ДВА СТИХОТВОРЕНИЯ О СЧАСТЬЕ: ОБЩАЯ ИДЕЯ И МОТИВ

ДВА СТИХОТВОРЕНИЯ О СЧАСТЬЕ: ОБЩАЯ ИДЕЯ И МОТИВ

Научная статья

Коптева Г.Г.*

ORCID: 0000-0002-0173-3586,

Сибирский государственный университет путей сообщения, Новосибирск, Россия

* Корреспондирующий автор (galla-2[at]mail.ru)

Аннотация

 В статье рассмотрены стихотворения двух поэтов ХХ века – Константина Ваншенкина и Николая Заболоцкого, поэтов советского периода истории России. Стихотворения имеют общую ключевую идею: подлинное счастье обретает человек, прошедший через тяжелые жизненные испытания. Мотив страдания, пронизывающий оба произведения, при ближайшем рассмотрении позволяет сделать вывод о «полезности», «животворности» последнего для развития духовной личности. Тайна подлинной, духовной любви – это та мудрость, которая приходит к человеку на закате жизни, и данное положение получает свое подтверждение в творчестве двух известных поэтов.

Ключевые слова: счастье, душа, судьба, животворность страдания, любовь, взаимное «прорастание», главная идея.

TWO POEMS ABOUT HAPPINESS: GENERAL IDEA AND MOTIVE

Research article

Kopteva G.G.*

ORCID: 0000-0002-0173-3586,

Siberian State Transport University, Novosibirsk, Russia

* Corresponding author (galla-2[at]mail.ru)

Abstract

The article examines the poems of two poets of the twentieth century – Konstantin Vanshenkin and Nikolai Zabolotsky, poets of the Soviet period of Russian history. The poems have a common key idea: true happiness is found by a person who has passed through life difficulties. The motif of suffering that permeates both works, upon closer examination, allows the authors to conclude that the latter is "useful", "life-giving" for the development of a spiritual individual. The secret of genuine, spiritual love is the wisdom that comes to a person at the end of life, and this position is confirmed in the works of two famous poets.

Keywords: happiness, soul, destiny, the life-giving nature of suffering, love, mutual "germination", the main idea.

Введение

Сборник стихов поэта Константина Ваншенкина «Жизнь человека», а равно и прекрасный поэтический цикл «Последняя любовь» Николая Заболоцкого, создавались ими в «поздний» период творчества. Большая часть стихотворений здесь (и там) написаны в очевидно зрелом возрасте, при наличии богатого жизненного опыта. Нет, в данном случае, какой-либо явной связи между упомянутыми именами, но безусловно можно наблюдать определенные параллели в произведениях двух русских поэтов ХХ века. Обратимся к стихам.

Основные результаты

«После долгих невзгод и атак…» – данное стихотворение открывает сборник. В нескольких строфах представлена целая жизнь двух близких людей, прошедших к моменту встречи определенный отрезок жизненного пути. И то, что их «столкнуло, – негаданно как» – равносильно чуду. В стихотворении нет слова «чудо», но сам характер события и значимость позволяют его подразумевать. Древняя культура четко разграничивала чудо как «результат сверхъестественного» и событие как «результат изобретения авторской воли» [7]. В общих же границах «новой культуры и литературы ХХ века», пишет известный литературовед Якимова Л.П., – «характер отношений между понятием Чуда и события сложился иначе. Исследователи отмечают размытость границ между Чудом и событием» [9, C. 226]. Потому и в данном случае все как будто закономерно и буднично. В стихотворении Ваншенкина реципиент видит просто двух неразлучных счастливых людей, проросших друг в друге «перекрестно», сцепившихся крепко-накрепко «корнями» душ.

После долгих невзгод и атак, –

К счастью, именно после, –

Их столкнуло, – негаданно как

Оказавшихся возле.

Две судьбы обратили в одну,

Так свели их и свили,

Чтобы вместе и в высь, и ко дну,

И в бессилье, и в силе. [1, C. 3]

Люди на Земле так страстно и порой безрезультатно ищут друг друга, что, видимо, это событие можно приравнивать к Чуду. По крайней мере, для данных героев. Они встретились, «к счастью», тогда, когда уже хлебнули в полной мере личных проблем и пережили много разных невзгод. Умудренные негативным жизненным опытом, и вероятно, благодаря ему, они смогли, сумели сложить две неблагополучные прежде судьбы – в одну прекрасную так, что стали неразделимы перед лицом любой счастливой либо негативной жизненной ситуации, оставаясь всегда вместе – «и в бессилье, и в силе».

