ПРОБЛЕМА ЖАНРА В ГИМНАХ Э.АРНОЛЬДА И Д.Н. ПЭТОНА

ПРОБЛЕМА ЖАНРА В ГИМНАХ Э.АРНОЛЬДА И Д.Н. ПЭТОНА

Научная статья

Жук А.Д.*

ORCID: 0000-0003-0131-854X,

Московский Государственный Лингвистический Университет, Москва, Россия

* Корреспондирующий автор (alexanzhuk[at]mail.ru)

Аннотация.

Статья посвящена проблеме жанра в гимнах Э. Арнольда и Д.Н. Пэтона. В гимнах происходит объединение светского и религиозного варианта гимна, а также синтез черт оды и гимна. Возвышенный характер текста подчеркивается употреблением устаревших грамматических форм. На содержательном и композиционном уровне преобладает гимническое начало, которое на формальном уровне выражается через повторы и восклицания. Одическое начало присутствует только на уровне формы и реализуется через сравнения и целевые и причинно-следственные синтаксические конструкции. Гимн Пэтона ориентирован на анакреонтическую традицию, связь с которой проявляется на лексическом уровне. В переводном «Гимне Вишну» возникает синтез двух литературных традиций – европейской и восточной, что объясняется исследовательской деятельностью автора, занимавшегося изучением восточных культур. Трансформация жанра отражает процессы, происходящие в английской литературе этого времени, и определяет дальнейшие пути развития жанра гимна.

Ключевые слова: жанр, гимн, ода, одическое начало, гимническое начало.

ON THE PROBLEM OF GENRE IN THE HYMNS OF E. ARNOLD AND J. N. PATON

Research article

Zhuk A.D.*

ORCID: 0000-0003-0131-854X,

Moscow State Linguistic University, Moscow, Russia

Abstract

The article discusses the problem of genre in the hymns of E. Arnold and J. N. Paton. The hymns combine the secular and religious versions of a hymn as well as synthesize the features of an ode and a hymn. The heightened tone of the text is emphasized by the use of archaic grammatical forms. On the level of content and composition, the hymnal beginning is prevalent, which at the formal level is expressed through repetitions and exclamations. The odic principle is present only at the level of form and is implemented through comparisons and target and cause-and-effect syntactic constructions. Paton's hymn focuses on the anacreontic tradition, the connection with which is demonstrated at the lexical level. In the translated "Hymn to Vishnu" there is a synthesis of two literary traditions – European and Eastern, which is explained by the research activities of the author, who was engaged in the study of Eastern cultures. The transformation of the genre reflects the processes taking place in English literature of this time, and determines the further development of hymn as a genre.

Keywords: genre, hymn, ode, odic beginning, hymn beginning.

Введение

В творчестве Э. Арнольда и Д.Н. Пэтона происходит существенная трансформация возникшего ранее гимнического канона. Этот процесс был начат уже романтиками, в поэзии которых возникает одический гимн, представляющий собой синтез черт двух родственных жанров – оды и гимна.

Основные результаты

В поэзии Арнольда происходит объединение собственно религиозной и светской линии, причем последняя оказывается господствующей. В результате одический гимн эволюционирует в сторону классического варианта гимна, но его содержание ориентировано на античную традицию, что характерно для светского варианта жанра.

Обсуждение

Наиболее ярким примером подобной трансформации одического гимна может служить “The hymn of the priestess of Diana” Э. Арнольда из его книги “The Secret of Death” (1885). Произведение построено по гимническому ассоциативному принципу и представляет собой ряд ярких образов, характерных для цели данного жанра – восхваления божества, в данном случае богини Дианы. Начинается текст, как принято, с обращения жрицы (priestess), от чьего лица написан гимн, к Богине – госпоже всех дев (“Oh, of all maidens Mistress!” [3, С. 137]), которую служительница приветствует вербеной и ароматными смолами (“With vervain and with fragrant gums”). Затем создается образ самой Дианы с божественным челом (“the brow divine”), которое никогда не омрачит стыд (“where shame can never come to sit”), с белоснежными щеками (“cheek of snow”), которые никогда не смягчит румянец (“which blush can never melt”), ибо ее слух (ear) не слышит недостойные слова или желания (“that hears no word or wish unfit”), а ее грудь (breast) не волнуется от недостойного (“unsainted” - «несвятого») чувства. Богиня называется «охотницей на благородных оленей» (“Huntress of noble harts”), «выоскоцелеустремленной девой» (“high-purposed Maid”) с чувством собственного достоинства (“in pride of place”). Она дарит блаженство (bliss) тем, кто ее почитает, подавляя все прочие желания желанием быть достойным ее награды невыразимого мира, ее любви любовей, радости радостей (“Conquering desire by high desire to merit / The joy of joys, the love of loves, the meed / Of untold peace” [3, С. 139]). Она выше других богинь, так как дарит королевство тишины:

“For Thou, of all the gods, hast these to give, -

The kingdom of a calm and equal mind…” [3, С. 139].

