ЛИНГВОКУЛЬТУРОЛОГИЧЕСКАЯ ОБУСЛОВЛЕННОСТЬ ИДЕНТИФИКАЦИИ ИСПАНОЯЗЫЧНЫХ РЕАЛИЙ ПРИ ПЕРЕВОДЕ

ЛИНГВОКУЛЬТУРОЛОГИЧЕСКАЯ ОБУСЛОВЛЕННОСТЬ ИДЕНТИФИКАЦИИ ИСПАНОЯЗЫЧНЫХ РЕАЛИЙ ПРИ ПЕРЕВОДЕ

Научная статья

Курчаткина О.А.*

ORCID: 0000-0001-8351-5664,

Московский Государственный Лингвистический Университет, Москва, Россия

* Корреспондирующий автор (79161400400[at]ya.ru)

Аннотация

В статье рассматривается вопрос об идентификации реалий при переводе с испанского языка. Дифференциация реалий от нереалий может быть непростой задачей, особенно если реалии лингвокультурологически обусловлены. В числе таких испаноязычных реалий можно выделить следующие категории лексем: катойконимы, устойчивые антономазии, аббревиатуры и акронимы. Для испанского языка характерна синонимия катойконимов, причем в таких парах, как правило, один из элементов не имеет устойчивой внешней связи с соответствующим ему современным топонимом. Идентификация реалии в таком случае возможна только благодаря сформированности иноязычной культурной компетенции у переводчика, позволяющей соотнести катойконим с топонимом. Аналогичная проблема возникает при применении устойчивых антономазий как синонимов имен собственных. В случае с переводом с испанского языка идентификация реалий усложняется в связи с существованием вариантов испанского языка в разных странах и, соответственно, связанных с различными клуьтурами.

Ключевые слова лингвокультурология, реалии, катойконимы, имена собственные, сокращения, перевод.

LINGUISTIC AND CULTUROLOGICAL STIPULATION OF THE IDENTIFICATION OF SPANISH CULTURE-SPECIFIC TERMS IN TRANSLATION

Research article

Kurchatkina O.A.*

ORCID: 0000-0001-8351-5664,

Moscow State Linguistic University, Moscow, Russia

* Corresponding author (79161400400[at]ya.ru)

Abstract

The article deals with the issue of identifying culture-specific terms when translating from Spanish. Distinguishing such terms can be a difficult task, especially if they are linguistically and culturologically stipulated. Among such Spanish culture-specific terms, the following categories of lexemes can be distinguished: demonyms, set antonomasia, abbreviations, and acronyms. Synonymy of demonyms is characteristic of the Spanish language, and in such pairs, as a rule, one of the elements does not have a stable external connection with the corresponding modern toponym. Identification of the terms under study, in this case, is possible only due to the formation of a foreign language cultural competence of the translator, which allows correlating a demonym with a toponym. A similar problem arises when using set antonomasias as synonyms of proper names. In the case of translation from Spanish, the identification of culture-specific terms becomes more complicated due to the existence of variants of the Spanish language in different countries and, accordingly, associated with different cultures.

Keywords linguistic culturology, culture-specific term, demonyms, proper names, abbreviations, translation.

Введение

Перевод как деятельность и как результат этой деятельности неразрывно связан с культурой. В. Н. Комиссаров называет перевод «видом языкового посредничества» [4, C. 45], а А. Д. Швейцер понимает перевод как «процесс межъязыковой и межкультурной коммуникации, при котором […] создается вторичный текст, заменяющий первичный в другой языковой и культурной среде; процесс, характеризуемый установкой на передачу коммуникативного эффекта первичного текста, частично модифицируемой различиями между двумя языками, двумя культурами и двумя коммуникативными ситуациями» [9, C. 75]. Г. В. Колшанский полагает, что «перевод как один из важнейших видов коммуникативной деятельности ориентируется прежде всего на полную и адекватную передачу языка-оригинала, содержащего всю совокупность импликаций языкового, социального и культурного плана» [2, C. 112]. Таким образом можно говорить о том, что перевод всегда предполагает соприкосновение разных миров: культур, конфессий, ментальностей.

Л. Г. Кузьмина указывает, что общая переводческая компетенция «подразумевает владение профессионалом разными видами компетенций (частными по отношению к названному общему понятию)» и отмечает, что модель переводческой компетенции, предлагаемая Европейской Комиссией, включает такой компонент, как общая культурная осведомленность и межкультурная компетенция [7].

