РОЛЬ АРДОНСКОЙ ДУХОВНОЙ СЕМИНАРИИ В РЕШЕНИИ МИССИОНЕРСКИХ ЗАДАЧ РУССКОЙ ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКВИ НА СЕВЕРНОМ КАВКАЗЕ

РОЛЬ АРДОНСКОЙ ДУХОВНОЙ СЕМИНАРИИ В РЕШЕНИИ МИССИОНЕРСКИХ ЗАДАЧ РУССКОЙ ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКВИ НА СЕВЕРНОМ КАВКАЗЕ

Научная статья

Кобахидзе Е.И. *

ORCID 0000-0002-0535-6263,

Северо-Осетинский институт гуманитарных и социальных исследований им. В.И. Абаева – филиал Владикавказского научного центра РАН, Владикавказ, Россия

* Корреспондирующий автор (elena_k11[at]mail.ru)

Аннотация

В статье рассматривается роль одного из образовательных учреждений духовного ведомства, созданного в Осетии в конце XIX в. для реализации миссионерской деятельности русской православной церкви на северокавказской окраине. Показывается значение миссионерства для расширения и укрепления политико-идеологического влияния Российской империи на национальной периферии, для чего активно задействовались образовательные ресурсы. На примере Ардонской духовной семинарии раскрывается значение духовных учебных заведений в достижении миссионерских задач русской православной церкви на Северном Кавказе и анализируются результаты учебно-воспитательной деятельности семинарии, которые оказываются неоднозначными.

Ключевые слова: духовная семинария, Осетия, миссионерство, образовательная политика, начальная церковная школа

THE ROLE OF THE ARDON THEOLOGICAL SEMINARY IN THE SOLUTION OF THE RUSSIAN ORTHODOX CHURCH’ MISSIONARY TASKS IN THE NORTH CAUCASUS

Research article

Kobakhidze E.I. *

ORCID 0000-0002-0535-6263,

Abayev North-Ossetian Institute of Humanitarian and Social Studies – branch ot the Vladikavkaz Scientific Center of the Russian Academy of Sciences, Vladikavkaz, Russia

* Corresponding author (elena_k11[at]mail.ru)

Abstract

The article discusses the role of one of the educational institutions of the Holy Synod, appeared in Ossetia at the end of the 19^th century for realization of the Russian Orthodox Church’s missionary activities in the North Caucasus. The importance of missionary work for expanding and strengthening the political and ideological influence of the Russian Empire on the national periphery is shown, for which educational resources were actively involved. Using the example of the Ardon Theological Seminary, the significance of theological educational institutions in achieving the missionary tasks of the Russian Orthodox Church in the North Caucasus is revealed, and the results of the educational activities of the seminary, which are controversial, are analyzed as well.

Keywords: theological seminary, Ossetia, missionary work, educational policy, elementary church school.

В процессе формирования системы народного просвещения в Российской империи самое деятельное участие принимало ведомство православного исповедания, изначально отвечавшее за организацию начальных ступеней образования, предназначенного для широких слоев населения страны. Особенно явственно роль учреждений Св. Синода проявлялась в окраинных регионах империи, населенных преимущественно «иноверцами» и «инородцами», где сугубо просветительские функции православной церкви тесно переплетались, а порой и замещались миссионерской деятельностью церковных институтов. Миссионерская активность русской православной церкви всецело поддерживалась государством, внутренняя политика которого по отношению к окраинному населению была направлена на его как можно более полную интеграцию в общегосударственный организм как в политико-правовом, так и в социокультурном аспектах. Этой же задаче отвечала и государственная политика в сфере народного просвещения, поскольку образование как специфический социальный институт рассматривалось в качестве одного из наиболее эффективных инструментов распространения идей российской государственности и общегражданской идентичности среди нерусских народов империи.

Правительственная образовательная политика на Северном Кавказе, эволюционируя в течение всего XIX века, исходила прежде всего из необходимости противостояния мусульманскому духовенству, роль которого еще более усилилась на завершающих этапах Кавказской войны. Кроме того, сказывалась и этноконфессиональная специфика населения региона, подавляющую часть которого составляли народы, исповедующие ислам. В этих обстоятельствах миссионерское значение православной церкви заметно повышалось, а образовательные функции церковных учреждений наполнялись ясно читаемым идеологическим содержанием. Наибольшее значение в деле распространения идей российской государственности имели школы «для народа», организацией занимались как образовательное, так и духовное ведомство.

