ФИЛОСОФСКИЕ ИСТОКИ ТВОРЧЕСТВА НОВАЛИСА

Савина В.В.

ORCID: 0000-0002-5259-8863, кандидат филологических наук, доцент, Нижегородский государственный лингвистический университет

ФИЛОСОФСКИЕ ИСТОКИ ТВОРЧЕСТВА НОВАЛИСА

Аннотация

Статья  посвящена анализу философских истоков творчества немецкого поэта-романтика Новалиса. В его творчестве  трудно отделить философскую направленность от поэтической. И в прозаических произведениях, и в зрелой лирике, и в философских заметках он стремится осмыслить жизнь мироздания. Как и другие романтики, он занят решением так называемых «вечных» вопросов. При всей универсальности взглядов в философском мировоззрении поэта доминируют художественные принципы мироощущения. Среди философов ему близки те, в рассуждениях которых сочетаются рациональное и иррациональное начало. Ранний романтик -  создатель философско-поэтического  синтеза, в котором главным средством познания мира становится символ. С помощью символической поэзии, в представлении Новалиса, можно проникнуть в сущность «иной»,  лишь интуитивно постижимой реальности. Цель анализа  эстетических и философских взглядов поэта - убедиться в том, что он наряду с   другими романтиками (Гёльдерлином  и Брентано) закладывает основы современной  поэзии, развиваемые символистами, в том числе поэтами Серебряного века. Колоссальное влияние философско-поэтического синтеза Новалиса на художников и мыслителей рубежа XIX-XX веков заставляет исследователей каждый раз по-новому взглянуть на остающееся актуальным наследие  создателя мифа о Голубом цветке. Задача исследования -  уточнить влияние философской мысли предшественников и современников  на творчество поэта-философа, проанализировать истоки  его творений, сочетающих в себе философию и поэзию. Новизна данного исследования в том, что в нем  рассматривается рецепция в произведениях Новалиса идей философов, мало изученных в России в данном контексте, - Хюльзена и Гемстергейса. Практическое значение исследования заключается в возможности использования его результатов в разработке лекционных курсов  по истории немецкой литературы и философии, а также по истории русской литературы рубежа XIX-XX веков для высших учебных заведений.

Ключевые слова: ранний немецкий романтизм, Новалис, философия, символическая поэзия.

Savina V.V.

ORCID: 0000-0002-5259-8863, PhD in Philology, associate professor, Nizhny Novgorod State Linguistic University

PHILOSOPHIC SOURCES OF NOVALIS` HERITAGE

Abstract

The article analyzes the philosophical origins of oeuvre by Novalis, a German romantic poet. In his works, it is difficult to separate philosophy from poetry. In his prose as well as in his mature poetry and philosophical writings he seeks to understand the life of the universe. Like other romantics, he is preoccupied with solving the so-called "eternal" questions. Though his views are versatile and even universal, the philosophical outlook of the poet is dominated by artistic principles. Speaking about philosophers, he tended to appreciate those who managed to combine the rational and the irrational in their reasoning. Early romantic is a Creator of the poetic-philosophical synthesis, where understanding of the world is possible through a symbol. Novalis was convinced that by means of symbolic poetry it is possible to penetrate the essence of the "other", only intuitively comprehensible reality. The analysis of aesthetic and philosophical views of the poet-philosopher convinces us that he, along with Hölderlin and Brentano, lays the foundations of modern poetry developed by the symbolists, including the poets of the Silver age. The enormous influence of the poetic and philosophical synthesis of   Novalis on the poets and thinkers of the 19-20 centuries is forcing researchers to look for new perspectives of studying the legacy of the Creator of the myth about the Blue flower, which relevance even now is difficult to overestimate. The novelty of this study is that it examines the reception in the works by Novalis of ideas belonging to philosophers, little known in Russia. The practical significance of the study lies in the possibility of using its results in development of lecture courses on the history of German literature and philosophy, as well as the history of   Russian literature of 19-20 centuries. The research is a cross-disciplinary one and is based on the history of German literature, literary criticism, comparative studies, history of philosophy.