Основная часть

Перевод реалий – одна из интереснейших задач, с которыми сталкиваются переводчики. Способы решения этой задачи достаточно хорошо изучены и описаны разными исследователями. Однако, очевидно, что для того, чтобы успешно применять эти способы или хотя бы пытаться это сделать, необходимо для начала понимать, что имеешь дело именно с реалией.

Вопрос об определении понятия «реалия» в лингвистике по-прежнему является дискуссионным. В работах разных исследователей реалии могут пониматься более узко, как наименования материальных объектов, и более широко, как названия понятий и ситуации, связанных с историей, географией, государственным устройством, бытом и т.д. и зачастую отождествляются с безэквивалентной лексикой [5, C. 47].

Очевидно, однако, что реалии представляют собой своеобразные «опорные точки» культуры, то есть то, что отличает каждую конкретную культуру от других. В этом понимании термину «реалия», более часто используемому в отечественном переводоведении, соответствует термин «культурема», более распространённый в зарубежных лингвокультурологии и переводоведении, и, по мнению К. Норд, принадлежащий Х. Вермееру. «Культурема» Вермеера определяется как «социальный феномен культуры Х, значимый для носителей этой культуры, который будучи сравненным с сопоставимым феноменом культуры Y оказывается специфическим для культуры Х» [11] (перевод наш). С этой точки зрения абсолютно все реалии являются культурно обусловленными.

Идентификация реалий по-прежнему представляет собой проблему перевода. Влахов и Флорин ставят вопрос о том, как отличать реалии от нереалий, называя этот вопрос «совсем не риторическим». По их мнению, «от его правильного решения зависит в значительной степени выбор пути, по которому пойдет переводчик при передаче данного слова и его окружения» [1, C. 30].

При переводе с испанского языка на русский вопрос об идентификации и последующем переводе реалий осложняется тем, что существует большое число вариантов испанского языка в разных странах и регионах, следовательно, очень большое число реалий.

Говоря о языковой форме реалий, Влахов и Флорин относят к ним слова и номинативные словосочетания, а также сокращения. Помимо этого, они указывают на то, что реалию часто бывает сложно дифференцировать от имени собственного, так как «некоторые реалии обладают признаками имен собственных, другие стоят на границе между обеими категориями» [1, C. 12].

Л. В. Мосиенко отмечает необходимость упорядочения реалий в форме классификации, указывая, что «она дает возможность, во-первых, охарактеризовать эту специфическую лексику, дать ей определение, во-вторых, она способствует более верному решению вопросов, связанных с переводом реалий с одного языка на другой» [8, C. 157]. В рамках существующих классификаций реалии часто делятся на предметные и общественно-политические, внутри каждой из этих глобальных категорий выделяются подкатегории. Влахов и Флорин относят к предметным реалиям географические объекты, этнографические и этнические объекты и понятия, а также единицы измерения и денежные единицы. К общественно-политическим реалиям они относят термины административно-территориального устройства, названия органов власти, военные реалии и пр.

Выделим несколько категорий, или групп реалий, идентификация и последующий перевод которых представляют сложность именно потому, что имеют большую лингвокультурологическую обусловленность, чем другие.

При переводе с испанского языка особо выделяется такая группа, как катойконимы, обозначающие принадлежность к какому-либо месту, в том числе принадлежность человека – по рождению или по месту проживания. В классификации Влахова и Флорина это этнографические реалии, этнические объекты. Такие лексемы как правило являются дериватами от соответствующих топонимов. В испанском языке довольно распространена синонимия таких слов, причем, в отличие от русского языка, где синонимия возникает в первую очередь за счет различных словообразовательных моделей («пензенцы» и «пензяки»; «тверяки», «тверитяне», «тверичи», «тверчане», «тверяне», «тверцы») испанские синонимичные катойконимы, как правило, имеют разные корни: наряду с «простым» катойконимом, образованным непосредственно от названия местности (Sevilla –> ‘sevillano’), также может существовать и неочевидный вариант (Sevilla –> ‘hispalense’). Затруднения при идентификации реалии и ошибки в переводе в этом случае могут быть связаны с неспособностью установить связь прилагательного с современным названием города. Лингвокультуролоигческая обусловленность идентификации реалии состоит в знании названия античного поселения Hispalis, на месте которого находится современный город Севилья. Аналогично пару синонимов образуют прилагательные-катойконимы ‘almeriense’ – ‘urcitano’, где второй вариант образован от названия римского поселения Urci, существовавшего на месте современного города Альмерия, и ‘abulense’ – ‘avilés’, от Abŭla – старого варианта названия города Авила.

