ГЕНЕРАЛ М. И. ИВАНИН ОБ УРАЛЬСКИХ КАЗАКАХ, УЧАСТНИКАХ ХИВИНСКОГО ПОХОДА 1839-1840 ГГ.

Дубовиков А.М.

Доктор исторических наук, Поволжский государственный университет сервиса (г. Тольятти)

ГЕНЕРАЛ М. И. ИВАНИН ОБ УРАЛЬСКИХ КАЗАКАХ, УЧАСТНИКАХ ХИВИНСКОГО ПОХОДА 1839-1840 ГГ.

Аннотация

Генерал Михаил Игнатьевич Иванин написал книгу о походе на Хивинское ханство русского отряда во главе с Оренбургским военным губернатором генералом В. А. Перовским (конец 1839 – начало 1840 года). Книга вышла в свет спустя более тридцати лет после того похода, в котором её автор принял личное участие, будучи подполковником российского Генштаба. Ссылаясь на личные материалы мемуарного характера и другие документы, Игнатьев, шаг за шагом, подробно воспроизвёл продвижение русского отряда к границам Хивинского ханства в условиях зимы 1839-1840 годов, суровой даже для южных широт казахской степи. Определённый исследовательский интерес представляют характеристики, данные им различным подразделениям отряда В.А. Перовского, принявшим участие в том походе. Среди его участников были различные воинские формирования «Отдельного Оренбургского корпуса», но именно уральские казаки заслужили особого внимания Иванина, заслуженно признавшего их лучшей частью всего экспедиционного корпуса. Сегодня, когда проблема межэтнических отношений нередко связывается с историческими аспектами, когда тема формирования территории и границ бывшей Российской империи часто используется в спекулятивных политических целях, очень важен непредвзятый и объективный взгляд на подобные проблемы.  

Ключевые слова: Хивинский поход, Хивинское ханство, генерал Перовский, полковник Бизянов, уральские казаки.

Dubovikov A.M.

PhD in of History, Volga region state University of service (Tolyatti)

GENERAL M. I. IVANIN ABOUT THE URAL COSSACKS,  THE PARTICIPANTS IN THE KHIVA CAMPAIGN OF 1839-1840 YEARS

Abstract

General Mikhail Ignatievich Ivaniv wrote a book about the campaign against the khanate of Khiva the Russian squad led the Orenburg military Governor V. A. General Perovski (late 1839 – early 1840). The book was published after more than thirty years after this campaign, in which the author was personally involved, as a Colonel of the Russian General staff. Referring to personal stuff, memoirs and other documents, Ignatiev, step by step, detail reproduced promotion of the Russian detachment to the borders of the khanate of Khiva in the winter of 1839-1840 years, severe even for the South of the Kazakh steppe. Particular research interest are the characteristics of the various units of the detachment of V. A. Perovsky, who took part in the campaign. Among the participants were various military units "a Separate Orenburg corps", but that Ural Cossacks deserve special attention Ivanin, is deservedly recognized for their best part of the whole expeditionary force. Today, when the problem of interethnic relations is often associated with the historical aspects, when the topic of shaping the territory and borders of the former Russian Empire are often used for speculative political purposes, it is very important to be impartial and objective perspective on such problems.

Keywords: Khiva campaign, the khanate of Khiva, General Cooper, Colonel Bazanov, Ural Cossacks.

Книга «Описание зимнего похода в Хиву 1839-1840 гг.» была написана Михаилом Игнатьевичем Иваниным. Её автор начал военную службу (после кадетского корпуса) в 1822 году, в возрасте 21 года. В 33 года, окончив военную академию и получив капитанский, он поступил на службу под начало Оренбургского военного губернатора В. А. Перовского, во главе с которым и был предпринят хивинский поход 1839-1840 годов. Участником того похода был и подполковник Генштаба Иванин. После похода он продолжил службу в крае, включая Мангышлакское приставство, которое, однако, находилось в ведении Кавказского наместника. Позже он был членом временного совета по управлению Внутренней (Букеевской) Ордой, а затем возглавил его, будучи полковником Генштаба. Данный орган был создан после упразднения во Внутренней Орде ханской власти после смерти хана Джангира и размаха беспорядков, апогеем которых стало восстание, поднятое в 30-е годы Исатаем Таймановым. После руководства Внутренней Ордой, Иванин проходил службу на Кавказе в генеральском чине. Последние 10 лет своей жизни он занимался вопросами перевозки войск с помощью железнодорожного транспорта, параллельно публикуя научные труды разной тематики, но, преимущественно, по военной истории. Их можно найти в «Военном сборнике», «Морском сборнике», «Русском инвалиде», «Записках географического общества», «Инженерном журнале», «Отечественных записках» и других изданиях. Умер в 1874 году в чине генерал-лейтенанта. Тогда же вышла и его книга о хивинском походе.

