ДЕМОБИЛИЗАЦИОННАЯ ПЕДАГОГИКА И МОБИЛИЗАЦИОННАЯ АНДРАГОГИКА В НОВОЙ РЕАЛЬНОСТИ КОНЦА ПРЕДЫСТОРИИ

В 2022 г. после завершения пандемии коронавируса глобальный мир мог вернуться к спокойной жизни. Однако обострившийся геополитический кризис с военным конфликтом подтвердил слова Папы Римского Франциска, сказанные в 2013 г. о начале Третьей Мировой войны: «Даже сегодня, после поражения двух мировых войн, можно говорить о третьей войне, которая совершается постепенно через преступления, массовые убийства, разрушения» [1]. Отечественные социальные ученые полагают, что «военный конфликт на Украине стал следствием копившихся многие годы фундаментальных противоречий неолиберального капитализма. Для понимания современных процессов и обоснования тех или иных действий в сложившейся ситуации необходимо обратиться к глубинным основам этих противоречий» [2, С. 22]. Помимо научного теоретического анализа социальных противоречий, может ли стать практическая мобилизация и мобилизационная подготовка людей нашим жизненным ответом на вызов завершающейся предыстории человечества – второй Карибский кризис? Что представляет собой мобилизационная система воспитания, мобилизационной подготовки, формирования взрослых социально зрелых граждан при переходе обобществляющегося единого человечества к его подлинной планетарной истории?

Федеральный Закон «О мобилизационной подготовке и мобилизации в Российской Федерации» в статье 1.2 дает определение тому, что четверть века понимается под мобилизационной экономикой, мобилизационной психологией и мобилизационной подготовкой народа: «Под мобилизацией в Российской Федерации понимается комплекс мероприятий по переводу экономики Российской Федерации, экономики субъектов Российской Федерации и экономики муниципальных образований, переводу органов государственной власти, органов местного самоуправления и организаций на работу в условиях военного времени, переводу Вооруженных Сил Российской Федерации, других войск, воинских формирований, органов и специальных формирований на организацию и состав военного времени» [3]. Объявленная в стране частичная мобилизация есть только шаг в указанном направлении, тем не менее именно она предполагает тотальную работу с людьми как кадрами новой реальности завершения предыстории.

Начнем с теоретических выводов обществоведов относительно предпосылок обострения глобального геополитического противостояния, выразившемся в российско-украинском военном конфликте. За любым конкретным конфликтом в наши дни стоят противоречия ведущих держав, которые обострились на этапе кризиса неолиберальной капиталистической модели. Обычно выделяется технологический фактор глубинных социально-политических противоречий, и он состоит в переходе на шестой технологический уклад, когда страны усиливают протекционистскую политику для создания конкурентных преимуществ новых технологий. 

Депутат ГД РФ от партии «Справедливая Россия», главный редактор журнала «Свободная мысль» (бывший «Большевик», затем «Коммунист») М.Г. Делягин так описывает формально-технологическую сторону глобальных изменений: «Новые технологии творят новое общество. Информационная революция 1991 года… сменилась новым этапом уже в 2020, когда из мира бирж и открытого интернета мы перешли в мир социальных платформ. Главным делом человека стало уже не изменение окружающего мира, как до 1991 года, и не трансформация своего сознания, как с 1991, а наработка «цифрового следа» для обучения искусственного интеллекта — новой основы конкурентоспособности» [4]. Социальный материализм, который демонстрирует популярный автор.ю ученый и публицист получает новую форму, и М.Г. Делягин в докладе «Изборскому клубу» в июне 2022 г. повторяет: «На костях нашей, советской, цивилизации, на вырванных из нас Западом технологических, людских и финансовых ресурсах человечество перешло из индустриального в информационный мир. Но уже в 2020-м под прикрытием коронакризиса и с его помощью произошёл второй не менее, а во многом и более значимый переход: в мир социальных платформ, то есть социальных сетей, ставших инструментом массового управления» [5].

Получается, что вместе с изменением технологий изменялось и формирование человека, управление этим процессом и М.Г. Делягин как автор Декларации Мале, принятой на IX общей конференции возглавляемого им Института проблем глобализации 22-26 февраля 2021 г. в Мале в дополнение Римской декларации ИПРОГ 2018 г. «Некоторые объективные тенденции глобальной трансформации человечества» утверждает, что именно технологии обеспечивают смену общественного уклада. Ставится вопрос об извлечении следствий этой трансформации в части диалектического отрицания капитализма через компьютерный феодализм и наследующий ему через его отрицание коммунизм. Оба общества будут основаны на ренте, прежде всего – технологической, инфраструктурной и социоинженерной. Со ссылкой на Уральскую школу политэкономии, автор с основанием полагает, что тем самым создаются технологические условия коммунизма как общества без эксплуатации. На наш взгляд, в современном обществе в результате технологических изменений возникает развитие в направлении более свободного, солидарного, социализированного и справедливого состояния.

