СВАДЕБНЫЙ ФОЛЬКЛОР ИНИЦИОННОГО ЗНАЧЕНИЯ: МИФ, РИТУАЛ, ПРАКТИКА

Султангареева Р.А.

Доктор филологических наук, Институт истории, языка и литературы Уфимского научного центра Российской академии наук

Исследование выполнено при финансовой поддержке РФФИ и Республики Башкортостан в рамках научного проекта № 17-14-02011 «Башкирские свадебные песни: текст и практика».

СВАДЕБНЫЙ ФОЛЬКЛОР ИНИЦИОННОГО ЗНАЧЕНИЯ: МИФ, РИТУАЛ, ПРАКТИКА

Аннотация

Обрядовый фольклор, санкционирующий переход невесты в статус женщин, представляет единство архаичных мифов, верований и вербальных текстов. Смена прически, надевание кашмау, опоясывание, забвение имени невестки ритуально маркируют обновление ранга, со временем приобретают этикетные значения; мифопоэтика, образная специфика вербальных текстов связаны с этнографическими, мировоззренческими реалиями, которые составляют семантические коды свадебного фольклора иниционного значения.

Ключевые слова: инициация, переход, фольклоризация, ритуал, поэтика, верования, миф, благопожелания.

Sultangareyeva R.A.

PhD in Philology, Institute of History, Language and Literature of the Ufa Science Center of the Russian Academy of Sciences

The study was carried out with the financial support of the Russian Foundation for Basic Research and the Republic of Bashkortostan within the framework of the scientific project No. 17-14-02011 "Bashkir wedding songs: text and practice".

WEDDING FOLKLORE OF INITIATION VALUE: MYTH, RITUAL, PRACTICE

Abstract

Ritual folklore, which authorizes the conversion of the bride into the status of women, represents the unity of archaic myths, beliefs and verbal texts. Changing hair, putting on kashmau, girdling, oblivion of the name of the daughter-in-law ritually mark the renewal of the rank, in the course of time acquire etiquette values; mythological poetry, figurative specificity of verbal texts are connected with ethnographic, worldview realities, which constitute semantic codes of wedding folklore of the initial meaning.

Keywords: initiation, conversion, folklore, ritual, poetics, beliefs, myth, goodwill.

Ритуалы смены прически и заплетания кос, маркирующие принадлежность невесты к статусу женщин, характерны культуре как славянских, так и тюрко-монгольских народов [9, C. 202], [4, С. 240], [2, С. 184]. Свидетельства об особой прическе башкирской невестки зафиксированы И. Георги «Девки (незамужние – Р.А.) прищепляют к великому множеству кос ленты и брякушки… Замужние бабы носят только по две косы, либо вовсе кос не заплетают [5, C. 97]. Хакасы устраивали заплетание кос «тулун той» в доме жениха, после чего женщина носила две косы [2, C. 184]. Инициацонное значение смены прически связано с мифологическими представлениями «о волосах как носителях жизненной силы, души» [12, С. 97], «хранителях энергетического заряда» [7, С. 94]. Замыслы эти сохранены в строгих запретах на отрезание волос: «Не отрезай волосы – отрежешь счастье». Семантика примечания-вопроса: «Не выйдя замуж, мужа что ли похоронила?» связывается с мифологическими верованиями и архаичными обычаями соумирания, является «знаком траура, горя и утраты близкого человека» (11, С.121). В ритуале смены прически волосы являют сферу привлечения невестке благотворных сил, счастья материнства и благополучия. Слова «закрепляются» трехкратными легкими ударами по затылку: одним кулаком его закрывают, другим по нем хлопают:

Сәсең майлап тарайым, Бәхет, ырыҫ юрайым ! Майҙай һең ! – Һоп! Көмөштәй ялтыра!- Һоп! Барған ереңдә бат! – Һоп! Үәт! (Записано автором в 1997 г в Учалинском районе Республики Башкортостан)

Волосы масличком намажу, Счастье,честь заплету. Маслом впитайся! – Оп! Серебром блести! – Оп! Куда замуж – там утони ! – Оп! Вот так!