Гимны Диане соединяются с гимнами Афродите, которые доносит ветер с ее пирушек (“…on the winds which round thy portal go / Echoes from Aphrodite’s revels come, / Marring our hymns” [3, С. 139]). Жрица согласна, чтобы люди почитали Пеннорожденную богиню, но без позора для Дианы (“High Goddess! make men see / The “Foam-Born’s” beauty but a blot to thee” [3, С. 139]).

На формальном уровне гимническое начало выражается вполне традиционно – через многочисленные повторы, часто в сочетании с параллелизмом, и восклицания, усиливающие присущее тексту эмоциональное начало. Как и в других английских гимнах, в произведении Арнольда используются устаревшие формы местоимений и глаголов и устаревшая лексика, придающие тексту возвышенный характер: thy, brow, thyself, unto, thine, thou, thee, Maid, the meed, hast, etc.

В то же время для текста характерно ослабление одического начала. Так, в тексте всего две синтаксические конструкции с отношениями логической обусловленности и всего одно сравнение. Таким образом, в гимне Арнольда происходит усиление, собственно, гимнического начала и ослабление одического, что приводит к трансформации жанра одического гимна и его приближению к каноническому варианту. Данная тенденция характерна для английской поэзии в целом. Достаточно назвать “Hymn to Apollo” К. Фитцджеральд, “A hymn to Artemis” М. Хьюлетта и многие другие стихотворения.

Особый вариант одического гимна представляет анакреонтический гимн, характерный исключительно для английской литературы и для автора, увлекавшегося античной и французской литературой, - “Hymn to Aphrodite” (1861) Д. Н. Пэтона. Гимн написан по образцу античных и с использованием античной мифологии, что в данном случае, тем не менее, не позволяет назвать гимн мифологическим, ибо автор не творит миф, а всего лишь следует литературной традиции – классицистической, для которой это было характерно. Гимническое начало проявляется в ассоциативном принципе построения, присущем жанру. Стихотворение представляет собой ряд ассоциативно связанных образов, которые, с одной стороны, описывают внешность Афродиты, восхваляя ее, а с другой – говорят о почитании ее поэтом. К первым относятся такие, как:“Goddess of the golden hair, / Blue-eyed Aphrodite!” [4, С. 140], “thy milky breast”, “’Neath thy dimpled hand concealed / In vain – by their own pride revealed; / By them, and by thy limbs of snow, / By thy lip and cheek and brow. / By thy upwreathed locks that scent the wind…” [5, С. 140], etc.

Рассказывая о своем почитании Богини, поэт просит ее принять обетные венки (“Accept those votive wreaths”), коронует (have crowned) каждый рог ее алтаря (each altar-horn) молодыми розами (with young roses), жертвует ей голубей (“I have brought thee pigeons” [5, С. 140]) и корзины, полные меда (“I have heaped thy baskets o’er/ With Pomona’s honeyed store” [5, С. 140]) и так далее. Лирический герой просит Афродиту исполнить его просьбу и наказать смеющуюся над его любовью Мирру, не почитающую богиню любви и Эроса и даже презирающую их. В качестве наказания он просит Афродиту послать Мирре неразделенную любовь. Тогда он насладится своей местью (“Sweet revenge!”). Но затем настроение поэта меняется, и в конце стихотворения он просит богиню уже о другом:

“Nay, nay!

But clasp her to my heart, and kiss her soul away!” [5, С. 141].

Часть текста, посвященная Мирре, написана в анакреонтическом духе, что проявляется не только в изменении отношения лирического героя к его условной возлюбленной, когда желание отомстить сменяется желанием обнять ее в своем сердце и расцеловать ее душу, но и в использовании поэтически-шутливой лексики: steed, woe, etc. Афродита-Венера называется sparrow-borne, атрибуты Амура – boasted torch and bow. К анакреонтическому типу восходит и использование соответствующих образов. Это прежде всего образы самой Афродиты-Венеры, которой поэт восхищается и которая в тексте называется также в соответствии с античной традицией Cytheraea, и Эроса, божества с дикими глазами (“What is Eros? What is he, / His wild-eyed brother deity?” [5, С. 141]). Кроме того, Пэтон, говоря о холодности Мирры, сравнивает ее со Сциллой и тем самым отсылает слушателя к мифу о любви Сциллы и Главка. Согласно античным мифам, Главк – морское божество, сын нимфы и по одной версии – Посейдона, а по другой – Антедона. Он был смертным рыбаком, но случайно съел траву, давшую ему бессмертие, и превратился в морское божество. Главк влюбился в Сциллу, но Кирка из ревности превратила ее в чудовище.