В ней он отметил, что, хотя накануне похода численность войск Оренбургского корпуса превышала 100 тысяч (116.719 офицеров и нижних чинов) [1, С.57], боеспособных подразделений в корпусе было мало. Основную массу составляли иррегулярные части – Оренбургское и Уральское казачьи войска, а также близкие к ним по статусу Башкирское и Мещеряцкое войска и Ставропольский калмыцкий полк. Башкиры, мещеряки и калмыки, будучи  «инородцами» по сути, были не столь надёжны, как казаки, но значительно превосходили их по численности. В Башкирском войске числились 74656 человек, состоящих на службе, включая 1362 офицера. Это 2/3 всего корпуса, а вместе с мещеряками и калмыками – 3/4. Уральское казачество насчитывало лишь 3620 нижних чинов и 87 офицеров, состоящих на службе, составляя лишь 1/30 часть корпуса. Оренбургское казачье войско значительно превосходило Уральское по численности, имея на службе 12005 нижних чинов и 190 офицеров. Кроме того, в Оренбургском ведении имелись казачьи подразделения, формально не входившие в войско: Отдельный Оренбургский казачий полк (1302 человека) и Оренбургский непременный казачий полк (816 человек) [1, С.56]. То есть, оренбургских казаков было вчетверо больше, чем уральских. При этом офицеров было больше лишь в 2,5 раза, а боевые качества и «благонадёжность» уральских офицеров были значительно выше, ибо это были потомственные местные казаки, тогда как офицерский состав Оренбургского войска был довольно пёстрым: от бывших «регулярных» до ссыльных поляков.

Состав регулярных частей также не отличался ни боевыми качествами, ни благонадёжностью. Службу на Оренбургской линии тогда несли семь полков, в которых числилось 2127 поляков, 1649 штрафников (ссыльных и наказанных) и лишь 582 обычных «рекрута» [1, С.58]. То есть, лишь 15% личного состава можно условно считать «благонадёжными». Иванин был более сдержан, заявив, что  «2/3 линейной пехоты была ненадежна» [1, С.59]. Всего же, с учётом этапных и инвалидных команд, регулярные войска Оренбургского корпуса насчитывали 200 офицеров и 10515 нижних чинов [1, С.57], то есть, менее 1/10 всех войск края.

Первоначально для хивинского похода планировалось набрать 5 тысяч человек, почти половину предполагали использовать для хозяйственных и тыловых работ при опорных пунктах. Атаковать противника должен был, максимум, трёхтысячный отряд [1, С.53]. План похода разрабатывался несколько лет и был вновь утверждён в феврале 1839 года. Отряд  планировалось увеличить до 5958 нижних чинов и 173 офицеров. Уральское и Оренбургское казачества должны были выставить по одному полку, не считая 32 гурьевских казаков. Входившие в Уральское войско, они проживали в низовье Урала (Северный Каспий) и считались лучшими гребцами и мореходами, которых следовало использовать в качестве водных грузоперевозчиков [1, С.47]. Позже состав экспедиционного корпуса снова скорректировали. Вместо одного полка уральских казаков было затребовано два – 38 офицеров, 40 урядников, 1100 рядовых, всего 1178 человек. Удвоено и число гурьевских казаков, с их учётом численность уральцев возросла до 1242 человек. Напротив, число оренбургских казаков сократилось до трёх сотен, а вместо башкирского полка в состав экспедиции была включена лишь сотня [1, С.60]. Изменения легко объяснимы. Уральское войско признавалось всеми наиболее боеспособной единицей. При отборе башкир использовали лишь 9-й и 16-й кантоны, как более пригодные [1, С.59]. Так, в отряде Перовского уральцы составили примерно четвёртую (притом – лучшую) часть. При этом среди казаков они составили 3/4 (с учётом башкир – 2/3).