Начальным образованием, предназначенным для горцев Центрального Кавказа, еще в 60-х гг. XVIII века занялась Осетинская духовная комиссия – миссионерская организация, благодаря усилиям которой к середине XIX века в регионе действовало около 10 приходских школ. Позже, после упразднения Комиссии, эта деятельность поручалась Обществу восстановления православного христианства на Кавказе (ОВПХ), специально созданному в 1860 г. именно с миссионерской целью эффективного противодействия влиянию мусульманского духовенства среди местных народов. Образовательным функциям этой по сути общественной организации, которая номинально относилась к ведению грузинского экзархата, но на деле подчинялась светским властям Кавказского наместничества, придавалось не менее важное значение – ОВПХ призвано было служить прежде всего проводником государственных устоев в горской среде.

Основной институциональной формой получения элементарного образования горским крестьянством стала начальная приходская школа, к устройству которой приступило ОВПХ. Школы открывались в селах, где имелась православная церковь, и большая их часть находилась на территории Осетии с преимущественно христианским населением. К середине 90-х годов XIX века благодаря активной образовательной деятельности Общества в Осетии действовала 21 начальная церковная школа, где элементарное образование получало около двух тысяч детей.

После реформы начальной церковной школы 1884 г. роль православного духовного ведомства в организации начального образования заметно повысилась, что обусловило изменения в его социальном предназначении. Одновременно изменились требования к преподавательскому составу – он должен был формироваться из представителей местного духовенства. Изменения коснулись и начальной церковной школы в Осетии. Если прежде учительствовать в такой школе, помимо выпускников Владикавказского духовного училища, направлялись также светские лица, преимущественно из тех, кто окончил годичные курсы при Александровской учительской школе в Тифлисе и Владикавказский Ольгинский осетинский женский приют, то теперь преподавать в церковно-приходской школе должны были лица духовного звания – местные священники и другие члены причта. Но если и прежде учебных заведений, которые готовили бы учителей для начальной церковной школы, не хватало, и число их выпускников не покрывало кадрового дефицита, то новые требования усугубили и без того острую проблему учительских кадров для церковно-приходских школ.

Другая проблема заключалась в нехватке и самих священнослужителей. Население Терской области было весьма неоднородным в конфессиональном отношении, и большая его часть исповедовала ислам, что выдвигало решение миссионерских задач православной церкви на первый план. То обстоятельство, что во Владикавказской епархии насчитывалось более 300 тыс. православных и более 400 тыс. «иноверцев и мусульман», ставило перед церковью совершенно особые задачи. Поэтому высочайшим повелением от 10 сентября 1894 г. было утверждено решение Св. Синода о выделении из состава Грузинского экзархата и придании самостоятельности Владикавказской епархии с центром во Владикавказе и присоединении к ней Дагестанской области [10].

Теперь подготовка миссионеров для служения на кавказской окраине стала отдельным направлением в образовательной деятельности русской православной церкви. В осетинские приходы и школы при них требовались подготовленные священники, желательно, происходившие из местной среды. Для пополнения числа священнослужителей и учителей церковно-приходских школ Осетии, находившихся в ведении ОВПХ, специально создавались такие учебные заведения, как Александровское осетинское духовное училище, а позже на его базе – Александровская миссионерская духовная семинария.

Миссионерское духовное училище, расположенное в селении Ардон Владикавказского округа, возникшее по указу Св. Синода от 29 марта 1887 г. по представлению Совета ОВПХ, предназначалось именно для подготовки священнослужителей и учителей церковно-приходских школ Осетии, находившихся в ведении ОВПХ. При этом подчеркивалось, что набираться в училище должны представители осетинского населения, так как они хорошо знакомы с местными условиями и им проще будет выполнять обязанности, связанные с будущей проповеднической и преподавательской деятельностью [5, С. 36]. В училище могли приниматься и дети «магометанского исповедания Северной и Южной Осетии, обнаруживающие любовь к христианству, с целью привлечения их к оному» [3, С. 247].

Учебный курс в Ардонском Александровском осетинском духовном училище был трехклассным с двухлетним прохождением каждого класса. Помимо богословских дисциплин ученики осваивали начальные сведения из истории, географии, точных наук. При изучении всеобщей истории акцент делался на темах, относящихся к исламу. Особое место в учебном процессе занимало изучение осетинского языка, поскольку главная цель училища заключалась в подготовке воспитанников «к успешному прохождению священной обязанности служителя алтаря и проповедника слова божия на осетинском языке» [3, С. 244].