В ярких поэтических и понятийных образах фольклоризованы идеи желаемого («серебром блести»); фразы «впитаться в землю» и «утонуть» означают навсегда остаться на земле мужа. Возгласы «Оп!» и легкие удары – универсальные приемы защиты от уязвимости и синхронно «закрепляют» благопожелания девочкам, невесте, также дитя – в банных купальных текстах [11, С. 121]. Судя по народным верованиям «елкә енес тарта» («затылок тянет половое влечение») затылок человека имел сексуальное значение. Отсюда действа усмирения похоти, имеющие место в быту: так, развязной женщине рвут волосы с этой части тела и ударяют три раза по затылку (записано автором в 1995 г. в. дер. Камбулатово Мелеузовского р-на). В стилизованных и традиционных головных уборах украшение – позатылень напоминал маску: «для «глаз» пришивали голубые стекла, на место рта – сердоликовую пластину, край обрамляли рядами кораллов, по низу пришивали бахрому» [15, С. 120]. В обряде заплетания волос подруги дарили невесте накосники, подвески, ленточки с густо нашитыми монетами, которые при ходьбе мелодично, красиво звенели (записано автором в 1998 г. в гор. Сибае РБ). Этот звон издревле считался отпугивающим дурные силы. Замысел продуцирующей любовной магии звона монет сохранен в песнях «Звенят, звенят ее монеты, Желаннее сестры ее сестренка» («Сылтыр-сылтыр уның тәңкәһе, Апаһынан ҡуштан һеңлеһе») (записано автором в 2000 г. в с. Трубный Сосновского р-на Челябинской области РФ).

Публичное надевание невесте кашмау (богато украшенный кораллами, серебряными монетами женский головной убор) у башкир параллелен с покрываниями платком, сменой головного убора – атрибутов инициаций невестки, свойственных традициям тюркоязычных, славянских народов. Обряд сопровождался благопожеланиями и песнопениями. Неистовые драчовки, потасовки между девушками (сторона невесты) и женщинами, устраиваемые перед сменой головного убора, запечатлели следы борьбы и противостояния патриархальным традициям [11, С. 122]. Кашмау надевала невестке старшая сноха или свекровь (обычно ритуал проводили после рождения ребенка) и со словами «Волею Всевышнего Аллаха! В добрый час!»), высоко подняв его над головой молодой, проговаривала заклинание: «Ҡотло, түлле килен бул!» («Будь благополучной невесткой!»), три раза повторяя движение.

В замысле магии третичности действо обыгрывает приобщение к «метафизической архитектонике мира, в котором число 3 ( и его модели 9, 99) является основным числовым алгоритмом» [6, С. 164]. Так, головной убор кашмау фиксирует приобщение к небесному миру. Следующий обряд – опоясывание (бил быуыу) невестки фиксирует знак принадлежности к среднему миру в том смысле, «что небожители опоясываются под горлом, земные носят на середине тела, а подземные носят на ногах» [3, С. 307]. В текстах заговоров соединяются этнографические реалии (цвет пояса) и мотивы отвращения злых сил:

Күк билғау, йәшел суҡ, Дошманынды йәшен һуҡ!

Синий пояс, зеленая кисть, Врага громом сразит пусть!