При офицерах-уральцах не было денщиков, тогда как в оренбургских двух сотнях их было 11, не говоря про регулярные части [1, С.205]. Иванин, сравнивая уральцев с другими участниками похода, писал, что оренбургские казаки из удалённых от линии станиц «потеряли воинственность и потому не могли быть употреблены для экспедиции» [1, С.58]. Не в лучшую сторону, по его мнению, отличался и 1-й Оренбургский полк, сформированный из линейных батальонов («не вполне удовлетворителен, и для предстоящего похода мало полезен») [1, С.57]. Главную причину плохого качества пехоты Иванин видел в том, что в оренбургских батальонах «не бывало ни парадов, ни разводов, ни учений», а потому они «совершенно потеряли навык к военным трудам, к перенесению лишений». При этом их солдаты, «проводя почти всю свою службу на месте», обзаведясь семьями и хозяйством, «сделались более земледельцами и купцами, нежели солдатами» [1, С.169]. Также Иванин отметил «недостаток боевых, опытных и сведущих офицеров» в линейных батальонах, а потому не сомневается, что их состав «мало благоприятствовал успехам» [1, С.58]. В конце книги он в очередной раз заметил, что «следовало или взять войска кавказские, или действующие, но никак не линейные батальоны Оренбургского корпуса» [1, С.169]. Война на Кавказе была в разгаре, и кавказские части имели богатый боевой опыт. Про «инородческие» подразделения Иванин писал: «Что же касается до Башкирского, Мещеряцкого и Калмыцкого войск, то они, по недостатку в обучении и невоинственности, мало годились для похода» [1, С.59].

Иное дело – уральцы. Участок границы, охраняемый ими, был гораздо опаснее того, что охраняли оренбургские казаки и линейные батальоны. В низовье Урала нападения случались намного чаще, а их виновниками в большинстве случаев были казахи рода «адай», считавшегося самыми непокорными. Причём, уральцы охраняли свой участок гораздо меньшими силами, чем оренбуржцы. «Уральские казаки, хотя не составляют регулярной конницы, но по знанию степи и степных походов, привычке к трудам и непогодам, и постоянному отражению хищнических набегов при охранении своих пределов, могут считаться хорошими воинами для степных походов и необходимым конным войском для экспедиции в Хиву», - писал Иванин [1, С.57-58]. И если в других формированиях можно было отобрать для похода лучших, то у уральцев такой возможности не было. Неся службу на своей линии, а также на Кавказе, уральцы выставили в поход треть служащего состава. Для сравнения: оренбургские казаки – около 3%, башкиры – 0,2%.  «Так как Уральские казаки обязаны охранять свою линию на значительном протяжении (до 600 верст), то из 3,5 тысяч их с трудом можно было отделить для похода два уральских полка», - заметил Иванин [1, С.59]. Приведём ещё одну цитату: «Если принять еще во внимание, что Уральское войско, выставившее перед тем на службу внутрь империи несколько полков, и для Хивинской экспедиции набрало казаков не по выбору, а какие случились, тогда как в прочих войсках высылали более крепких и здоровых людей, то нельзя не удивляться крепости и сносливости уральских казаков в походе, и не отдать им полной справедливости, что они в подобных походах незаменимы». И если «позволительно было сомневаться в стойкости и мужестве оренбургской пехоты», то «об Уральских казаках и сомнения не могло быть» [1, С.189]. К отряду Перовского присоединился подполковник Айчуваков – султан-правитель Западной Орды с 250 джигитами [1, С.59].

В экспедиционном корпусе было четыре генерала. Кроме Перовского (генерал-адъютанта) это были: начальник 22-й пехотной дивизии (генерал-лейтенант Толмачёв), командующий Оренбургским казачьим войском (генерал-майор Подуров), а также командующий Башкирским и Мещеряцким войсками (генерал-майор Циолковский) [1, С.93, 206].

Уральские казаки должны были выступить не из Оренбурга (как все остальные), а из Калмыковской крепости. Расположенная в низовье Урала, она входила в число  укреплений Нижнеуральской линии, службу на которой несли уральцы. Отсюда они самостоятельно выдвинулись в казахскую степь во главе с полковником Бизяновым, которого Иванин назвал «заслуженным старым воякой» [1, С.60-61, 93], но одна из сотен выдвигалась из Оренбурга вместе с основными силами [1, С.74]. Оттуда поочерёдно (с 14 по 17 ноября) выступили четыре колонны, следуя одна за другой. Уральская сотня вошла в 3-ю (главную) колонну, в которой следовал весь штаб, походная церковь, госпиталь и ряд команд – ракетная, мортирная, парковая, понтонная, лодочная и др. [1, С.90]. Позже, выступая из Эмбенского укрепления, Перовский поменял состав колонн и их командиров. Костяк первой колонны составили уральские казаки, а её начальником стал их полковник Бизянов. Штабной колонной, по-прежнему, осталась третья [1, С.134].