В ситуации завершения предыстории человечества и начала подлинной истории многополярного мира встает вопрос о преодолении угрозы всеобщей гибели и того, что в сознании почти восьми миллиардов человек превратилось в «битву конца времен», библейский Армагеддон и конец света.  Для противостояния этой угрозе необходима мобилизация усилий тех, кого прежде в нашей стране называли «силами мира и прогресса», «людьми доброй воли». В части воспитания людей – детей и взрослых и образовании взрослых из детей необходимо формирование практического и когнитивного комплекса мобилизационной педагогики, осознание современной педагогики как демобилизационной и ущербной в условиях угрозы жизни человечества на планете. На это обстоятельство завершения предыстории и необходимости новых гуманитарных наук мы не раз обращали внимание в наших авторских монографиях [6]. Печально, но 30 лет назад в школах была отменена начальная военная подготовка, введен курс ОБЖ – на этом фоне в СМИ возникли призывы «берегите себя» (этими словами завершается «Постскриптум» сенатора России А.К. Пушкова). Перечисленное является результатом отказа от идеологической и воспитательной составляющей образования, прежде выражавшейся словами «Песни о тревожной молодости» - «Забота у нас простая, Забота наша такая: Жила бы страна родная, И нету других забот!», песни «Комсомольская традиция» - «Есть традиция добрая в комсомольской семье: Раньше думай о Родине, а потом о себе».

Принципы либерального мировоззрения сформировали не только в нашей стране человека массовой культуры – истеричного, аномизированного и атомизированного, испытывающего страх перед коллективным социальным действием. В отличие от человека в традиционном обществе, чувствующего поддержку общины, новый урбанизированный человек невротизирован, напуган за свою уникальную жизнь, готов бежать за пределы Родины, стать гражданином мира. Угроза призыва на воинскую службу выводит этих людей из виртуального мира в мир реальный, вызывает тотальную депрессию и психоз. Напротив, люди традиционного общества из регионов российского Кавказа на поле боя выглядят более уверенно и переживают тяготы службы легко.

Либерализм, таким образом, вызывает к жизни новый фашизм, в основе которого лежит философский номинализм, уверенность в неповторимости индивида и его желаний. Для нового фашизма противником является традиционное общество, которое определяется как фашистское, поэтому доказательства существования нацизма на Украине, демонстрация атрибутов старого фашизма ХХ в. на новых фашистов-либералов не оказывает воздействия.

В условиях смены смыслов основных жизненных понятий возникают новые виды противостояния и сопротивления людей традиционных общества, культуры людям псевдокультуры постмодерна и смешения смыслов. На первый план в борьбе за культурную идентичность выходит искусство педагогического воздействия, а исследователи педагогики высшей профессиональной школы среди видов противостояния выделяют основные виды сопротивления групповому влиянию. Однако вместо социального конструирования общей мобилизационной педагогики ставится частный вопрос о мобилизации индивида как энергетической мобилизации. Так, А.Х. Хушбахтов в интересной новаторской статье ставит вопрос о мобилизационном векторе в социальной работе образования и формирования личности: «Энергетическая мобилизация. Этот способ можно определить как способность (выработанное на практике умение) индивида осуществлять комплексное личностное сопротивление попыткам группы внушить или передать ему определенное состояние, отношение, намерение или способ действий». Этот обнаруженный автором статьи необходимый поворот от расслабляющей личность педагогики как демобилизационной к энергетической мобилизации личности не позволяет понять феномен патриотизма, и потому автор отмечает: «патриотизм — слово громкое, слово синкретичного, трудно вербализируемого значения» [7, С. 197]. На самом деле в общественной жизни воспитательное воздействие традиционных ценностей и традиционного общества на формирующуюся личность как персонификацию конкретно-исторических общественных отношений наиболее полно реализуется при работе со взрослыми, то есть в рамках андрагогики. Такая практическая мобилизационная андрагогика в условиях слома глобального мирового уклада уже складывается в рамках военной педагогики как отрасли педагогической науки, изучающей закономерности военно-педагогического процесса, обучения и воспитания военнослужащих и воинских коллективов, их подготовки к успешному ведению боевых действий и военно-профессиональной деятельности.