Пояс с древнейших времен известен как знак вечности, крепости, а «магия пояса-оберега способствует благополучию и удаче того, кто его носит» [10, C. 231], это могучий талисман от колдовства [8, С. 421], хранитель (как кольцо) души, силы, средство отпугивания злых сил, привлечения к власти [14, С. 277]. Магия третичности соблюдается и в опоясывании: трижды по ходу солнца обводили пояс вокруг талии, читали молитву и закрепляли этот оберег благопожеланиями. Согласно единству обрядового слова и действа, связывание подразумевает закрепление любовных уз, отсюда понятна фольклоризация эротических, чадородных мотивов и особый эмоциональный строй, заклинательный стиль речитаций: «Ир рәхәтенә кинән, Түл көтәбеҙ һинән!» («Ласками мужа насладись! Детей ждем о тебя!»). Сосемантичны русские традиции связывания молодым ног в первую брачную ночь как закрепление любовных уз мужа и жены [10, С. 236], у азербайджан «обвязывание пояса» – символ верности, преданности мужу и неразлучности с ним» [1, С. 144]. В башкирских заклинаниях характерны словесные формулы, подразумевающие не только соединение с мужем, но и обережение ценностей брачного союза, супружеских чувств: «Ҡушағаң менән ҡуша ҡартай, Тигеҙ ғүмер итегеҙ!» («С кем соединилась, с ним состарься, В согласии живите!») (записано в 1998 г. в с. Тавлыкаево Баймакского р-на РБ).

В пожеланиях пояс приобретает функции привязывания «ҡот» (благо) и «түл» (род, плодовитость): «Ҡотоңдо мин бәйләйем, Түл бәхете теләйем!», т. к. жизненные силы (ҡот, көс) материализовывались тогда, когда их выражали словами. Слово «билбау» обыгрывается в различных вариациях, фиксируя и обрядовое, и эстетическое содержание предмета. «Билге һалып ҡуяйым» («Метку наложу на тебя»), «Билкәйеңде биҙәйем» («Талию твою украшаю»). Повтор слов «биләйем» (привязываю), «бил-бил» (пояс) акцентирует магизм и реальность происходящего; формы глаголов настоящего времени от первого лица указывают на достоверность события, сближают желаемое с результатом. В действе развязывания свекровью с себя фартука (пояса ) и обвязывания им пояса невестки (зафиксировано автором в 1982 г. в с. Белянка Белокатайского р-на РБ) синхронизируется возложение хозяйственных забот на молодую. Благопожелание конкретизирует замысел передачи: «Пусть работа от меня уйдет! Служи свекрови, почитай мужа!».

Идея материнского счастья, будучи основной и традиционной в текстах опоясывания, представляет обрядовые пожелания в качестве формул плодородия. Чадородность фольклоризируется в образах перепелки («Бүҙәнәләй түлле бул»), зайца («Ҡуяндай бүлле бул!»), также проговариваются откровенные указания на чадородность: «Уллы бул, ҡыҙлы бул!» («Сына рожай, дочь рожай!»).

Смена статуса предполагала особое обращение к невесте, т. е. табу на прознесение ее имени. Невестку инсказательно называли «килен» (сноха), а младшие по возрасту – «еңгә» (досл.: жена брата, сноха). Никому не разрешалось называть ее по имени, т. к., согласно верованиям, это делало уязвимым нечистым силам представителя чужого рода. До сих пор в народе бытует традиция обращения супругов друг другу «атаһы» (отец ребенка), «инәһе» (мать дитя). Древний запрет трансформируется в норму этикета.

Забвение настоящего имени невесты имеет место у адыгов, абазинцев , мордвы («новое имя» давала свекровь, ударяя ее при этом ковригой по голове) [13, С. 51]. Понятийное имя невестки у башкир фольклоризируется по внешним качествам: если та черноволосая, называют ее «Ҡарасәс», если белолица – «Аҡкына» (Беленькая), а если у той в накосниках волос было много звенящих монет, то «Тәңкәле» (С монетами). Сокрытие имени невестки восходит к магии обережения, со временем приобретшей значение народного этикета (11, С134). Право разговора с родителями мужа как форма перехода границ выкупалось невесткой преподнесением специального подарка. Вне соблюдения обряда свекровь и невестка могли не разговаривать годами (записано в 2014 г. в с. Урман-Бишкадак Ишимбайского р-на РБ). Обычай платы назывался «тел күрһәтеү» (досл.: «показ языка») или «тел күренеше» («подарок за язык») и восходит к архаичным традициям перехода, нормам межродовых отношений. Право открытого общения, даже заигрывания с невесткой предоставлялось только младшему брату мужа (ҡәйнеш). Традиции сохранили память о моногамной семье и механизмах защиты родовой устойчивости, семейно-родственных отношений, когда брачный союз одного давал другим сородичам определенные (или такие же брачные) права.