Однако училище не оправдало надежд, которые на него возлагались: за почти десятилетний период своего существования оно выпустило всего 39 человек, и только пятеро из них стало священниками [6, C. 10]. Задача комплектования осетинских приходов служителями и учителями местных церковно-приходских школ так и осталась нерешенной.

Для разрешения сложившейся проблемы, Св. Синодом в августе 1895 года был издан особый указ о преобразовании училища в Александровскую миссионерскую духовную семинарию, открывшуюся в Ардоне в 1895-1896 учебном году. Ее целью становилась подготовка служителей в осетинские приходы, находящиеся как в самой Владикавказской епархии, так и в Южной Осетии, и обеспечение учителями осетинских церковно-приходских школ [8].

Миссионерский характер семинарии, особо оговариваемый в указе [1, С. 321], определил специфику ее учебно-воспитательной деятельности и по-своему уникальное положение, т.к. Ардонская семинария в Осетии оказалась единственной миссионерской среди всех 58 православных семинарий империи, среди которых насчитывалось 14 «инородческих» семинарий синодального ведомства.

Семинария предназначалась преимущественно для абитуриентов из Осетии, окончивших местную церковно-приходскую школу или духовное училище во Владикавказе, но в нее могли попасть юноши и из других кавказских регионов, в том числе неправославного исповедания. Подавляющее большинство учащихся семинарии составляли осетины, для которых, собственно, и предназначалось это учебное заведение. Но среди воспитанников были юноши и других национальностей, в том числе русские, грузины, кабардинцы и пр. Более того, из 150 учащихся семинарии лишь небольшая часть была представлена выходцами из духовного сословия, остальные же воспитанники происходили из крестьян, ремесленников, казаков [7, С. 297-298]. Все эти факты свидетельствуют о чрезвычайной популярности в Терской области Александровской миссионерской духовной семинарии и ее востребованности в качестве одного из немногих относительно доступных для непривилегированных сословий учебных заведений средней образовательной ступени.

То, что программа семинарии была рассчитана не на три (как в училище), а на шесть классов, приближало ее к светским гимназиям. Среди 22 предметов, преподаваемых в семинарии, основной упор делался на богослужебные, хотя в учебный план включались также исторические и математические дисциплины, педагогика, основы логики и психологии и т.п. Отдельный блок составляли языковые предметы – семинаристам преподавались русский и осетинский языки, при этом осетинский проходился всеми учениками безотносительно к национальной принадлежности, поскольку он рассматривался как предмет «миссионерский». Начиная изучение осетинского языка с 1-го класса (для осетин, для остальных – с 3-го), в старших классах ученики уже могли самостоятельно сочинять и произносить проповеди на нем [2, С. 192-193].

Будущие священнослужители, которым предстояло проповедовать в условиях противостояния с влиятельной мусульманской религией, знакомились и с основами ислама как особым «миссионерским» предметом, а при прохождении курса всеобщей истории особое внимание уделялось вопросам, касающимся мусульманской религии. Однако, даже при относительно широкой учебной программе семинарии, ее миссионерский статус предполагал значительное сокращение предметного перечня общеобразовательного цикла и исключение из него обязательных в нормальных духовных семинариях иностранных языков, в том числе греческого и латинского. Кроме того, воспитанникам не преподавались и специальные богословские дисциплины: изъяснение Священного Писания Ветхого Завета, история русского раскола и пр. Таким образом, даже будучи достаточно обширным, но адаптированным к конкретным задачам подготовки миссионеров для служения в осетинских приходах, учебный курс семинарии не обеспечивал среднего духовного образования, что ограничивало ее выпускников в возможностях продолжить обучение в высших учебных заведениях (исключение составляли Казанская духовная академия и Юрьевский ветеринарный институт). Но особая миссия, которая возлагалась на семинарию как духовное учебное заведение, готовившее миссионеров для служения на «инородческой» кавказской окраине, обусловила то особое внимание, которое уделялось изучению осетинского языка и основ ислама.

С другой стороны, определенная ущербность учебного курса и, как следствие, – отсутствие полноценного среднего богословского образования лишали воспитанников семинарии дальнейших карьерных перспектив. Более того, семинаристы не именовались студентами, а выпускники не получали аттестата, отсутствие которого препятствовало к поступлению в высшие учебные заведения.