Словно пласт плодоносной земли, –

Так ночами и днями

Перекрестно они проросли

И сцепились корнями. [1, C. 3]

Сказано было издревле: «посему оставит человек отца и мать и прилепится к жене своей, и будут два одною плотью» [Мф., 19:5]. В данном случае произошло именно это. Поддерживая друг друга в трудностях, на любом «подъеме крутом», пребывая в постоянной готовности протянуть «уставшему руку», даже отдать свою кровь родной «половинке», они прожили после встречи, не разлучаясь, достаточно продолжительную совместную жизнь. И последняя строфа стихотворения – почти итог. Герои благополучно пребывают на земле, и впереди, возможно, еще долгие совместные годы, поскольку их общая судьба («одна плоть») сложилась окончательно:

…Вот сидят они возле стола,

Что уже приготовлен для чая,

Продолжая другие дела,

Две различные книжки читая. [1, C. 3]

Этим двоим довольно того, что они – рядом. Вовсе не обязательно делить пополам повседневные мелкие дела, читать одну и ту же книгу. Бытовые мелочи их не разъединяют. После совместно пройденного жизненного пути, который привел их в итоге к «сегодняшнему» вечернему столу, – подобное уже неважно, настолько, подчеркивает автор, они «проросли» друг в друге. Они всегда и навсегда вместе – постоянно, ежесекундно, даже если каждый занимается своим делом.

Вот прекрасный итог совместной жизни, желанный для многих. Покоем, уютом и тихим семейным счастьем веет от поэтической зарисовки. Стихотворение не датировано, но о самом сборнике известно, что создавался он поэтом, как уже было сказано, «в последние годы». Где-то подсмотрел Ваншенкин данную ситуацию (вероятен и собственный опыт) и показал ее читателю. Преклонный возраст с неизбежностью приходит к каждому, а в этом состоянии любому хочется тепла, поддержки, понимания. Здесь – герои обрели самое необходимое. Больше, чем любовь. То, что люди должны любить друг друга – «истина прописная, вместе с тем почти никем не исполняемая» [6, C. 9], однако обретаемая с возрастом мудрость дает некую надежду в этом отношении. По крайней мере, таково «послевкусие» рецепции.

Читая строки стихотворения, опытный реципиент, скорее всего, вспомнит цикл «Последняя любовь» Николая Заболоцкого, а именно, стихотворение «Старость» – из этого цикла. Автор в нем делает аналогичное утверждение о своих персонажах: «В одно единое навеки / Слились живые души их». Стихотворение «Старость» тоже – о неразрывной духовно-душевной близости двух пожилых людей. Процитируем его:

Простые, тихие, седые,

Он с палкой, с зонтиком она, –

Они на листья золотые

Глядят, гуляя дотемна.

 

Их речь уже немногословна,

Без слов понятен каждый взгляд,

Но души их светло и ровно

Об очень многом говорят.

 

В неясной мгле существованья

Был неприметен их удел,

И животворный свет страданья

Над ними медленно горел.

 

Изнемогая, как калеки,

Под гнетом слабостей своих,

В одно единое навеки

Слились живые души их.

 

И знанья малая частица

Открылась им на склоне лет,

Что счастье наше – лишь зарница,

Лишь отдаленный слабый свет.

 

Оно так редко нам мелькает,

Такого требует труда!

Оно так быстро потухает

И исчезает навсегда!

 

Как ни лелей его в ладонях

И как к груди ни прижимай, –

Дитя зари, на светлых конях

Оно умчится в дальний край!

 

Простые, тихие, седые,

Он с палкой, с зонтиком она, –

Они на листья золотые

Глядят, гуляя дотемна.

 

Теперь уж им, наверно, легче,

Теперь все страшное ушло,

И только души их, как свечи,

Струят последнее тепло. [2, C. 234-235]

Это стихотворение в два раза длиннее, чем рассмотренное вначале. Здесь эксплицитно обозначен не только мотив жизненных испытаний, но – мотив страдания. При этом, «союз двоих, утративший прежний накал переживаний, сохраняет … отблеск былой полноты чувств и страстной привязанности» [3, C. 179]. Все «страшное», связанное со страстями и жизненными бурями, закончилось, уступив место мудрости и человеческой теплоте. Высота истинной, духовной любви здесь торжествует. Как пишет исследователь, «прекрасная своей подлинностью близость двоих озаряет жизнь до последней смертной черты» [8, C. 87].