Keywords: early German romanticism, Novalis, philosophy, symbolic poetry.

У Новалиса трудно отделить философию от поэзии,  художественное осмысление мира от теоретического. Он поэт-философ. И в прозаических произведениях, и в зрелой лирике, и в философских заметках Новалис стремится осмыслить законы универсума, приобщиться к тайнам космической жизни и человеческого бытия. В понимании поэта универсум и человек соотносятся как два бесконечных мира, тесно взаимодействующих между собой. Но мысль эта принадлежит не ему одному, а эстетике всего романтизма. Поэтому для исследователей всегда существовала двойная сложность – отыскать  в не всегда последовательном философствовании поэта главное направление его вовсе не банальной мысли и отделить собственно новалисовское от наследия его гениальных современников.

Профессионалом в философии Новалис не был. У него нет научной базы, которая  отличала немецких мыслителей. Судьба отпустила ему слишком мало лет жизни, он не мог достичь уравновешенной олимпийской мудрости Гете. Слишком поэт он не создал законченной философской системы, в которой логика является цементирующим, обязательным элементом. Новалис в философии  прежде всего прилежный ученик, которому жизнь подарила учителей выдающихся. Уже перечень современников  свидетельствует о том, в какой интеллектуальный круг ему посчастливилось войти: Кант, Фихте, Хюльзен, Гете, братья Шлегели, Шеллинг, Шлейермахер. Не со всеми из них Новалис связан непосредственно, но он постоянно ощущает их присутствие. Ученик стремится подняться до учителей, а порой их превзойти. В иные моменты - и справедливо - он ощущает себя вровень с философами великого века, они еще не  стоят на пьедестале.

Новалис оценивает и переоценивает их учение, выбирая главное для себя и отвергая то, что не ложится на его жизненный и художественный опыт, соединенные близкой, а порой и слишком близкой связью. Главный для Новалиса в философском ряду, по-видимому, - Кант. Утопичное мышление романтика, его творчество являет собой своеобразную иллюстрацию к теоретическим рассуждениям Канта. Его можно было бы назвать термином Канта - «трансцендентальная иллюзия». Последняя в отличие от иллюзии логической, легко устранимой, не прекращается даже в том случае, если она вскрыта и вопреки всем предостережениям критики существует сама для себя. Источник трансцендентальной иллюзии - разум, возвышающийся над рассудком.  Рассудок, по Канту, не обращает достаточного внимания на границы области, внутри которой только и допустима его деятельность. В отличие от рассудка разум устраняет все границы и даже повелевает разрушить их и вступить на новую почву.  Запредельная  сфера Новалиса – это миф о Золотом веке, его непосредственное сотворение средствами «магического идеализма».

Кант подвергает критике «дерзость» разума. Полет мысли Новалиса есть некое проявление «непослушания», желание вступить в спор с рациональными рассуждениями Канта. Вместе с тем он оправдывает «парадоксальность» Кантовской теории: философ критикует «чистый разум» и одновременно признает глубоко укорененную в нем необходимость проникать в глубины непознаваемого. В свою очередь взгляды Канта обосновывают алогизм мышления Новалиса, склонного к рациональному и иррациональному одновременно.

Романтик сравнивает кенигсбергского философа с Коперником. Вклад Канта в философию равноценен, по его мнению, вкладу основоположника современной космологической системы в астрономию. Пристальное внимание к внутреннему миру Новалис заимствует именно у него: «к себе ведет таинственный путь…»[1, С. 232]. Но, перенимая кантианский метод, романтик пытается устранить разрыв между внутренним миром человека и природой, присутствующий в системе Канта. И делает он это с помощью учения Фихте, превратившего весь мир в «я».

Познание мира, в представлении великого философа, есть познание собственного «я». В «Учении о науке» он призывает современников освободить свой взгляд от всего окружающего и направить его во внутренний мир. Восприимчивого ученика завораживает радикальный субъективизм  Фихте.

