SYMBOLISM OF THE ZOONYM БҮРЕ (WOLF) IN THE BASHKIR LINGUOCULTURE

Бухарова Г.Х.¹, Исхакова Ф.А.²

¹ORCID: 0000-0002-8596-5703, доктор филологических наук, профессор, ²магистрант,

Башкирский государственный педагогический университет им.М. Акмуллы

Публикация подготовлена в рамках поддержанного РГНФ научного проекта № 15-04-00414

СИМВОЛИКА ЗООНИМА БҮРЕ (ВОЛК) В БАШКИРСКОЙ ЛИНГВОКУЛЬТУРЕ

Аннотация

В статье анализируется символика одного из древнейших образов башкирской народной культуры – зоонима бүре “волк” в башкирской лингвокультуре. Семантика и функционирование зоосимвола волк в башкирской лингвокультуре связано с архетипами. На основе анализа башкирских фольклорных текстов, где использован зооморфный образ волка, авторы пришли к выводу о том, что эти тексты отражают архетипические мифопоэтические представления башкир, связанные с зооморфизмом, обожествлением волка. Священный волк является тотемом башкирских племен – прародителем или прародительницей, служит ориентиром в бесконечном пространстве и способен найти священную родину. Об этом свидетельствует башкирская топонимия. В башкирской лингвокультуре образ волка используется также в качестве положительной или отрицательной зооморфной характеристики человека. В мифопоэтических текстах бүре “волк” является, во-первых, символом жизни, святости, благородства и нравственной чистоты, плодородия, продолжения рода, удачи, счастья, силы, справедливости, свободолюбия, во-вторых, волк – кровожадный хищник, воплощение зла и смерти.

Ключевые слова: башкирский язык, зооним, символ, зоосимвол, народная культура, лингвокультурология.

Bukharova G.Kh.¹, Iskhakova F.A.²

¹PhD in Philology, Professor, ²Master’s Degree Student

Bashkir Language Department and Methods of Teaching it, Bashkir State Pedagogical University named after M.Akmulla

The publication was prepared within the framework of the scientific project No. 15-04-00414 supported by the Russian Foundation for Humanities

SYMBOLISM OF THE ZOONYM БҮРЕ (WOLF) IN THE BASHKIR LINGUOCULTURE

Abstract

The article analyzes the symbolism of one of the oldest images of the Bashkir folk culture – zoonym бүре “wolf” in Bashkir linguoculture. The semantics and use of the zoosymbol in the Bashkir linguoculture is associated with archetypes. Based on the analysis of the Bashkir folklore texts, where the zoomorphic image of the wolf is widely used, the authors concluded that these texts reflect the archetypical mythopoetic ideas of the Bashkir associated with zoomorphism and the elements of the deification of the wolf. The sacred wolf is a totem of the Bashkir tribes, the progenitor, who serves as a landmark in an endless space and is able to find a sacred homeland. This is evidenced by the Bashkir toponymy. In Bashkir linguoculture, the image of a wolf is also used as a positive or negative zoomorphic characteristic of a person. In the mythopoetic texts, the “wolf” is, first, a symbol of life, holiness, nobility and moral purity, fertility, continuation of the family, luck, happiness, strength, justice, freedom, and secondly, the wolf is a bloodthirsty predator, the embodiment of evil and of death.

Keywords: Bashkir language, zoonym, symbol, zoosymbol, folk culture, linguoculturology.

Зоонимы относятся к древнейшему пласту лексики, с ними связаны наиболее яркие мифопоэтические образы национальной культуры. Зооним (от др.-греч.  – животное +  – имя) – многозначный термин, употребляющийся в значениях: 1) имя собственное животного; 2)  имя нарицательное, обозначающее животного. Зоонимы восходят к глубинным слоям национального культурного пространства, встроены в миф и архетип, выступают в качестве зоосимвола и являются одним из репрезентаторов (средств языкового воплощения) национальной культуры.                  В научной литературе под термином “культурное пространство” понимается форма существования культуры в сознании человека, культура, отображенная сознанием, бытие культуры в сознании ее носителей. Культура в данном случае включает в себя и культуру “с большой буквы" (т. е. искусство, то, что составляет сокровищницу народа), и народную культуру, представленную,  в том числе  в фольклорных текстах, и массовую культуру, и культуру бытия и т.д. [1,  С. 10-11].