Отмеченные примеры представляют собой дериваты от старых, ныне не использующихся названий населенных пунктов, преимущественно римских. Как в португальском, так и в испанском языках достаточно активно употребляется лексема ‘luso’ в значении «португальский, португалец» (при одновременном наличии производного от современного названия страны «Португалия»). Для носителей обоих языков её значение совершенно очевидно, поскольку ‘luso’ является производным от названия исторической области Лузитания, располагавшейся на большей части современной Португалии и на значительной части современной Испании. Этот исторический факт важен для носителей указанных культур и потому хорошо им известен, однако для носителей иных культур, в частности русскоязычных, он имеет гораздо меньшее значение, поэтому сам по себе корень слова при отсутствии необходимых культурологических знаний, не позволит установить тождественность с топонимом.

Однако все приведенные нами ранее примеры позволяют переводчику предположить, что речь идет о некой неизвестной ему реалии, потому что указанные катойконимы (‘hispalense’, ‘urcitano’, ‘abulense’) не имеют никакого иного общеупотребительного значения, кроме как «принадлежащий к/относящийся к городу Х». Иначе дело обстоит, например, с кактойконимом ‘сonejero’ (ср. ‘lanzaroteño’). Этот пример отличается от предыдущих тем, что, являясь результатом метонимии, имеет общеупотребительное значение («фермер, разводящий кроликов»). Катойконим обязан своим возникновением тому факту, что в XVIII веке жителей острова Лансароте, разводивших кроликов и торговавших их шкурками, так в шутку прозвали жители соседнего острова Тенерифе.

Аналогичная сложность возникает, когда переводчик, не обладающий необходимой лингвокультурологической подготовкой, сталкивается с устойчивыми антономазиями, т.е. заменой названия или имени каким-либо существенным признаком. Существуют универсальные прозвища городов, например, Вечный город (Рим), Большое яблоко (Нью-Йорк), которые являются общеизвестными и, как правило, не представляют собой трудность для перевода, но в каждой отдельной культуре существуют и свои устойчивые антономастические названия, не являющиеся универсальными и известными за пределами этой культуры. Сложность, как и в примере с катойконимом ‘conejero’, заключается в том, что эти слова, а чаще словосочетания, можно принять за сочетание имен нарицательных. Этой ошибки можно избежать, если в рамках стратегии по переводу имени собственного придерживаться рекомендаций Д. И. Ермоловича и дифференцировать имя собственное от имени нарицательного [2, C. 240]. Обязательное для этого условие состоит в том, чтобы антономастическое название было написано с прописной буквы, что не всегда происходит, как видно, если ориентироваться на примеры из СМИ, см. например: ‘de paseo por la ciudad de las tres culturas’ – исп. букв. «прогуливаясь по городу трёх культур», где ‘la Сiudad de las tres culturas’ – распространенное антономатическое название города Толедо; ‘el balcón del Atlántico’ – исп. букв. «балкон Атлантики» – прозвище Ла-Коруньи или ‘la sartén de Andalucía’ – исп. букв. «андалусийская сковорода» – метафорическое название города Эсиха, являющегося полюсом тепла Испании.

Более прозрачными для идентификации являются случаи, когда антономастическое название включает родовое понятие, как, например, ‘la Ciudad Condal’ – Графский город – Барселона. Здесь даже незнание реалии не обязательно приведет к ошибке при переводе, поскольку буквальный перевод «графский город» как минимум дает понять, что речь идет именно о городе. Более сложные примеры – ‘La tacita de plata’ – «серебряная чашечка», ласковое наименование города Кадис в Испании, или «героическое» название колумбийской Картахены, которая в 1815 году выдержала 105-дневную осаду, за что Симон Боливар и назвал ее «Героическим городом» – ‘La ciudad heroica’. От этого названия впоследствии осталось только прозвище ‘la Heroica’, из которого ушло собственно родовое понятие – «город».