Современники и заболоцковеды отмечают, что в последние годы жизни Николай Заболоцкий особенно любил стариков и детей. Это качество всегда рассматривалось людьми как проявление подлинного гуманизма. В стихотворении «Старость» человеколюбие поэта «достигает своей вершины» [5, C. 93]. Здесь абсолютно «доминирует небесное, светлое начало» [5, C. 93], здесь – «море света и духовности» [5, C. 93], на грани перехода в мир иной, когда впереди – потустороннее… В процессе создания цикла «Последняя любовь» личная драма Заболоцкого-человека переплавилась в поэтический творческий акт, реализованный в лирическом сюжете его творения. Те, кто знаком с биографией поэта, знают, какие именно события, происходившие в его личной, семейной жизни, послужили толчком к созданию прекрасного, не характерного для данной творческой личности цикла – «Последняя любовь». «В процессе этого творческого акта произошло качественное изменение состояния лирического субъекта, несущее экзистенциальный смысл для него самого и эстетический – для лирического сюжета: смысл жизни обнаруживается в ней самой, и еще – в счастье любви, способности человеческой души забывать себя для другого, отдавать, дарить тепло» [3, C. 180].

Ключевое для глубокого понимания стихотворения «Старость» и для осознания онтологического смысла всего цикла словосочетание – «животворный (выделено мной – Г.К.) свет страдания». Страдание неотделимо от любви, поскольку счастье человеческое – «лишь зарница, лишь отдаленный слабый свет», для поддержания которого огромный труд и титанические усилия души требуются повседневно. Как утверждает Иоанн Крестьянкин, «любовь к человеку конкретному, на нашем жизненном пути Богом данному, – дело практическое, требующее труда, усилия, борьбы с собой, своей леностью» [4, C. 219]. Обычно все попытки удержать мимолетное счастье «в ладонях» оказываются тщетными: «оно так быстро потухает и исчезает навсегда!». И диалектически закономерно на смену счастью приходит страдание. «Однако «свет» неотделимого от человеческих страстей страдания онтологически животворен, по мнению Заболоцкого, поскольку в процессе совместной жизни и «взаимопрорастания» слабые души-«калеки» учатся божественной любви, пониманию и прощению. Они идут к этому «знанью» всю жизнь – через горе и боль, изнемогая «под гнетом слабостей своих». Но на пороге перехода в иное, трансцендентное они, сумевшие преодолеть «все страшное», – действительно прекрасны. Души и лица стариков «светло и ровно» говорят у позднего Заболоцкого о самом главном, онтологически значимом и постигнутом, и взгляды здесь понятны без слов» [3, C. 180-181].

Заключение Что объединяет рассмотренные стихотворения? Почему, читая первое, невольно вспомнишь второе? Очевидно, – это общая главная идея: несмотря на перенесенные страдания (или даже благодаря им), человеческие души оказываются способны обрести друг друга и подлинное человеческое счастье. Счастье – особенно ценное тогда, когда уже отошли в прошлое прежние увлечения и страсти, когда главным смыслом жизни становятся отношения, забота друг о друге и возможность прожить последние годы жизни не в одиночестве, но с близким человеком. «Тайна любви к человеку начинается в тот момент, когда мы на него смотрим без желания им обладать, без желания над ним властвовать, без желания каким бы то ни было образом воспользоваться его дарами или его личностью – только глядим и изумляемся той красоте, что нам открылась» [4, C. 219]. Это именно та мудрость, которая нередко приходит к человеку лишь на закате жизни, и она получает свое подтверждение в творчестве двух известных поэтов – в поздний период творчества.

Конфликт интересов Не указан.

Conflict of Interest None declared.