В распространенном учебнике по военной педагогике отмечено: «Специфика военной педагогики связана с тем, что военнослужащие с первых дней службы или обучения в вузе не просто учатся и готовятся как военные специалисты, а начинают решать реальные учебные, служебные, боевые задачи. Соответственно военно-педагогические воздействия и взаимодействия имеют самую непосредственную практическую, служебную направленность... При этом субъектами педагогических воздействия и взаимодействия выступают в основном уже достаточно взрослые люди, в возрасте старше 18 лет, со своими, в определенной степени уже сложившимися взглядами, мировоззрением, личностными качествами» [8]. В наших разработках мы ранее обратили внимание на то, что андрагогика как образование (в смысле формирования) взрослых может стать наукой будущего – наукой ХХI века, наукой неоиндустриализма. Эта формирующаяся наука в условиях слома старого мирового порядка однополярности становится мобилизационной дисциплиной кадров нового мира и всего устройства такого мира – экономики, культуры и идеологии [9]. Любопытно, что 12 лет назад первая часть тиража второго издания нашей книги вышла с обложкой, на которой корректорами по непониманию самой тематики было извращено название книги: «Как образовывать взрослых» вместо верного «Как образовать взрослых» – в том смысле, как сформировать взрослых, как получить на выходе социальной практики взрослых людей, достойных зрелого здорового общества нового индустриального типа. Нам пришлось настоять на дополнительном тираже книги с правильной обложкой, и затем разъяснять читателям на презентации книги суть самого издательско-корректорского курьеза, подобного выпуску марки с ошибкой или чеканки монеты со смысловой опечаткой.

Работы по общей педагогике, истории педагогики и образования обращают внимание на то, что в условиях изменения военно-политической обстановки в мире, в свете Концепции национальной безопасности Российской Федерации особое внимание уделяется морально-психологической подготовки молодежи к воинской службе. В диссертации В.И. Бачевского отмечалось, что «Соединенные Штаты Америки и их союзники по блоку НАТО с 1986 года отводят особое место морально-психологической подготовке военнослужащих. Ученые США пришли к выводу, что в будущих войнах возможны значительные потери людей из-за их морально-психологической неподготовленности к этим войнам» [10]. Автор в автореферате названной диссертации выделяет основные требования к морально-психологической готовности молодежи к прохождению военной службы в Вооруженных Силах. Он объединяет их в три блока: «Первый включает в себя требования, предъявляемые к знаниям, убеждениям будущего защитника Родины и к его отношению к допризывной подготовке. Второй содержит необходимые для прохождения военной службы личностные морально-психологические качества. Третий блок объединяет требования к мобильному проявлению качеств личности в различных условиях, в том числе экстремальных» [11, С. 13-14].

Ушли в прошлое либеральные атаки на нашу историю и традиционные ценности публикаций самозванных «исследователей советских реалий»: «Милитаристский зуд поразил Россию не сегодня, эта напасть имеет долгую и страшную историю … а теперь давайте посмотрим на книги, которые пропагандировали службу в армии. Как и в других разделах советской пропаганды, они были рассчитаны на самый разный возраст — от более раннего до более позднего. Вот что подсовывали под нос дошкольникам — книга называется "Наша армия родная". Детей постарше принимались охмурять армией уже серьезнее…» [12]. Это чудовищное искажение нашей недавней истории с опечатками слово в слово и с теми же картинками было широко растиражировано в социальных сетях. За месяц до Специальной Военной операции России 23 января 2022 г. некий «исследователь» Б. Бучайс в статье «Как в СССР готовили детей к войне» писал: «Так, друзья, сегодня будет пост на вашу любимую тему — о советской пропаганде, которая во времена СССР, как вы уже знаете, была тотальной и бралась за детей уже с самого раннего возраста. Сегодня я покажу и расскажу вам о той части советской пропаганды, которая уже с самого раннего детства готовила детей к войне» [13].

Между тем в истории классовых антагонистических обществ всегда имела место идеологическая подготовка детей под покровом школьной педагогики. Однако весь вопрос заключается в том, каков был вектор этой обработки сознания нового поколения – нацелена ли она на прогрессивное развитие и будущее, либо на регресс и прошлое. Напомним, что слово «педагог» в античности переводилось как «ведущий ребенка». Ребенка рабовладельцев водил самый доверенный раб, поставленный хозяином на дело воспитания для сопровождения отпрысков в школу. Главным была преданность раба семье, иные рабочие характеристики раба хозяевами во внимание не принимались. Для общинного созна­ния эпохи первобытного коммунизма рабство было явлением противоестественным, а частная собственность на человека и сама позднее возникшая формула «Человек человеку – волк» противоречила всему первобыт­ному сознанию с его общечеловеческими нормами поведения члена общины: «не обманывай», «не убей», «не эксплуатируй», «не кради».