Другой миф, отсылку к которому дает Пэтон, рассказывает о трагической любви Адониса и Афродиты-Венеры:

“By the last kiss thy lost Adonis gave,

 Hear, Cytheraea, hear!” [5, С. 400].

Согласно мифу [1, С. 46 – 49], Адонис, сын Феникса и Алфесибеи, а по другим вариантам Тианта и Смирны или Киниры и Мирры, был воспитан, по указанию Афродиты, Персефоной, которая захотела оставить его у себя. В результате Зевс решил, что Адонис будет поочередно гостить то у Афродиты, то у Персефоны. Артемида разгневалась на Адониса за предпочтение, которое он оказывал Афродите, и наслала на него дикого кабана, растерзавшего юношу. Расстроенная Афродита превратила юношу в цветок. У Пэтона отсылка к мифу дается всего одной строкой, отсылающей к концу мифа об Адонисе, когда герой умирает.

Подобные образы и использование подобных мифологических сюжетов характерно для анакреонтики, как и сама тема любви. Поэтому отношение к этой теме, как и к другим темам (дружба, и т.п.), несерьезное, шутливое, что в первую очередь проявляется в содержании – шутливых жалобах, молитвах и т.п., а также в присущем тексту игровом начале в части, посвященной условной возлюбленной поэта Мирре.

На формальном уровне гимническое начало выражается в обилии повторов (в том числе в сочетании с параллелизмами) и восклицаний. Как и другие английские поэты, Пэтон использует в своем гимне поэтическую лексику и устаревшие глагольные формы, придающие тексту возвышенный характер. Анакреонтическое одическое начало выражено на формальном уровне довольно слабо, что во многом объясняется отсутствием строгого построения, характерного для горацианской традиции [4, С. 67–73]. Часто в анакреонтической оде жанровое начало вообще выражено только на содержательном уровне. У Пэтона одическое начало выражается при помощи одной синтаксической конструкции с отношениями логической обусловленности со значением причины и двух сравнений. Показательна немногочисленность подобных средств выражения, что также присуще анакреонтической традиции.

Таким образом, в творчестве Пэтона в результате развития светского варианта английского одического гимна появляется новая жанровая разновидность одического гимна – анакреонтический гимн, который, однако, в силу свойственного английской культуре довольно сильного рационального начала, не получит дальнейшего развития. Гимны Афродите создаваться будут, но с точки зрения жанра они будут относиться к другим разновидностям гимна.

Наряду с оригинальными вариантами одического гимна в английской литературе представлен также переводной одический гимн, примером чего может служить “Hymn to Vishnu” (1881) Э. Арнольда. Данное произведение необычно уже потому, что для перевода берется восточный текст, а не древнегреческий, латинский или западноевропейский, как в большинстве случаев. “Hymn to Vishnu” является частью “The Indian Song of Songs”, представляющей собой перевод вступления и одиннадцати сорг, посвященных Кришне, из индийской книги “The Gita Gwinda of Javadeva”. Название, которое дает своему переводу Арнольд, фактически отсылает нас к Библии, к “Песне песен” Соломона, что еще больше подчеркивает для европейца сакральный характер данного текста. Выбор текста для перевода не случаен и связан с исследовательской деятельностью автора, занимавшегося изучением восточных культур. Отсюда и необычный для гимна адресат: в тексте восхваляется индуистский бог Вишну. Арнольд сохраняет религиозный характер произведения и при переводе старается как можно ближе следовать оригиналу. Сохранены имена Вишну и его аватар, в которых он совершает свои основные подвиги. Причем все имена Вишну написаны с заглавной буквы, что дополнительно подчеркивает, что это не просто слово, а имя Бога. В тексте представлены все десять основных аватар Вишну, хотя индийские названия сохранены только у пяти: Narsingh, Wamuna, Purshuram, Rama, Boodh. Остальные даются через описание на английском языке. Это связано со стремлением Арнольда, с одной стороны, сохранить присущий тексту национальный колорит, а с другой – сделать его понятным для англичан.

Но при этом в тексте появляется мотив, характерный больше для христианства, чем для индуизма: у английского поэта Вишну оказывается еще спасителем людей и называется “Ark of Men” («ковчегом людей») и “Master of the world” («хозяином мира»). Данный образ сближает индуистский текст с библейским ветхозаветным рассказом о потопе и ковчеге Ноя.