Смелый поступок – превращение мира в «я» - как ничто иное соответствует образу мыслей и складу характеру молодого человека. Он зачитывается Фихте. Почти на всех страницах его писем и дневников упоминается имя философского отца немецкого романтизма. Фихте для Новалиса – Ньютон в философии, он - гений, проникший в самого себя.

Но открытие  Фихте настолько головокружительно, что Новалис  ощущает «опасность» философа и пытается вырваться из «заколдованного круга» его учения. Новалис задается вопросом, почему Фихте все сосредоточил в «я» и не догматично ли его учение. Устремления романтика направлены на достижение согласия между миром и человеком, между «я» и «не-я». Достичь цели он пытается с помощью совершенной, поэтичной формы философской науки. В одном из фрагментов Новалис подчеркивает способность философии создавать внешнее единство. Наполнить ее смыслом и прелестью жизни может поэзия, ведь она создает «гармоничное сообщество -  вселенскую семью, прекрасное строение универсума»[1, С. 215].

Новалиса интересует проблема свободного творчества. «Я» как разум, довольствующееся лишь мыслительным действием не удовлетворяет его. Он стремится к «артистической» системе, которая создала бы пространство для всех душевных сил. Фихте для Новалиса – чрезмерный «логик», ибо самое важное для него интеллект. Романтик отдает предпочтение безграничной фантазии художника. Подтверждение своим мыслям он находит у ученика Фихте Августа Людвига Хюльзена(1765-1809). Новалис читает его сочинения, впитывает их мысли, дополняет идеями Хюльзена свои представления об «артистической» системе.

В первую очередь поэт,  он буквально подражает тому идеалу творца, который рисует Хюльзен. Художник, в представлении философа,  любит истину в созерцании легких и изящных образов, любая тяжеловесная, схоластическая форма противоречит его чувству прекрасного, он требует от истины, чтобы она жила в человеке, была человеческой и человечной, была бы  действительной жизнью[2, С.18-19]. С помощью поэтического творчества Новалис надеется преодолеть раскол между «я» и «не-я», найти пути выражения своего «мирового чувства»(«Weltgefühl»).

В этом ему помогает учение нидерландского философа Франца Гемстергейса (1721-1790). Выбор Новалиса не случаен. Гемстергейс - поклонник Платона, он - один из тех философов XVIII века, которые составляют оппозицию просветительскому, рационалистическому взгляду на мир. Философ исходит из иррационального в человеке, из мироощущения, чуждого рационализму.

У Гемстергейса Новалис перенимает  понятие «нравственного органа». Душа человека, по утверждению философа, имеет много «нравственных органов», но среди них развитие получили далеко не все. Целью человека должно стать совершенствование души. Оно не знает границ и заключается в развитии утонченных чувств, которые человек утратил. Таков, к примеру, «орган деятельного  энтузиазма». Познание из энтузиазма философ ставит выше познания посредством разума. «Нравственный орган», развиваясь, повлечет за собой рождение нравственного мира, даст возможность человеку понять свое отношение к Богу, любить его. Любовь соединяет человека и человека, Бога и человека в «истинной» жизни. Впитав идею Гемстергейса, Новалис приложил ее к собственной жизни. Отголоски этой мысли слышатся в земном чувстве Новалиса - любви к Софии фон Кюн и особенно в его отношении к умершей возлюбленной, нашедшем художественную форму в произведениях поэта. Любовь к женщине становится для романтика ступенью на пути к глубокому единению с Богом, к высшей жизни, к бессмертию, к абсолютному.

Концепция эта не была вполне самостоятельной. Мысли о жизни, смерти и бессмертии «носятся» в воздухе философского XVIII века. Они -  предвестники новалисовских «Гимнов к ночи», лирики интимной и философской одновременно. Они навеяны идеалистической философией и запечатлевают стремление Новалиса вырваться из сферы конечного, его поиски Бога.