В народной культуре зоонимы обычно используются  в качестве зооморфной характеристики человека. Употребляясь в фольклорных текстах, они отражают архетипические мифопоэтические представления того или иного народа, связанные с зооморфизмом. Известно, что обожествление животных – наиболее раннее явление, чем обожествление человека. Зооморфизм, представление богов в виде животных, предшествовал, а иногда и сопутствовал антропоморфизму. Как известно, зооморфизм – явление первобытно-общинного строя, а антропоморфизм – явление, возникшее в период разложения первобытно-общинного строя. Семантика и функционирование зооморфных образов в башкирской лингвокультуре связаны с архетипами – с наиболее архаичными представлениями башкир, уходящими своими корнями в эпоху первобытной культуры. Архетипы – это устойчивые образы, представления, постоянно возникающие в сознании индивида и имеющие распространение в культуре. Понятие  “архетип”, введенное К. Юнгом для обозначения “коллективного бессознательного”, не является результатом личного опыта человека, а наследуется народом от предков.

Зооморфный код культуры связан в первую очередь с бытующими  стереотипами в народной культуре.  Содержательную составляющую стереотипа В.В. Красных интерпретирует  как «некий фрагмент (концептуальной) картины мира, существующий в сознании, некоторый образ-представление» [2, С. 232].

В народной культуре  стереотипы обычно используются  в качестве зооморфной характеристики человека. Все названия животных и частей их тела в башкирском языке имеют положительную или отрицательную коннотацию. Например, айыу, букв.  “медведь”, в смысле  неуклюжий большой мужчина”,  бүре бауыр, букв. «волчья печень», в смысле  “злой человек”, бүрекүҙ, букв.  “волчьий глаз”, в смысле “человек с алчным взглядом”, йылан, букв. “змея” в смысле  “хитрая, коварная, опасная женщина”.  Образы животных и птиц, употребляясь в фольклорных текстах,  отражают мифопоэтические представления народа.

В данной статье обратимся к лингвокультурологическому анализу  одного из древнейших образов башкирской народной культуры – зоосимвола  бүре “ волк”.

Символизм мышления характерен для первобытной культуры и мифологической картиы мира. С.А. Кошарная, подвергшая лингвокультурологической реконструкции русскую мифологическую картину мира, пишет: «Символизм как принцип отражения реальности в символах, т.е. в условных единицах, знаках, составлял основу ментальности носителя мифологического сознания, вследствие этого «мифологический символизм» не есть терминологическая репрезентация точки зрения современного исследователя – это ментальная основа, «методологическая база» мифологической картины мира» [3, C.  89]. Символический смысл образа, заключенный в мифах, находит словесное выражение в мифопоэтических фольклорных текстах.  В них символами являются только те образы, которые способны обобщать что-то конкретно-чувственное. Миф рассматривается Э. Кассирером наряду с языком и искусством как символическая форма культуры: «Все они (язык, миф, искусство – Г.Б.) как духовные образования восходят к какому-то первичному, глубинному слою действительности... Действительность тогда улавливается нами не иначе, как через своеобразие этих форм; но из этого следует, что действительность столь же скрывается этими формами, как и открывается ими» [4, С. 11]. Нами проанализированы антропоморфные, зооморфные, предметные и др.  символы башкирской национальной культуры, представленные в семантическом пространстве  мифологического эпоса  «Урал-батыр» [5]. Семантика и функционирование  зооморфного образа бүре “волк” в башкирской лингвокультуре связано с наиболее архаичными суждениями башкир, уходящими своими корнями в эпоху первобытной культуры. Об этом можно судить по языковым данным. В башкирской лексике сохранились многочисленные словосочетания с элементом бүре, которые свидетельствуют о  мифологических представлениях башкир, имеющих отношение к образу волка. Данная лексика наиболее полно проанализирована в словаре башкирской мифологии Ф.Г. Хисамитдиновой [6, С. 120-123].