Все это вызывало недовольство как в самой ученической среде, так и в общественном мнении, усилившееся на фоне общих волнений 1905-1907 гг. И 30 сентября 1908 г. Ардонская Александровская миссионерская духовная семинария была преобразована в нормальную духовную семинарию [9]. В указе Св. Синода от 4 августа того же года говорилось, что преобразование было «желательно в целях представления местным, как русским, так и осетинам, возможности получения нормального среднего духовного образования во всей его полноте и со всеми его правами» [4, С. 3]. Став нормальной, семинария приблизилась по статусу к средним учебным заведениям.

Но и в новом качестве Александровская духовная семинария оставалась по сути миссионерской, и в ее программе сохранялись осетинский язык и «противомусульманская полемика» [4, С. 6]. Изменения коснулись лишь порядка прохождения этих «миссионерских» предметов. Так, изучение осетинского языка, даже будучи желательным, становилось необязательным для всех без исключения воспитанников, хотя в старших классах (5-м и 6-м) всем ученикам-осетинам родной язык преподавался в обязательном порядке. Эта языковая нагрузка компенсировалась освобождением осетин от изучения древних и новых иностранных языков, хотя, чтобы получить права окончивших нормальную духовную семинарию, выпускники-осетины должны были пройти испытание по греческому языку [3, С. 259].

Повышение статуса семинарии и относительно невысокая плата за обучение (20 руб. в год) еще более привлекло к ней абитуриентов, причем не только из Осетии, но и всей Терской области, что объяснялось не столько стремлением поступающих к получению духовного образования и будущей миссионерской деятельности, сколько тягой к удовлетворению собственных образовательных потребностей. Однако далеко не все желающие могли попасть в это учебное заведение. Во-первых, свою роль играла ограниченность средств, которыми располагало ОВПХ на содержание семинарии, хватавших лишь для обучения не более 150 воспитанников [3, С. 162, 164]. Во-вторых, к поступающим стали предъявляться и более высокие требования, и абитуриенты из местной горской среды, за плечами которых была лишь церковно-приходская школа с весьма скудным объемом знаний, не могли им соответствовать. В результате семинария недобирала учащихся, а основной контингент поступающих стал формироваться из т.н. «иноепархиальных», то есть выходцев из других епархий, что не соответствовало планам церковного начальства готовить служителей исключительно для Осетии. Впрочем, уже с 1912-1913 учебного года семинарии разрешалось принимать абитуриентов из других регионов Северного Кавказа. Но и этот шаг не привел к желаемым результатам: из-за расширения общеобразовательного цикла, последовавшего после повышения статуса семинарии, воспитанники получали право покинуть ее после четвертого класса и продолжить обучение в светских учебных заведениях. Этим правом охотно пользовались не только те учащиеся, которые прибыли в семинарию из разных уголков Терской области и других областей Кавказа, но и местные воспитанники. В результате Ардонская Александровская духовная семинария, даже став нормальной, не справлялась со своим миссионерским предназначением, поскольку мало кто из ее выпускников посвящал себя духовному и учительскому поприщу на службе в приходах Осетии и школах при них. Основная их часть стремилась продолжить образование в высших учебных заведениях России и Кавказа, пополняя впоследствии ряды молодой национальной интеллигенции. И лишь наиболее способные из тех 15 воспитанников, которые семинария выпускала ежегодно, направлялись для работы в осетинские церковно-приходские школы [3, С. 162].

В результате значение Ардонской Александровской духовной семинарии, созданной для решения миссионерских задач Русской православной церкви на Северном Кавказе, можно оценивать двояко. С одной стороны, семинария в силу разных причин явно не справлялась с возложенными на нее обязанностями подготовки миссионерских служителей для осетинских приходов и учителей церковно-приходских школ. С другой же стороны, ее доступность и популярность у населения Терской области давала возможность выходцам из непривилегированных сословий получить среднее образование. И хотя далеко не все выпускники этого духовного учебного заведения связывали свое будущее со служением церкви, семинария все же сыграла определенную роль в образовательной политике на Северном Кавказе, немало способствуя формированию кадров осетинской интеллигенции. Таким образом, Ардонская семинария переросла рамки, очерченные церковным руководством при ее создании, став одним из очагов просвещения на Северном Кавказе.

Конфликт интересов Не указан.

Conflict of Interest None declared.