Как и Хюльзен, Гемстергейс интересен Новалису художественным толкованием бытия. Поэт чувствует его притяжение. В ноябре 1797 года он пишет А.В. Шлегелю о том, что «едва смог оторваться от Гемстергейса»[3, С. 648]. Он находит у философа доказательства возможности возвращения Золотого века, в которое сам неустанно верит на протяжении всей жизни. Наибольшего приближения к веку всеобщей гармонии, по Гемстергейсу и Новалису, можно достичь в поэзии.  Именно она может соединить все различное и разнородное в некое «чудесное целое».  Оно рождается не в результате логического сочленения по законам и правилам, а в определенное мгновение, вне времени, интуитивно, в эстетическом созерцании.

«Чудесное целое» или «гармоничное сообщество», ради себя самого существующее, зиждется не на постулатах, навязанных извне, а на внутренней закономерности, придающей ему легкость и непринужденность, становится игровым началом. Новалису понятна и близка разработанная Кантом и Шиллером теория искусства как игры познавательных способностей. Для романтиков и Новалиса   игра  есть способ создания мира и одновременно его состояние. С понятием «игры» они связывают понятие «высокой незаинтересованности» и «детскости» творца искусства.

Сам Новалис играет категориями и понятиями. Человек, с его точки зрения, должен так развить силу чувств, чтобы абстрактные мысли стали образными. Мысли должны стать предметами, а предметы - мыслями. Это под силу лишь  магическому идеалисту.

В область «магического»  у Новалиса попадают и точные науки, в частности, математика. Вдохновленный Гемстергейсом., художник приступает к их изучению, стремясь перенести математические законы в метафизику и в поэзию. «Высшая жизнь есть математика», «все посланники Бога есть математики», «чистая математика есть религия» - написано в «Математических  фрагментах»[1, С. 790-791].

Высокую оценку «математизму» Новалиса  дает английский философ и историк Томас  Карлейль. По его убеждению, талант Новалиса являет собой нечто более прекрасное и высокое, нежели того требуют точные науки. Главный элемент этой способности - «mathesis» - сумма всего философского таланта Новалиса, возведенного в самую высшую степень.

Одновременно это талант «магического идеалиста», то есть истинного художника, для которого нет границ между абстрактным и образным, чувственным и сверхчувственным, рациональным и иррациональным. Они не исключают друг друга, а органично взаимосвязаны. Такое мышление открывает множественность миров и подходов к ним.

Вера в безграничную фантазию художника, идея о «нравственном органе», «магическое»  я  составляют основу философских взглядов Новалиса. Они вливаются в теософию Якоба Бёме (1575-1624), которого Новалис в 1800 году читает по совету Тика, и наполняется религиозностью поэтической, художественно окрашенной. После многолетних занятий наступает пресыщение спекулятивной философией. Он радуется, что преодолел острые вершины «чистого разума». Теперь его интересует «истинная» философия, мистицизм автора сочинения «Аврора, или Утренняя заря в восхождении»(1612).

Новалису понятен простой и поэтичный язык  мыслителя из Гёрлица. Он потрясен, как  с помощью  языка философии  Бёме говорит о божественной силе, о Боге,  каковы природа, звезды и стихии.  Романтик восторгается тем, как с помощью  астрологии  Бёме объясняет  силы   природы,  звезд и стихий,  как из них возникло все живое, и как они всё побуждают,   и как злое и доброе ими производится в людях и зверях.   Бёме -теолог  близок Новалису повествованием о царстве Христа, каково оно и как противоположно царству ада. Название «Утренняя заря в восхождении»  комментируется  автором  сочинения как тайна, сокрытая от умных и мудрых, но доступная тем, кто читает книгу в простоте и с вожделением Святого Духа.

Новалис узнает в Бёме родственную душу. В его жизнь философия Бёме «входит как весна»[3, С. 732]. Под впечатлением «Авроры» поэт создает стихотворение «Луг зазеленел» («Es färbte sich die Wiese grün»,1800).

Es färbte sich die Wiese grün

Und um die Hecken sah ich blühn,

Tagtäglich sah ich neue Kräter,

Mild war die Luft, der Himmel heiter,

Ich wusste nicht, wie mir geschah,

Und wie das wurde, was ich sah [3, С. 139].