Объяснение происхождения названий топонимических объектов  (рек, озер, урочищ) в связи с волком – широко распространенный мотив башкирских этиологических легенд. Как рассказывается в них, волк предстает священным животным, помогающим  башкирам найти “священное” место для жительства. По мотивам этих легенд можно судить о практическом коллективном опыте народа. Как мы уже писали в своей работе «Мифопоэтическая картина мира в башкирской топонимии» (Уфа, 2003), у древних башкир был коллективный практический опыт в определении пригодного места для жительства. Башкиры, следуя за волком, находят место для жительства – родину. Затем такой опыт приобрел мифорелигиозное толкование, согласно которому священное животное помогает “святым” людям найти “священное” место для проживания. Волк выполнял функцию  ориентира в бесконечном пространстве. В действительности же считается, что волки живут стаями  только в благоприятных местах. Как повествуется в легендах, священное пространство – это реальное в его совершенстве: это богатство и идеальная красота, источник жизни и плодородие: «... матурлыҡҡа, байлыҡҡа тиңе булмаған ер, бик матур туғайлы йылғалар, урманға, емеш-еләккә бай ер, тауҙар, күккә олғашып, күҙ яуын алып торалар ...» [7, С.104].

Отголоски подобного взгляда на мир способствовал появлению  “волчьих” названий в топонимии. Например, географические названия Бүре  “Волк”, Бүреле  “Волчья”, Башбүре  “Главный волк”, Бүребаш  “Исток волчьей реки”, Бүреләҫ//Бүреләһ “Волчья”, Бүребаҫҡан  “Местность, куда волк наступил” связаны с культом священного волка и местом, которое он показал башкирам, также местом, куда он наступил. В башкирской топонимии река носит название  “Бүреле” (Волчья). Появление названия данной реки объясняется в этиологической топонимической легенде “Бүреле йылғаһы” (Волчья река), где  волк,  приведя башкир к безымянной реке, исчезает. Затем эта река стала называться  “Бүреле”, а на ее берегах стали жить башкиры  [7, С. 106].В башкирских этиологических легендах появление родника связывается с действием священного волка:  там, где остановился волк и исчез, появился родник, и эта местность стала местом обитания рода.  У башкир есть родовое подразделение Бүреләр араһы, и река, на берегах которой они сидят, тоже называется Бүреле.

С поклонением волку связан гидроним Бөрө – р. прав. пр. Белой в Бирском районе и ойконим Бөрө  (Бирск). Происхождение топонима Бөрө (Бирск) П.И. Рычков объясняет следующим образом: «Звание его (Бирска) происходит от помянутой реки Бирь. Башкирцы имянуют ее “бюрсу”, т.е.  “волчья” вода, ибо бюр на их языке значит волк» [8, С. 39]. Следует отметить, что с целью освящения территории, места обитания башкиры закапывали в землю волка. Об этом можно судить по легенде Бүрелейылғаһы  “Волчья река”, где волк появляется из могилы родоначальника. Как известно,  волчью голову башкиры закапывали под фундаментом дома, чтобы оградить себя и жилище от злых духов и несчастий, от колдовства, "дурного глаза" и т. п. Этот обряд закреплен и в топонимии: село и река, левый приток Куганака в  Стерлитамакском районе называется Бүреҡаҙған. Но в «Словаре топонимов Башкортостана» данные названия объясняются от бүре  “волк”   и ҡаҙған  “рывший” ) [9, С.40].

Бүребаҫҡан  – р. левый приток Бүреле в Баймакском районе. Объясняют от бүре  “волк”, баҫҡан  “напавший”  [9, С. 54]. Гидроним образован от бүре  “волк”  и баҫҡан  “наступил”.  Башкиры поклонялись следу тотемного, святого, священного мифического животного. Об этом свидетельствуют такие названия: Толпар баҫҡан таш  “камень, куда наступил Тулпар”, Ат баҫҡан  “местность, куда наступила лошадь” и  многие подобные этим названия.