Список литературы / References

1. Всеподданнейший отчет Обер-прокурора Святейшего синода К.Победоносцева по ведомству православного исповедания за 1894 и 1895 годы. – СПб.: Синодальная типография, 1898. – 427с.
2. Всеподданнейший отчет Обер-прокурора Святейшего синода по ведомству православного исповедания за 1905-1907 годы. – СПб.: Синодальная типография, 1910. – 304с.
3. Материалы по истории осетинского народа: Сборник документов по истории народного образования в Осетии / Сост. А.Я. Габеев. – Орджоникидзе: Государственное издательство Северо-Осетинской АССР, 1942. Т. V. – 296 с.
4. Научный архив Северо-Осетинского института гуманитарных и социальных исследований (НА СОИГСИ). Ф. 10. Оп. 1. Д. 15.
5. НА СОИГСИ. Ф. 10. Оп. 1. Д. 71.
6. НА СОИГСИ. Ф. 10. Оп. 1. Д. 74.
7. Отчет Общества восстановления православного христианства на Кавказе. 1880-1901. – Тифлис: Типография канцелярии Главноначальствующего гражд. частью на Кавказе, 1903. – 456 с.
8. Полное собрание законов Российской империи. Собрание 3-е (ПСЗ-III). – СПб.: [б.и.], 1899. Т. XV. № 11999. С. 539-541.
9. ПСЗ-III. – СПб.: [б.и.], 1911. Т. XXVIII. Отд. 1-е. № 31032. С. 732.
10. ПСЗ-III. – СПб.: [б.и.], 1898. Т. XIV. № 10970. С. 589-590.

Список литературы на английском языке / References in English

1. Vsepoddannejshij otchet Ober-prokurora Svyatejshego sinoda K. Pobedonosceva po vedomstvu pravoslavnogo ispovedaniya za 1894 i 1895 gody [The Report of the Ober-Procuror of the Holy Synod K. Pobedonostsev on the Department of Orthodox Confession for 1894 and 1895]. – SPb.: Synodal typography, 1898. – 427 p. [in Russian]
2. Vsepoddannejshij otchet Ober-prokurora Svyatejshego sinoda po vedomstvu pravoslavnogo ispovedaniya za 1905-1907 gody [The Report of the Ober-Procuror of the Holy Synod on the Department of Orthodox Confession for 1905-1907]. – SPb.: Synodal typography, 1910. – 304 p. [in Russian]
3. Materialy po istorii osetinskogo naroda: Sbornik dokumentov po istorii narodnogo obrazovaniya v Osetii [Materials on the history of the Ossetian people: A collection of documents on the history of public education in Ossetia] / Comp. A. Ya. Gabeev. – Ordzhonikidze: State Publishing House of the North Ossetian Autonomous Soviet Socialist Republic, 1942. Vol. V. – 296 p. [in Russian]
4. Nauchnyj arhiv Severo-Osetinskogo instituta gumanitarnyh i social'nyh issledovanij (NA SOIGSI). F. 10. Op. 1. D. 15. [Scientific archive of the North Ossetian Institute for Humanitarian and Social Studies (SA SOIGSI)]. F. 10. Op. 1. D. 15. [in Russian]
5. SA SOIGSI. F. 10. Op. 1. D. 71. [in Russian]
6. SA SOIGSI. F. 10. Op. 1. D. 74. [in Russian]
7. Otchet Obshchestva vosstanovleniya pravoslavnogo hristianstva na Kavkaze. 1880-1901. – Tiflis: Tipografiya kancelyarii Glavnonachal'stvuyushchego grazhd. chast'yu na Kavkaze [Report of the Society for the Restoration of Orthodox Christianity in the Caucasus]. 1880-1901. – Tiflis: Printing house of the office of the Chief Citizen. part in the Caucasus, 1903. – 456 p. [in Russian]
8. Polnoe sobranie zakonov Rossijskoj imperii. Sobranie 3-e (PSZ-III) [Complete collection of laws of the Russian Empire. 3rd coll. (CCL-III)]. - St. Petersburg: [w.p.], 1899. Vol. XV. No. 11999. Pp. 539-541. [in Russian]
9. CCL-III. - St. Petersburg: [w.p.], 1911. Vol. XXVIII. 1st Part. No. 31032. Pp. 732. [in Russian]
10. CCL-III. - St. Petersburg: [w.p.], 1898. Vol. XIV. No. 10970. Pp. 589-590. [in Russian]