Примеров реалий такого типа и сходных с ними языковых единиц в испанском языке обнаруживается очень много. Они представляют собой серьёзную, порой непреодолимую, трудность для устного перевода, ограниченного во времени и в возможности использования справочных средств, но также могут вызвать затруднения и при письменном переводе.

В качестве третьей группы реалий, которые имеют высокий уровень лингвокультурологической обусловленности, необходимо назвать сокращения разных типов – аббревиатуры и акронимы. Особенно сильно это проявляется в ситуациях, когда, когда такие сокращения совпадают по форме с именами нарицательными, либо когда форма таких сокращений позволяет смешать их с другими классами слов. В качестве примера можно привести аббревиатуру ‘AVE’ = Alta Velocidad Española, которая представляет собой название системы высокоскоростного железнодорожного сообщения в Испании. Отмечен пример, когда это имя собственное в виде аббревиатуры было написано строчными буквами и полностью совпало, таким образом, с именем нарицательным ‘ave’ – «птица», что привело к переводческой ошибке.

Заключение

Поскольку географические и этнографические реалии представляют собой наиболее обширные группы реалий, а также, как видно из примеров выше, обладают свойствами, которые генерируют определенный потенциал для переводческой ошибки, необходимо отметить важность формирования иноязычной культурной компетенции у переводчика в связи с проблемой перевода реалий. Этого возможно достичь за счет установления приоритета в отношении лингвокультурологической и лингвострановедческой подготовки переводчиков. В настоящее время лингвострановедческая подготовка будущих переводчиков является вторичной по отношению к языковой подготовке, что влечет за собой дисбаланс между формированием собственно языковых компетенций и иноязычной культурной компетенции. Можно предложить путь усиления интеграции лингвострановедческих дисциплин в языковые дисциплины с тем, чтобы обучающиеся параллельно получали знание о культуре или культурах изучаемого языка и речевой навык в соответствующих сферах.

Также необходимо повысить роль теоретических дисциплин, таких как лексикология и стилистика, в лингвострановедческой и лингвокультурологической подготовке переводчиков. В рамках этих дисциплин дается представление о лексическом многообразии языка, а также о возможностях языка в отношении метафорического и метонимического переосмысления понятий, как источника формирования лексических ресурсов.

Конфликт интересов Не указан.

Conflict of Interest None declared.

Список литературы / References

1. ВлаховС.И. Непереводимое в переводе / С. И. Влахов, С. П. Флорин. – Международные отношения, 1980. – 342 с.
2. ЕрмоловичД.И. Имена собственные: теория и практика межъязыковой передачи / Д. И. Ермолович. – М.: Р.Валент, 2005 — 416 с.
3. Колшанский Г.В. Контекстная семантика / Г.В. Колшанский. М.: Наука — 1980. — 154 с.
4. Комиссаров В.Н. Теория перевода (Лингвистические аспекты) / В.Н. Комиссаров. – М.: Высшая школа, 1990. – 253 с.
5. КонкольМ.М. Понятие языковой реалии в отечественной и зарубежной лингвистике / М. М. Конколь // Россия и Запад: диалог культур. 2018. № 19. С. 47-50.
6. КретовА.А. Лингвистическая теория реалии / А. А. Кретов, Н. А. Фененко  // Вестник Воронежского государственного университета. Серия: Лингвистика и межкультурная коммуникация. 2013. № 1. С. 7-13.
7. Кузьмина Л.Г. Развитие общекультурной компетенции как одно из направлений совершенствования иноязычной подготовки будущих переводчиков / Л.Г. Кузьмина // Подготовка переводчиков: анализ систем и подходов в странах мира. Сборник тезисов Международной научной конференции. Международная научно-исследовательская лаборатория «Теоретические и прикладные проблемы переводоведения», Высшая школа перевода Нижегородского государственного лингвистического университета им. Н. А. Добролюбова. 2021. – С. 36-38
8. Мосиенко Л.В. Лингвокультурологическая проблема классификации реалий / Л.В. Мосиенко // Вестник Оренбургского государственного университета.2005. № 11 (49). С 155-161.
9. Швейцер А.Д. Теория перевода: Статус, проблемы, аспекты / А.Д. Швейцер. – М.: Наука, 1988.
10. Bravo-García, E.M. América en la clase del español. Del contenido cultural al PSYCHOFACT / Bravo-García, Eva María // Los estereotipos culturales hispánicos y sus implicaciones didácticas. Núm 21. 2015. [Electronic resource]. URL: https://marcoele.com/descargas/21/estereotipos.pdf (accessed 12.11.2021)
11. Nord, C. Translating as a Purposeful Activity: Functionalist Approaches Explained / C. Nord. Manchester: St. Jerome Publishing. 1997.