Во многих башкирских легендах образ волка ассоциируется со святой прародительницей, матерью племени. В этих легендах рассказывается о кровной связи между волком и людьми, и само племя произошло от волков. Главная функция тотема в этих легендах заключается в помощи выбора  пути, нахождения пригодного места для проживания. Приведем легенду: один охотник как-то встретил Волчиху – Инә Бүре и хотел застрелить ее. Но вдруг Волчиха отвечает ему человеческим голосом и просит не стрелять в нее, а схватить за хвост и ударить о землю.  Охотник исполняет желание Волчихи, и она мигом превращается в прекрасную девушку. Молодой человек возвращается с ней домой и они начинают жить вместе. Однако соплеменники были против чужеземки и они решают изгнать их из племени. Охотник и его молодая жена уходят и начинают жить отдельно. У них рождаются дети, а потомков их стали называть волками. Здесь прослеживается мотив оборотничества в человека, зачинателя рода. Эту основную идею подтверждают и другие легенды, в том числе и упомянутая выше “Бүреле йылғаһы” (“Волчья река”). В остальных легендах и преданиях волк описан как священное животное, хранитель людей, показывающий дорогу заблудившимся. Особенно ярко данная идея показана в этиологических легендах “Откуда произошло слово Башкорт?”, “Откуда появился Башкорт?”, “Происхождение имени Башкорт” [7, С.104-105], объясняющих этноним башҡорт. В данных легендах происхождение названия народа башҡорт объясняется от  баш  “главный” и  ҡорт  “волк”, который привел башкир к идеально богатой земле, равной которой нет нигде на свете, а люди, следовавшие за волком, стали называться башҡорт. Главная функция тотема заключается в определении “священного” пространства для места жительства племени, рода. Исходя из этого,  можно прийти к заключению о том, что волк является не только прародителем или прародительницей, но и тотемом,  помогающим ориентироваться в бесконечном пространстве. Нужно также отметить, что волк – не одиночное животное, он всегда живет в стае. Отсюда можно сделать вывод о том,  что  бүре “волк”  – это символ воссоединения и союза племен. Эта идея прослеживается в приведенных выше легендах и преданиях башкир.

В башкирском народном творчестве образ волка  находит описание в многочисленных сказках: «Санай-батыр», «Сын волка Сынтимер-пехлеван», «Белый волк», Биранхылу – дочь бире», «Два брата» и т.д. В них волк выступает прародителем или прародительницей, спасительницей и помощницей, способной оживлять героя, зализав его раны. Девушка родила бесстрашного и смелого богатыря Сынтимера от волка, волчица-прародительница выкормила и вырастила брошенного в лесу мальчика, и тот вырос батыром, а волчица стала ему всячески помогать [10]. В башкирских  сказках волк имеет эпитет аҡ, букв. “белый”, в смысле “святой»,”священный”, ”благородный”, күк  ”небесный”.

Образ волка также встречается в пословицах и поговорках. Во многих из них он изображен в виде злого хищника, предвестника зла. Например: Бүре ҡанға туймай (Волк кровью не насытится), Бүре йөнөн алыштырыр, бүрелеген алыштырмаҫ (Волк шкуру сменит, но свою волчью натуру – никогда). Бүре менән дуҫ булһаң, этең яныңда булһын (Если дружишь с волком, пусть собака будет рядом)  [11].

В башкирских пословицах образ волка представляет его как свободолюбое, независимое, гордое животное, он выступает как символ свободы: Бүре бәйләүгә күнмәҫ, әйҙәүгә килмәҫ  (Волк не потерпит привязи, не откликнется на зов).