С книгой Бёме его объединяет символика весны, пробуждающегося духа любви и единения, надежды на «новое царство» гармонии («das neue Reich»). Идеал Новалиса - в откровении вечной силы «изнутри». Это внутренний дух, стремящийся выразить себя во внешних формах природы. Он мистичен в своей основе. Мистично значение пробуждения, внутреннего света, стремление к взаимопроникновению души и мира, центральное положение любви как предпосылки для осуществления unio mystica.

Высшее соединение с творящим духом достигается в любви к женщине:

Ein freundlich Mädchen kam gegangen

Und nahm mir jeden Sinn gefangen[3, С. 140].

Любовь освящает поэтический синтез мира. Он возникает благодаря метаморфозе в природе - от неорганического к органическому, от растений к животным  и, наконец, к человеку, призванному  стать Богом:

Kurz um, ich sah, dass jetzt auf Erden

Die Menschen sollten Götter werden[3, С. 140].

С основной идеей стихотворения связана известная запись Новалиса: «Если Бог мог стать человеком, он может стать камнем, растением, животным, стихией, а может быть, в природе существует и обратное движение?»[1, С. 826]. Здесь прослеживаются натурфилософские взгляды Новалиса и их отличие от воззрений Шеллинга. По его убеждению, Бог - это цель природы. Все должно стремиться к ней ради высшей гармонии. Достичь ее можно только благодаря любви, которую Бёме определяет как один из «источных» духов в Божественной силе.

В письме к Тику Новалис благодарит его за совет прочитать сочинение Бёме и пишет стихотворение «К Тику», в котором развертывает философские образы в поэтической форме [3, С. 137-138]. Здесь, а также в романе «Генрих фон Офтердинген» и в «Учениках в Саисе» возникает продуманная картина этапов развития человечества от детства к современности и затем к грядущему Золотому веку. У философа-мистика  Новалиса находит подсказку  при создании  образов-символов  (ребенка, старца, вещего сна, заповедной книги), ставших ключевыми в творчестве романтика. Так, из штудий научных трудов, а также из глубоких личных переживаний вырастает поэтическая концепция Новалиса, органически связанная с идеалистической философией, однако, имеющая характер собственного художественного озарения.

Вопрос о взаимоотношении человека и природы становится одним из волнующих. В постижении натурфилософии ему помогают  идеи Шеллинга  о философии природы и о «мировой душе». 3 мая 1797 года Новалис пишет Фридриху Шлегелю о том, что с любопытством читает философию природы Шеллинга [3, С. 636]. В письме от 14 июня Новалис сообщает, что ему быстрее хочется познакомиться с Шеллингом. Некоторые его воззрения импонируют Новалису  больше, чем мысли  Фихте[3, С. 641].  В декабре 1797 года он знакомится с Шеллингом лично. Братьям Шлегелям он сообщает, что Шеллинг ему понравился настоящей душевой силой,  устремленностью в  бесконечность, поэтическим чувством. Однако восхищение скоро сменяется сдержанностью. В отличие от Шеллинга, Новалис наделяет природу магическими чертами. Для него главное-реальность идеального, в то время как Шеллинг подчеркивает идеальность реально существующего. Главный вывод Новалиса в том, что Бог и природа не тождественны. Их надо разделить. Природа должна стать нравственнее. Цель ее развития - Бог. Когда-нибудь природы не станет, все превратится в мир духа.

Философские занятия Новалиса во многом предопределили характер его символистской поэзии. Ее суть - тайна образов, их загадка. Это роднит ее с поэзией рубежа XIX-XX веков, в которой общепонятность недостижима и необязательна. Воссоздать лишь намеченную мысль автора должно воображение, интуиция помогает разгадать тайну поэта. Символическая многозначность заложена в лирическом цикле  Новалиса «Гимны к Ночи». Они созданы под впечатлением смерти  Софии фон Кюн, подтолкнувшей художника к созданию собственной «фило-Софии». Трагическая потеря пробуждает в нем волю к преодолению раскола между «я» и «не-я», Богом и миром, природой и духом. Триединство любящего «я», любимого «ты» и Бога, обязательно присутствующего в любви, образует гармоничную, дающую экзистенциальную уверенность систему. Это единство зиждется на вере и не требует подтверждения логикой.  Основа веры - постоянно ощутимая реальность любви, находящая свое предметное выражение в «ты» Софии.