Для ночлега оборудовался лагерь, в плане имевший квадрат. Ночевали в кибитках, аналогичных казахским юртам. Кони привязывались, верблюды укладывались на подстилки, вьюки складывались в определённом порядке. Уральская сотня ночевала сразу за передним фасом, откуда нападения были наиболее вероятны. Вьюки складывались перед кибитками так, чтобы могли, быть использованы как заграждения. Ружья и пики устанавливались в виде пирамид. Здесь же были коновязи. На заднем фасе в качестве заграждений раскладывались понтоны и лодки, там же располагалась их прислуга из гурьевских казаков, у боковых фасов располагались оренбургские казаки, а по краям фасов располагалась пехота. В центре лагеря находился штаб Перовского с денщиками и адъютантами, а также церковный обоз, госпиталь, «маркитанты» и т.п. В центре находились и кибитки верблюдовожатых (казахов, которым Перовский не доверял, подозревая их в симпатиях к хивинцам, окружив казаками и солдатами). Из наиболее крупных вьюков строилась стена лагеря, при которой находилась охрана и орудия, готовые к стрельбе. Охрана имелась и у других объектов – оружия, орудий, коновязей. Часовые дежурили и вне лагеря [1, С.105-107].

В походе уральцы продемонстрировали свой традиционный интерес к рыболовству. На одной из стоянок, из-за мины, случайно пробившей лёд озера, на его поверхность было выброшено много рыбы, узнав о наличии которой, уральцы стали часто заниматься подлёдным ловом [1, С.131]. Несмотря на холод, нехватку топлива, монтаж кибиток, ранний подъём, навьючивание верблюдов, уральцы не унывали. Иванин свидетельствует, что на стоянках они любили затягивать песни [1, С.115]. Описывая быт лагеря, он отметил «ржание коней, звуки языков и наречий: киргизского, башкирского, уральского, чисто русского». Затем все это «сливалось вместе и составляло дикий, нестройный шум, далеко раздававшийся в степи» [1, С.113]. Уральский казачий говор не ускользнул от внимания подполковника.

Из Акбулака Перовский отправил 150 уральских казаков во главе с Бизяновым и штабс-капитаном Рехенбергом в предгорье Усть-Урта для рекогносцировки местности [1, С.133-134]. Иванин счёл это формальностью, ибо вопрос о возвращении был уже решён [1, С.192], чему многие были рады. Но не все. «Уральские казаки более всех жалели, что не удалось побить басурманов», - пишет он [1, С.141]. Желание продолжить поход было и у ряда офицеров, включая автора книги: «Мы имели более тысячи уральских казаков, у которых лошади были не изнурены, люди бодры, больных между ними было мало; если бы к ним прибавить отряд поручика Ерофеева, который с двумястами человек отбился от двух или трёх тысяч хивинцев, … да отобрать еще охотников человек 500 пехоты, … то … очень возможно было идти в Хиву» [1, С.192-193]. Проблема снабжения отряда стояла бы не так остро, если бы отряд достиг берегов Арала, поскольку «отряд, составленный почти наполовину из уральских казаков, по ремеслу своему искусных рыболовов, без сомнения нашел бы возможность, к имевшемуся у нас продовольствию, прибавить еще и рыбу» [1, С.194].

В конце марта около половины уральских казаков, находившихся при отряде, были посланы для наказания казахских родов, которые, поддавшись хивинской агитации, отказались поставить верблюдов русским. А главные виновники, представители рода «адай», вместе с туркменами разграбили и сожгли суда, доставлявшие грузы русским, напали на Мангышлакское укрепление, захватили и передали хивинцам поручика Аитова, посланного к казахам с поручением. Вместе с джигитами султана Айчувакова, уральцы, «настигнув адаевцев, … побили из них 450 человек и собрали от них несколько сот верблюдов». После той «командировки» отряд Бизянова вернулся в Калмыковскую крепость, откуда и начинался его путь. Изъятых верблюдов Перовскому доставил Айчуваков [1, С.149-150]. Тот рейд вызвал у Иванина неподдельное восхищение уральцами [1, С.193-194].