Список литературы на английском языке / References in English

1. Vlahov S. I. Neperevodimoe v perevode [The untranslatable in translation] / S. I. Vlahov, S. P. Florin. – Mezhdunarodnye otnoshenija, 1980. – 342 p. [in Russian]
2. Ermolovich D. I. Imena sobstvennye: teoriya i praktika mezh"yazykovoj peredachi [Proper names: theory and practice of cross-lingual translation] / D. I. Ermolovich. – M.: R.Valent, 2005 — 416 p. [in Russian]
3. Kolshanskij G. V. Kontekstnaya semantika. [Context semantics] / V. Kolshanskij. M.: Nauka — 1980. — 154 p. [in Russian]
4. Komissarov V. N. Teoriya perevoda (Lingvisticheskie aspekty).[Theory of translation. Linguistic aspects] / N. Komissarov. – M.: Vysshaya shkola, 1990. – 253 p. [in Russian]
5. Konkol' M. M. Ponyatie yazykovoj realii v otechestvennoj i zarubezhnoj lingvistike [Language realia notion in Russian and foreighn linguistics] / M. M. Konkol' // Rossiya i Zapad: dialog kul'tur. [Russian and the West: Cultural dialogue] 2018. № 19. pp. 47-50. [in Russian]
6. Kretov A. A., Fenenko N. A. Lingvisticheskaya teoriya realii [Linguistic theory of realia] / A. A. Kretov, N. A. Fenenko // Vestnik Voronezhskogo gosudarstvennogo universiteta. Seriya: Lingvistika i mezhkul'turnaya kommunikaciya [Voronezh State University Bulletin. Series: Linguistics]. 2013. № 1. pp. 7-13. [in Russian]
7. Kuz'mina L. G. Razvitie obshhekul'turnoj kompetencii kak odno iz napravlenij sovershenstvovaniya inoyazychnoj podgotovki budushhix perevodchikov [General cultural expertise as one of ways of improvement of translators training] / G. Kuz'mina // Podgotovka perevodchikov: analiz sistem i podxodov v stranax mira. Sbornik tezisov Mezhdunarodnoj nauchnoj konferencii. Mezhdunarodnaya nauchno-issledovatel'skaya laboratoriya "Teoreticheskie i prikladnye problemy perevodovedeniya", Vysshaya shkola perevoda Nizhegorodskogo gosudarstvennogo lingvisticheskogo universiteta im. N. A. Dobrolyubova. [Translators training: analysis of approaches and systems in different countries. Materials of International academic conference. International research laboratory “Theoretical and practical problems of translation”. Higher school of translation of N.A. Dobrolyubov Nizhny Novgorod State Linguistic University]. 2021. – pp. 36-38 [in Russian]
8. Mosienko L. V. Lingvokul'turologicheskaja problema klassifikacii realij [Linguistic and cultural problem of realities classification] / L. V. Mosienko // Vestnik Orenburgskogo gosudarstvennogo universiteta. [Vestnik of Orenburg State University] 2005. № 11 (49). pp. 155-161 [in Russian]
9. Shvejcer A. D. Teoriya perevoda: Status, problemy, aspekty [Theory of translation: Status, problems, aspects] / D. Shvejcer. – M.: Nauka, 1988. [in Russian]
10. Bravo-García, E.M. América en la clase del español. Del contenido cultural al PSYCHOFACT [America in the Spanish class. From cultural content to PSYCHOFACT] / Bravo-García, Eva María // Los estereotipos culturales hispánicos y sus implicaciones didácticas [Hispanic cultural stereotypes and their didactic implications]. Núm 21. 2015. [Electronic resource]. URL: https://marcoele.com/descargas/21/estereotipos.pdf (accessed 12.11.2021) [in Spanish]
11. Nord, C. Translating as a Purposeful Activity: Functionalist Approaches Explained / C. Nord. Manchester: St. Jerome Publishing. 1997.