Инициационного значения ритуал материализует мифы, культовые воззрения вековой давности. В канве санкционирования семейных отношений вербальный и акциональный компоненты обретают воспитательные, этикетные значения. Словесно-поэтические изречения, запечатлев архетипы и мифосимволы, со временем становятся поэтизацией принципов жизненного поведения личности.

Список литературы

1. Абдуллаев Б.А. Азербайджанский обрядовый фольклор и его поэтика / Б. А. Абдуллаев. – Баку: Элм, 1990. 214 с.
2. Бутанаев В.Я. Свадебные обряды хакасов в конце XIX начале XX в. / В. Я. Бутанаев // Традиционные обряды и искусство русского и коренных народов Сибири. – Новосибирск, 1987. С. 179–193.
3. Валиханов Ч.Ч. Избранные произведения / Ч.Ч.Валиханов – М.: Наука, 1987. 350 с.
4. Галданова Г.Р. Доламаистские верования бурят / Г. Р. Галданова. – Новосибирск, 1987. 115 с.
5. Георги И. Описание всех обитающих в Российском государстве народов / И. Георги. – СПб., 1977. Ч. 1. С. 85–107.
6. Жаксылыков А. Ж. Образ троемирия в архаическом (тенгрианском) миропредставлении казахов/ А. Ж. Жаксылыков // Материалы Шестой международной научно-практической конференции «Тенгрианство и эпическое наследие народов Евразии: истоки и современность» – Астана, 2017. С. 162-169.
7. Жуковский Н. Л. Категории и символика традиционной культуры монголов / Н.Л. Жуковский. – М., 1988. 196 с.
8. Забелин И. Русский народ, его обычаи, обряды, предания, суеверия и поэзия / И. Забелин. – М., 1988.
9. Критска-Иванова Е.Ф. Типологизм и эволюция русского свадебного обряда и фольклора в Болгарии / Е.Ф. Критска-Иванова // Русские: семейный и общественный быт. – М., 1989. С. 198–220.
10. Лебедева А.А. Значение пояса и полотенца в русских семейно-бытовых обычаях и обрядах XIX–XX вв. / А.А. Лебедева // Русские: семейный и общественный быт. – М., 1989. С. 229–245.
11. Султангареева Р.А.Жизнь человека в обряде .-Уфа,Гилем ,2006 343с
12. Тохтабаева Ш. Ж. Семантика казахских украшений/ Ш.Ж. Тохтабаева // Советская этнография. М., 1991. № 1. С. 90–102.
13. Федянович Т.Т. Похоронные и поминальные обряды мордвы / Т.Т. Федянович // Бытовая культура мордвы. – Саранск, 1990. С. 96–125.
14. Фрэзер Д.Д. Золотая ветвь / Д.Д. Фрэзер. – М.: Политиздат, 1980. 830с.
15. Шитова С.Н. Башкирская народная одежда / С.Н. Шитова. – Уфа: Китап, 1995. 240 с.