Несмотря на низкую оценку, данную оренбуржцам Иваниным, он признал, что тяжести похода научили их многому. Однако за эти уроки они дорого заплатили, потеряв многих товарищей не от пуль и сабель, а от холода и болезней, ибо «больными были большею частью пехотные линейные солдаты, непривыкшие к трудностям походной жизни» [1, С.128]. Ощутимы были и потери оренбургских казаков. Согласно рапорту от 1 апреля, в отряде находились 598 уральцев (15 офицеров, 583 нижних чина). Столько же было отправлено для наказания казахов – 20 офицеров, 578 нижних чинов. Больных уральцев (при отряде и госпитале) было 14. Умерли (с ноября по март) – 7 (офицер и 6 рядовых). Оренбургских казаков было намного меньше, но у них умерли 124 человека (во 2-м линейном батальоне – 311, по отряду в целом – 761) [1, С.248-249]. К моменту возвращения войск в места постоянной дислокации, в пехоте умерли двое из семи, в Оренбургском войске – каждый четвёртый, в Уральском – восьмидесятый [1, С.162]. Приведённые выше цифры свидетельствуют, что потери, понесённые уральцами из-за холода и болезней, несравнимы с потерями, понесёнными другими участниками похода. «Так как все эти войска терпели одинаковые труды, получали одну и ту же пищу, то разность в содержании числа больных и умерших … происходила от … способности войск к степным походам», - заключает Иванин. [1, С.147]. И добавляет: «Уральские казаки менее всех пострадали, несмотря на то, что более прочих войск употреблялись на работы и перенесли более трудностей. К этому надобно прибавить, что, не смотря на изнурительные труды, требовавшие поддержки сил мясною пищею, Уральские казаки в походе соблюдали посты во всей строгости» [1, С.155].

«Усилению болезней еще содействовала и несоответствующая зимнему походу одежда», - уверял Иванин [1, С.171]. По его мнению, на полушубках, сшитых для похода, явно сэкономили. Это была свалявшаяся шерсть, которую «наподобие ваты настегивали на холст» [1, С.62]. По сути, это были «кителя, подбитые джебагой», которая «на первых же переходах отпоролась и опустилась к низу кителей, отчего эти кителя вовсе не грели». По мнению Иванина, солдатам, вместо «огромных четырёхаршинных онучей» (просушка которых в зимних условиях затруднена) следовало дать валенки. Шерстяные нагрудники, одевавшиеся на голое тело, помогали лишь в «разведении насекомых» [1, С.171]. К тому времени в казачьих войсках давно была введена форменная одежда, но уральцев это не коснулось. Форму они носили лишь в городовой команде и в столичной лейб-гвардии, а в степные походы отправлялись в привычной одежде, соответствующей погоде. «Уральские казаки, более опытные и имевшие более способов, оделись лучше прочих», - пишет Иванин, поясняя: «Поверх рубашки была стеганная на верблюжьей шерсти фуфайка, потом полушубок из молодых мерлушек, доходивший несколько ниже колен; сверх обыкновенных штанов, другие стеганные на верблюжьей шерсти, а сверх их кожаные киргизские шаровары, длинные сапоги с большими онучами, полушубок подпоясывался ремнем. Сверх полушубка саксачий (годовалых баранов шкуры) тулуп, а поверх его киргизская доха из лошадиных шкур, подпоясанная ремнем, баранья шапка и башлык, а про запас киргизский малахай на случай буранов» [1, С.74].

Высокие боевые качества уральцев Иванин связывает с их крепким здоровьем: «Содержание по всему протяжению Уральской линии кордонной стражи и рыболовство по Уралу и взморью, производимые уральскими казаками круглый год, более всего способствуют укреплению здоровья уральских казаков, приучая их к перенесению трудов и изменчивости климата» [1, С.147-148]. То есть, главную причину выносливости уральцев Иванин видит в особенности их образа жизни и повседневного быта: «Так как Уральские казаки и у себя дома живут зиму и лето постоянно в трудах и на открытом воздухе, между тем как оренбургская пехота не бывала до хивинской экспедиции нигде в походах и даже не делала больших передвижений, то необыкновенная выносчивость Уральских казаков в Хивинском походе, и развитие худосочных и воспалительных болезней и сильная смертность в пехоте, служат самым верным доказательством, что для людей, предназначенных для военной службы, надлежащее воспитание и в мирное время род жизни, способствующий к развитию телесных сил и приучающий к перенесению непогоды, стужи, жара, лишений, телесных трудов и т.д., будут самой верной порукой переносчивости их в военное время, что уменьшит число госпиталей и смертность от болезней» [1, С.155].

Список литературы / References

1. Иванин М.И. Описание зимнего похода в Хиву 1839-1840 гг. СПб: Типография товарищества «Общественная польза», 1874. 267 с.

Список литературы на английском языке / References

1. Ivanin M. I. Opisanie zimnego pohoda v Hivu 1839-1840 gg. [Description of a winter trek to Khiva in 1839-1840]. – St. Petersburg: Рrinting partnership «Obschestvennaya polza», 1874. – 267 р. [in Russian]