бы, известие о падении тоталитарной власти в оставленной стране должно вызвать у этих людей чувство облегчения или даже радости, но вызывает всеобщее смятение. Несмотря на произошедший «разрыв» с прошлым, они продолжают ощущать болезненную связь с ним: «никто не мог предположить, что все, происходящее теперь в этой далекой, бывшей, вычеркнутой из жизни стране — пропади она пропадом! — будет так больно отзываться… Оказалось, что страна эта сидит в печенках, в душе, и что бы они о ней ни думали, а думали они разное, связь с ней оказалась нерасторжимой» [7, С. 133]. Происходящий в далекой стране, их бывшей родине, путч на три дня объединил этих людей, вызвав единодушный ностальгический всплеск патриотизма: «К этому времени уже было ясно, что переворот не удался. — Мы выиграли, — сказал Алик. Откуда взялось это «мы», совершенно непонятно» [7, С. 148]. Герои в полном единодушии радуются, что не началась гражданская война, что танки вышли из Москвы. И всеобщая радость этих бывших русских по этому поводу выразилась в том, что они запели старые советские песни. Именно в этот момент в повести формируется совершенно особое культурное пространство: не советское и не американское по характеру и содержанию, а духовно-ностальгическое, согретое давно забытым чувством патриотизма.

В заключение можно сделать следующие выводы. Герои повести – люди творческих профессий, духовно сформировавшиеся в несвободном советском обществе, – ищут эту свободу в другой стране. Но оказавшись на «свободе», остро ощущают невозможность реализоваться в чуждом для них культурном пространстве, испытывают культурный «голод» и незнакомое до этого чувство патриотизма по отношению к оставленной ими стране. В окружающем их дисгармоничном мире они находят гармонию только в окружении главного героя Алика, гармонизирующего пространство вокруг себя в силу цельности своей личности. Таким образом, культурное пространство в повести альтернативно как советской культуре, так и американской, и представляет собой весьма ограниченный круг бывшей советской интеллигенции.

Конфликт интересов Не указан.

Conflict of Interest None declared.

Список литературы / References

1. Бурдина С.В. Альтернативное культурное пространство в современной русской прозе / С.В. Бурдина, Б.В. Кондаков, Н.А. Полякова [Электронный ресурс] URL: http://produccioncientificaluz.org/index.php/opcion/issue/view/2720 T. 35 2019. С. 459 -476. (дата обращения 12.01.2021)
2. Быстрова А. Н. Культурное пространство как предмет философской рефлексии / А. Н. Быстрова // Философские науки. 2004. №12. С. 39-47.
3. Кондаков И. В. Культурология: история культуры России / И. В. Кондаков: Курс лекций. М.: Высш. шк., 2003. 616 с.
4. Полякова Н.А. Культурное пространство в изображении современных пермских писателей / Н.А. Полякова // Динамика языковых и культурных процессов в современной России. Изд-во РОПРЯЛ. Санкт-Петербург, 2018. № 6. С. 830-834.
5. Полякова Н.А. Альтернативное культурное пространство в современной русской прозе / Н.А. Полякова // Русская литература XX века в контексте литературных связей и взаимовлияний / МГУ им. М.В. Ломоносова. М., 2019. С. 6-7.
6. Полякова Н.А. Альтернативное культурное пространство в современной русской литературе / Н.А. Полякова // Сб. материалов XLVIII Международной филологической научной конференции / СПбГУ. Санкт-Петербург, 2019. С. 15-20.
7. Улицкая, Л.Е. Веселые похороны / Л.Е. Улицкая. М.: Астрель, 2012. 222 с.

Список литературы на английском языке / References in English

1. Burdina S. V. Al'ternativnoe kul'turnoe prostranstvo v sovremennojj russkojj proze [Alternative Cultural Space in Modern Russian Prose]/ S. V. Burdina, B. V. Kondakov, N. A. Polyakova // [Electronic resource] URL: http://produccioncientificaluz.org/index.php/opcion/issue/view/2720 Vol. 35 2019, pp. 459 -476 (accessed 12.01.2021) [in Russian]
2. Bystrova A. N. Kul'turnoe prostranstvo kak predmet filosofskojj refleksii [Cultural space as a subject of philosophical reflection]/ A. N. Bystrova // Filosofskie nauki [Philosophical Sciences]. - 2004. - No. 12. - pp. 39-47 [in Russian]
3. Kondakov I. V. Kul'turologija: istorija kul'tury Rossii: Kurs lekcijj [Cultural Studies: History of Russian Culture: A Lecture Course]/ I. V. Kondakov. - M.: Vyshhaya shkola-2003. 616 p. [in Russian]
4. Polyakova N. A. Kul'turnoe prostranstvo v izobrazhenii sovremennykh permskikh pisatelejj [Cultural Space in the Image of Modern Perm Writers]/ N. A. Polyakova // Dinamika jazykovykh i kul'turnykh processov v sovremennojj Rossii [Dynamics of Linguistic and Cultural Processes in Modern Russia]. Publishing house ROPRYAL. St. Petersburg, 2018. No. 6, pp. 830-834 [in Russian]
5. Polyakova N. A. Al'ternativnoe kul'turnoe prostranstvo v sovremennojj russkojj proze [Alternative Cultural Space in Contemporary Russian Prose] /N. A. Polyakova// Russkaja literatura XX veka v kontekste literaturnykh svjazejj i vzaimovlijanijj [Russian Literature of the XX century in the context of literary relations and mutual Influences] / Lomonosov Moscow State University. Moscow, 2019, pp. 6-7 [in Russian]
6. Al'ternativnoe kul'turnoe prostranstvo v sovremennojj russkojj literature [Alternative Cultural Space in Modern Russian Literature]/ N. A. Polyakova // Sb. materialov XLVIII Mezhdunarodnojj filologicheskojj nauchnojj konferencii [Proceedings of the XLVIII International philological scientific conference] / St. Petersburg state University. Saint Petersburg, 2019, pp. 15-20 [in Russian]
7. Ulitskaya, L. E. Vesjolye pokhorony [The Funeral Party] / L. E. Ulitskaya. Moscow: Astrel, 2012. 222 p. [in Russian]