Список литературы на английском языке / References in English

1. Abdullaev B.A. Azerbajdzhanskij obrjadovyj fol'klor i ego pojetika [Azerbaijan ritual folklore and its poetics] / B. A. Abdullaev. – Baku: Jelm, 1990. 214 p. [in Russian]
2. Butanaev V.Ja. Svadebnye obrjady hakasov v konce XIX nachale XX v. [Wedding rites of the Khakas in the late 19^th and early 20^th centuries] / V. Ja. Butanaev // Tradicionnye obrjady i iskusstvo russkogo i korennyh narodov Sibiri [Traditional rites and art of Russian and indigenous peoples of Siberia]. – Novosibirsk, 1987. P. 179–193. [in Russian]
3. Valihanov Ch.Ch. Izbrannye proizvedenija [Selected Works] / Ch.Ch. Valihanov – M.: Nauka, 1987. 350 p. [in Russian]
4. Galdanova G.R. Dolamaistskie verovanija burjat [Dolamaist beliefs of the Buryats] / G. R. Galdanova. – Novosibirsk, 1987. 115 p. [in Russian]
5. . Georgi I. Opisanie vseh obitajushhih v Rossijskom gosudarstve narodov [Description of all peoples living in the Russian state] / I. Georgi. – SPb., 1977. Part. 1. P. 85–107. [in Russian]
6. Zhaksylykov A. Zh. Obraz troemirija v arhaicheskom (tengrianskom) miropredstavlenii kazahov [The image of the three worlds in the archaic (Tengri) world view of the Kazakhs] / A. Zh. Zhaksylykov // Materialy Shestoj mezhdunarodnoj nauchno-prakticheskoj konferencii «Tengrianstvo i jepicheskoe nasledie narodov Evrazii: istoki i sovremennost'» [Materials of the Sixth International Scientific and Practical Conference "Tengrianism and the Epic Heritage of the Peoples of Eurasia: Origins and the Present"] – Astana, 2017. P. 162-169. [in Russian]
7. Zhukovskij N. L. Kategorii i simvolika tradicionnoj kul'tury mongolov [Categories and symbols of the traditional culture of the Mongols] / N.L. Zhukovskij. – M., 1988. 196 p. [in Russian]
8. Zabelin I. Russkij narod, ego obychai, obrjady, predanija, sueverija i pojezija [Russian people, customs, rituals, traditions, superstitions and poetry] / I. Zabelin. – M., 1988. [in Russian]
9. Kritska-Ivanova E.F. Tipologizm i jevoljucija russkogo svadebnogo obrjada i fol'klora v Bolgarii [Typology and evolution of the Russian wedding rite and folklore in Bulgaria] / E.F. Kritska-Ivanova // Russkie: semejnyj i obshhestvennyj byt [Russian: family and social life]. – M., 1989. P. 198–220. [in Russian]
10. Lebedeva A.A. Znachenie pojasa i polotenca v russkih semejno-bytovyh obychajah i obrjadah XIX–XX vv. [The significance of the belt and towels in the Russian family and everyday customs and rites in the XIX-XX centuries.] / A.A. Lebedeva // Russkie: semejnyj i obshhestvennyj byt [Russian: family and social life]. – M., 1989. P. 229–245. [in Russian]
11. Sultangareeva R.A. Zhizn' cheloveka v obrjade [The life of a man in a rite]. - Ufa, Gilem, 2006. - 343 p. [in Russian]
12. Tohtabaeva Sh. Zh. Semantika kazahskih ukrashenij [Semantics of Kazakh jewelry] / Sh.Zh. Tohtabaeva // Sovetskaja jetnografija [Soviet Ethnography]. M., 1991. № 1. P. 90–102. [in Russian]
13. Fedjanovich T.T. Pohoronnye i pominal'nye obrjady mordvy [Funeral and funeral rites of Mordovians] / T.T. Fedjanovich // Bytovaja kul'tura mordvy [Household culture of Mordovians]. – Saransk, 1990. P. 96–125. [in Russian]
14. Frjezer D.D. Zolotaja vetv' [Golden branch] / D.D. Frjezer. – M.: Politizdat, 1980. - 830 p. [in Russian]
15. Shitova S.N. Bashkirskaja narodnaja odezhda [Bashkir folk clothes] / S.N. Shitova. – Ufa: Kitap, 1995. 240 p. [in Russian]