Список литературы / References

1. Ваншенкин К. Жизнь человека: Лирика. Баллады. Поэма / К. Ваншенкин. – М.: «Советский писатель», 1983. – 208 с.
2. Заболоцкий Н.А. Стихотворения / Сост. Н.Н. Заболоцкий. – М.: Советская Россия, 1985. – 304 с.
3. Коптева Г.Г. Эпические интенции в творчестве Николая Заболоцкого / Г.Г. Коптева : Диссертация на соискание ученой степени кандидата филологических наук. – Сибирский федеральный университет. – Барнаул, 2011
4. Настоящий мужчина – кто он?: Сборник статей / составитель Т.Е. Григорьева. – М.: Вольный Странник, 2020. – 224 с.
5. Ростовцева И.И. "Слова - как светляки с большими фонарями...": (Н. Заболоцкий) / И.И. Ростовцева // Между словом и молчанием: О современной поэзии. – М.: Современник, 1989. – С. 50-107.
6. Ткачев А. Скромное апостольство: сборник статей / А. Ткачев. – М.: Изд-во Сретенского монастыря, 2018. – 176 с.
7. Шатин Ю.В. Событие и чудо / Ю.В. Шатин // Дискурс. 1996. № 2.
8. Шилова К.А. Поэтика цикла Н. Заболоцкого «Последняя любовь» / К.А. Шилова // Из истории русской и зарубежной литературы ХIХ-ХХ вв. – Кемерово, 1973. – С. 159-180.
9. Якимова Л.П. Мотив чуда в романе Л. Леонова «Пирамида» / Л.П. Якимова // Материалы к словарю сюжетов и мотивов русской литературы: Сюжет и мотив в контексте традиции. – Новосибирск: Институт филологии СО РАН, 1998. Вып. 2. С. 223-239

Список литературы на английском языке / References in English

1. Konstantin V. Zhizn' cheloveka: Lirika. Ballady. Poehma [Human Life: Lyrics. Ballads. Poem] / Konstantin Vanshenkin. - M.: "Sovetsky pisatel", 1983– 208 p. [in Russian]
2. Zabolotsky N.A. Stikhotvoreniya [Poems] / Compiled by N.N. Zabolotsky. - M.: Sovetskaya Rossiya, 1985. - 304 p. [in Russian]
3. Kopteva G.G. Ehpicheskie intencii v tvorchestve Nikolaja Zabolockogo [Epic intentions in the works of Nikolai Zabolotsky] / G. G. Kopteva // Candidate's thesis. Philological Sciences. - Siberian Federal University. - Barnaul, 2011 [in Russian]
4. Nastojashhijj muzhchina – kto on?: Sbornik statejj [A real man – who is he?: Collection of articles] / compiled by E. Grigorieva. - M.: Volny Strannik, 2020. - 224 p. [in Russian]
5. Rostovtseva I.I. "Slova - kak svetljaki s bol'shimi fonarjami...": (N. Zabolockijj) ["Words are like fireflies with big ­wings...": (N. Zabolotsky)] / I.I. Rostovtseva, // Mezhdu slovom i molchaniem: O sovremennojj poehzii [Between the Word and silence: On modern poetry]. - M.: Sovremennik, 1989. - pp. 50-107 [in Russian]
6. Tkachev A. Skromnoe apostol'stvo: sbornik statejj [Modest Apostolate: a collection of articles] / Andrey Tkachev. - Moscow: Publishing house of Sretensk monastery, 2018. - 176 p. [in Russian]
7. Shatin Yu.V. Sobytie i chudo [Event and miracle] / Yu. V. Shatin // Diskurs [Discourse]. 1996. No. 2 [in Russian]
8. Shilova K.A. Poehtika cikla N. Zabolockogo «Poslednjaja ljubov'» [Poetics of N. Zabolotsky's "The Last Love"] / A. Shilova // Iz istorii russkojj i zarubezhnojj literatury XIX-XX vv. [From the history of Russian and foreign literature of the 19-20th centuries]. - Kemerovo, 1973. - pp. 159-180 [in Russian]
9. Yakimova L.P. Motiv chuda v romane L. Leonova «Piramida» [The motive of the miracle in L. Leonov's novel "Pyramid"] / L. P. Yakimova // Materialy k slovarju sjuzhetov i motivov russkojj literatury: Sjuzhet i motiv v kontekste tradicii [Materials for the dictionary of plots and motifs of Russian literature: Plot and motive in the context of tradition]. - Novosibirsk: Institute of Philology SB RAS, 1998. Issue 2, pp. 223-239 [in Russian]