В пословице Бүрене аяғы туйҙыра (Волка ноги кормят) [11] выражена идея  о том, что волк не живет за чужой счет, все добывает своим трудом. В некоторых пословицах он описывается как неблагодарное существо: Бүре балаһын аҫрап эт булмаҫ (Сколько не корми волчонка, собакой он не станет). Бүре балаһын бүреккә һалһаң да урманға ҡарай (Сколько не корми волчонка, все равно в лес бежит). Бүре ҡуйға иш булмаҫ, ярлы байға дуҫ булмаҫ (Волк не станет другом овце, а бедный –  богатому)  [11]. Имеются пословицы, в которых люди восхищаются силой этого животного: Бүренең көсө – тешендә (Сила волка в его зубах). Как видно из данной пословицы, сила животного определяется башкирами,  исходя из его возможности добывания средств к жизни. Бүре ҡартайһа ла бер ҡуйлыҡ ҡеүәте ҡала (Если даже волк состарится, у него останется сила на целую отару) [11]. В некоторых пословицах волк параллельно сравнивается с медведем и собакой. Если от медведя можно убежать, то с волком такой номер не пройдет. С собаками дело обстоит иначе. В материалах указываются, что собака и волк, хоть и имеют общее происхождение, являются врагами.

А вот в загадках образ волка раскрывается по-разному: волк-хищник, бесстрашный волк, волк-разбойник. Кровожадность волка отражается в следующей загадке: Ана бара хан, ауыҙы-мороно – ҡан (Вот идет хан, рот весь  в крови) [12].

В приведенных выше пословицах и поговорках в сжатой и емкой форме  выражены наиболее важные идеи и символы народной культуры, связанные с образом волка, которые играют особую роль в передаче мудрости коллективной языковой личности (народа) от поколения к поколению.

Вой волка у башкир связывается со счастьем, удачей. Когда у людей большой доход, выгода,  которую они совсем не ожидали, башкиры говорят: “Уның бүреһе олоно”, буквально: “У него волк выл”, в смысле  “неожиданно ему очень повезло”.

Образ волка запечатлен также в башкирской ономастике: в этнонимии имеются “волчьи” родовые подразделения: бүреләр араһы, бүре нәҫеле, бүре тоҡомо, в башкирской антропонимии имеются “звериные” мужские имена Бүре, Бүребай, Бүрехан//Бурхан.

Таким образом, культ тотемного волка находит словесное выражение в текстах башкирского фольклора, где его образ наделен  сложной мифопоэтической символикой.

В башкирской лингвокультуре волк – прародитель или прародительница, священное благородное тотемное животное, обладающее способностью определить в бесконечном пространстве «священное» место для проживания рода, родину, сильное, умное, свободолюбивое, справедливое животное, добывающее себе своим трудом, а также волк-помощник, волк-целитель, способный оживлять людей. Отрицательные характеристики образа волка: кровожадный, неблагодарный. С одной стороны,  бүре  “волк” связан с жизнью, олицетворяет собой жизнь, продолжение рода, и кровожадный хищник, воплощение зла и смерти, – с другой.

Список литературы / References

1. Брилева И.С., Вольская Н.П., Гудков Д. Б., Захаренко И.В., Красных В.В. Русское культурное пространство / И.С. Брилева, Н.П.Вольская, Д. Б. Гудков, И.В. Захаренко, В. В. Красных// Лингвокультурологический словарь: Вып. первый. – М.: «Гнозис». – 2004. – С.
2. Красных В.В. «Свой» среди «чужих»: миф или реальность?/ В.В.Красных//. – М.: ИТДГК «Гнозис». – 2003. – С. 375.
3. Кошарная С.А. Миф и язык: Опыт лингвокультурологической реконструкции русской мифологической картины мира / С.А. Кошарная // – Белгород: Изд-во Белгородского гос. ун-та. – 2002. – С. 288.
4. Кассирер Эрнст. Философия символических форм / Эрнст Кассирер// Феноменология познания. – М.; –СПб.: Университетская книга. – 2002. – T. 3. – С.
5. Бухарова Г.Х.Башкирский народный эпос «Урал-батыр»: когнитивно-дискурсивный и концептуальный анализ / Г.Х.Бухарова // – Уфа: Вагант, 2008. – С. 352.
6. Хисамитдинова Ф.Г. Словарь башкирской мифологии/ Ф.Г.Хисамитдинова // – Уфа: ИИЯЛ УНЦ РАН. – 2011. – С.
7. Башкирское народное творчество.Предания и легенды. – Уфа, «Китап». – 1997. – T.2. – С.
8. РычковП.И. Лексикон или словарь топографический Оренбургской губернии (рукопись) РГБ им. В. И. Ленина. / П.И. Рычков // Отдел рукописей. Фонд 313.
9. Словарь топонимов Республики Башкортостан. – Уфа: Китап. – 2002. – С. 256.
10. Башкирское народное творчество: Сказки. – Уфа, Башкирское книжное издательство. – – T. 6. – С. 349.
11. Башкирское народное творчество: Пословицы и поговорки. – Уфа, Башкирское книжное издательство. – 1980. – T. 14. – С. 349.
12. Башкирское народное творчество: Загадки. – Уфа, Башкирское книжное издательство. – 1979. – T.13. – С. 352.