Сохраняя на образном уровне гимническое начало, проявляющееся в восхвалении Вишну через его аватары, Арнольд использует на формальном уровне ряд приемов, усиливающих данное начало. Прежде всего, это проявляется в обилии повторов, параллелизмов и восклицаний, присущих гимну. Усилению гимнического начала способствует и наличие в гимне рефрена “hail, Keshav, hail!”, который трижды повторяется в неизменном виде, и как вариация “ Oh, Keshav, hail!”, Hail to thee, Keshav! hail…”, а затем вместо подставляются другие имена Вишну – “hail, Narsingh, hail”; “hail, Purshuram, hail”. При этом часть выражений, в том числе повторяющихся, привнесены в перевод из оригинального текста и сохраняют свое звучание, передающееся в переводе при помощи транслитерации: “Jai! Hari, jai!”. Кроме того, для усиления эмоционального начала и возвышенного характера произведения Арнольд использует традиционные для английского гимна устаревшие формы глаголов (на st) и личных и притяжательных местоимений 2-го лица ед.ч. (thou, thy), а также устаревшую форму вспомогательного глагола do в предложении в утвердительной форме.

“Thou who the Lion and the Man didst blend,

Lord of the Universe! hail, Narsingh, hail…” [2, С. 136], etc.

Кроме того, в тексте перевода не только имена Вишну, но и обозначения его аватар и его врагов даны с заглавной буквы, что дополнительно подчеркивает значимость происходящего и усиливает собственно гимническое начало: Dwarf, Wamuna, Narsingh, Purshuram, Rama; Giant-Foe, King Bali, etc.

В то же время Арнольд, создавая свой перевод, не может не считаться с английской традицией, для которой гимн в чистом виде уже не характерен. В результате в гимн привносится одическое рациональное начало, проявляющееся на формальном уроне в использовании четырех сравнений и инфинитивного оборота с целевым значением.

Вместе с тем стремление английского поэта к точности перевода приводит к тому, что в составе и сравнений, и целевых конструкций оказываются яркие образы, ослабляющие рациональное одическое начало и усиливающие гимническое.

Заключение

Итак, одическое начало, хотя и присутствует в гимне, выраженно слабо и подчинено гимническому, т.е. данное произведение представляет собой одический гимн. В данном случае смешение двух начал не нарушает традицию восточной литературы, для которой характерна связь философии, религии и литературы. Данное произведение отличается большим своеобразием, т.к., во-первых, это переведенный гимн, что не характерно в целом для английской литературы, а во-вторых, данное произведение связано с Востоком, что закладывает новую традицию в английской поэзии, которая получит развитие в дальнейшем и будет связана с восточной культурой.

Таким образом, в творчестве Арнольда и Пэтона происходит значительная трансформация жанра гимна, проявляющаяся как в соединении английской и восточной традиций, так и в смешении черт оды и гимна в пределах одного произведения.

Конфликт интересов Не указан.

Conflict of Interest None declared.

 

Список литературы / References

1. Мифы народов мира: энциклопедия / гл. ред. С.А. Токарев. - М.: 1992.
2. Arnold, E. The Poems of Edwin Arnold / E. Arnold. - N.Y.: Thomas Y. Crowell and Co., w.y. - P. 135 - 139.
3. Arnold, E. The Secret of death (from Sanscrit): with some collected poems / E. Arnold. - Toronto, Univ. Toronto, Robarts, cop.2006. - 280 p.
4. Horace Made New: Horatian influences on British writing from the Renaissance to the 20-th century: ed. by Charles Martindale & David Hopkins. - Cambridge: Cambridge univ. press, 1993. - 132 p.
5. Paton, J.N. Poems by a Painter / Paton, J.N. - Cambridge: Chadwick-Healey, 1992. - 159 p.

Список литературы на английском языке/ References in English

1. Mify narodov mira: encyclopedia [Myths of the peoples of the world: encyclopedia] / ed. S.A. Tokarev. – М.: 1992. [in Russian]
2. Arnold, E. The Poems of Edwin Arnold / E. Arnold. - N.Y.: Thomas Y. Crowell and Co., w.y. - P. 135 - 139.
3. Arnold, E. The Secret of death (from Sanscrit): with some collected poems / E. Arnold. - Toronto, Univ. Toronto, Robarts, cop.2006. - 280 p.
4. Horace Made New: Horatian influences on British writing from the Renaissance to the 20-th century: ed. by Charles Martindale & David Hopkins. - Cambridge: Cambridge univ. press, 1993. - 132 p.
5. Paton, J.N. Poems by a Painter / Paton, J.N.-. - Cambridge: Chadwick-Healey, 1992. - 159 p.