Выраженное в символах мировоззрение Новалиса не дает сколько-нибудь достаточного ответа на общие вопросы современной ему философии, которые он находит у Канта, Фихте и Шеллинга. В философии он скорее ищет подтверждение своей вере. Он - больше «практик»,  нежели «теоретик». Однако  Новалис-философ активно занят рассмотрением вечных вопросов, рассматривающих отношение субъекта и объекта, конечного и бесконечного, духа и природы. Несмотря на всю универсальность взглядов, в философском мировоззрении Новалиса доминируют художественные принципы мироощущения. С другой стороны, в эстетике Новалиса намечается синтез  поэзии и точных наук, в котором два плана объединяет признак  «божественности», идущий от теологии.

Во многом новаторское творчество Новалиса, созданный им «философско-поэтический синкретизм» (В.Жирмунский) не остается не замеченным в России. Огромная заслуга в популяризации романтика принадлежит поэтам-символистам. Один из них -   Вячеслав Иванов (1866-1949). Новалисовское послание «К Тику», поэтические опыты, входящие в роман «Генрих фон Офтердинген» получают известность благодаря переводам поэта-символиста, связанным внутренним родством  с подлинниками  религиозной  идеей высшего единства всего сущего в Боге. Именно Вячеславу Иванову  удается воплотить мечту Новалиса о «мифотворческом» переводе, то есть выполненном  «поэтом поэта»[4, С. 217]. Художник должен у него говорить и по-своему, и так, как того хочет переводчик.  «Мифотворческий» перевод,  в представлении  Новалиса, может создать лишь  человек, в сознании которого полностью соединились поэзия и философия. Таким переводчиком  становится В. Иванов, известный также  переводом «Авроры» Якоба Бёме, который он предваряет своеобразным эпиграфом - глубоко философским стихотворением Новалиса «К Тику».

Список литературы / References

1. Novalis.Werke, Tagebücher und Briefe Friedrich von Hardenbergs: in
2. Bdn.  / Novalis.- München und Wien: Carl Hanser. - 1978.- V.2. -785 S.
3. Pirberg H. Novalis als Naturphilosoph / H.Pirberg. - Gütersloh: С.Bertelsmann. - 1928.- 76 S.
4. Novalis. Werke, Tagebücher  und  Briefe Friedrich von Hardenbergs: in 3 Bdn. / Novalis.- München und Wien: Carl Hanser. - 1978. - V.1.-786 S.
5. Savina V. Die Novalis - Rezeption in Russland / V.Savina// Inklings - Jahrbuch für Literatur und Ästhetik.  - 2001.- Bd. 19.- S.215-221.

Список литературы на английском языке / References in English

1. Novalis.Werke, Tagebuecher und Briefe Friedrich von Hardenbergs  [Friedrich von Hardenberg`s Works, Journals, Letters: in 3 V.] / Novalis. - Munich and Vienna: Carl Hanser. - 1978. - V.2. - 785 P.[in German]
2. Pirberg H. Novalis als Naturphilosoph [Novalis as a natural philosopher] / H.Pirberg. - Gutersloh: С.Bertelsmann. - 1928. - 76 P.[in German]
3. Novalis.Werke, Tagebuecher und Briefe Friedrich von Hardenbergs [Friedrich von Hardenberg`s Works, Journals, Letters: in 3 V.] / Novalis. - Munich and Vienna: Carl Hanser. - 1978. V.1. - 786 P.[in German]
4. Savina V. Die Novalis - Rezeption in Russland [ Reception of  Novalis  in Russia ]/ V.Savina// Inklings - yearbook  for literature  und esthetic.  - 2001. V. 19. - P.215-221.[in German]