Список литературы на английском языке / References in English

1. BrilevaI.S.,VolskayaN.P., GudkovD.B., ZakharenkoI.V., Krasnykh V.V. Russkoe kul'turnoe prostranstvo [The Russian cultural space] / I.S. Brileva, N.P. Volskaya, D.B. Gudkov, I.V. Zakharenko, V.V. Krasnykh // Lingvokul'turologicheskij slovar': Vyp. Pervyj [Linguoculturalogical dictionary: Issue. the first]. – Moscow: "Gnosis". – 2004. – P. 318. [in Russian]
2. Krasnyh V. V. «Svoj» sredi «chuzhih»: mifilireal'nost'? ["His" among the "strangers": myth or reality?] / V.V. Krasnykh // – Moscow: ITDGK "Gnosis". – 2003. – P. 375. [in Russian]
3. Kosharnaja S.A. Mifijazyk: Opyt lingvokul'turologicheskoj rekonstrukciirusskoj mifologicheskoj kartiny mira [Myth and language: The experience of linguocultural reconstruction of the Russian mythological picture of the world] / S.A. Kosharnaja // ˗ Belgorod: Publishing house of Belgorod state university. – 2002. – P. 288. [in Russian]
4. Kassirer Jernst. Filosofija simvolicheskih form [Philosophy of symbolic forms] / Jernst Kassirer// Fenomenologija poznanija [Phenomenology of cognition]. – M.; – SPb.: University Book, 2002. – V.3. – P. 398. [in Russian]
5. Bukharova G.Kh. Bashkirskij narodnyj jepos «Ural-batyr»: kognitivno-diskursivnyj i konceptual'nyj analiz [Bashkir folk epic "Ural-batyr": cognitive-discursive and conceptual analysis] / G.Kh. Bukharova // – Ufa: Vagant. – 2008. – P. 352. [in Russian]
6. Khisamitdinova F. G. Slovar' bashkirskoj mifologii [Dictionary of Bashkir mythology] / F.G. Khisamitdinova // – Ufa: IYAL Ufa Science Center of the Russian Academy of Sciences. – 2011. – P.420. [in Russian]
7. Bashkirskoe narodnoe tvorchestvo. Predaniyailegendy. [Bashkir folk art.Translations and legends] – Ufa, "Kitap". – 1997. – V.2. – P. 440. [in Bashkir]
8. Rychkov P.I. Leksikonili slovar' topograficheski Orenburgskoj gubernii (rukopis') [Lexicon or the topographic dictionary of the Orenburg province (manuscript)] / P.I. Lenin // Russian state library. Department of manuscripts. Fund 313. [in Russian]
9. Slovar' toponimov Respubliki Bashkortostan [Lexicon of toponyms of the Republic of Bashkortostan] –Ufa: Kitap. – 2002. – P. 256. [in Bashkir]
10. Bashkirskoe narodnoe tvorchestvo: Skazki. [Bashkir folk art: Fairy tales] – Ufa: Kitap Publishing House. – 1978. – V.6. –P. 349. [in Bashkir]
11. Bashkirskoe narodnoe tvorchestvo: Poslovicy I pogovorki [Bashkir folk art: Proverbs and sayings] – Ufa: Publishing house "Kitap". – 1980. – V.14. – P. 349. [in Bashkir]
12. Bashkirskoe narodnoe tvorchestvo: Zagadki [Bashkir folk art: Mysteries] – Ufa: Publishing house "Kitap", 1979. – V. 13. – P.352. [in Bashkir]