Суть рабства – заставить работать одних, чтобы не работали дру­гие, а потому раба можно не убивать и прокормить при самом низком уровне производительности труда. Рабы ненормированным трудом обеспечивали свободное время как время развития всей семьи гражданина-рабовладельца. Такой порядок вещей порождал в среде рабовла­дельцев не только воинов и мыслителей, но и тунеядцев, паразитов. Законодатели античности предлагали не оставлять детей на улице вне дома и предписывали посылать детей в школу после восхода солнца, а возвращать домой до заката. Получается, что педагоги в древности это не совсем учителя. Настоящие учителя были из сословия странствующих певцов-сказителей, обычных гостей домов эллинской аристократии, а поскольку они судьбой были связаны с жизнью аристократии, то учительство в деле образования молодого поколения было на стороне своих работодателей – состоятельных групп греческих полисов. За идейную преданность состоятельные родители расплачивались с учительством мелкой монетой особенно после того, как возникшие на базе учительства софисты позволили афинской плутократии держать в повиновении широкие массы афинского демоса.

Политика рабовладель­цев требовала обоснования господства одних людей над другими. Рабовладение требовало обучения кадров управляющих, но уже к IV веку до н. э. обнаружилось, что нужны школы не только для управляющих, но и школы для детей управ­ляющих детей рабовладельцев, у которых проявилась склонность к праздному образу жизни. В результате появились школы, которые уже не мелкую монету, но за большую плату учили детей рабовладельцев, как выкручиваться из беды, если ты обманул свободного гражданина, то как уйти от наказания? Оказывается, надо сказать, что думал – он твой враг, а врагов обма­нывать можно. Освобождение от наказания идет по причи­не незнания. Убийство человека, а рабов как «говорящие заступы» убивать можно, значит нужно сказать – думал, что перед тобой раб, а не гражданин. Судьи тебе поверят и освободят от наказания. Так в истории возникало стремление оправдывать преступления представителей гос­подствующего класса и представителей господствующих народов. Новые учителя навали себя софистами, мудрецами и школы лжи за большую плату стали процветать в отличие от обычных бесплатных школ.

Фразимах, младший софист ученик Протагора и Горгия сделал решающий шаг в своей платной школе от  стандартного субъективного идеализма и сомнения в свойствах вещей и их существовании к обоснованию познавательной позиции, что из многих мнений надо выбирать главное. А руководящее мнение всегда имеет хозяин, гос­подин, начальник, руководитель. Прав тот, у кого больше прав и действует то, что в нашем народе именовалось «я начальник – ты дурак», значит надо подчиняться мнениям начальников и издаваемых ими законам. Но такая точка зрения нарушала принципы общече­ловеческой морали и элементарной логики. Софистическое обоснова­ние произвола всех и произвола начальников, права на ложь и оправдание системы лжи в обществе еще в античности изначально было несовместимо с ходом общественного прогресса и разумного управления обществом.

Получается, что ребенок в классической педагогике классового общества является полностью управляемым объектом социального воздействия в условиях регрессивного развития. Однако и среди рабовладельцев нашелся великий мыслитель античности Аристотель, который вы­ступил против логики софистов как пропаганды полного произвола в познании, ценностях и оценках. Это значит, что возможно прогрессивное развитие и управляющее воздействие на сознание детей силами правды в направлении преодолении ложного сознания. Аристотель толковал софистику как искусство наживы с помощью мнимой мудрости и мнимых доказатель­ств. Однако учение о правильном употреблении понятий, суждений и умозаключений, законах правильного мышления, которые необходимо применить при использовании этих элементарных форм мышления. Логика Аристотеля выразила прогрессивную линию в развитии рабства, она боролась против реакционной линии путаников и обманщиков.

Однако Аристотель преувеличил роли разума и мышления за счет преуменьшения роли ощущений, восприятии, чувств, а потому мысли становят­ся чувственно-необоснованными и пустыми. Если главные знания надо брать не из ощущений, а из ума, то каждый может брать из своего ума свое – умов много. Большинство может ошибаться или заключить соглашение – сговориться. В капиталистической Англии при бурном развитии промышленного производства стали считаться с мнением меньшинства и от Аристотеля пришли к логике Ф. Бэкона.

И сегодня через пять столетий после рождения молодого прогрессивного капитализма, формирования новой системной логики мышления, формирования взрослого зрелого человека, имеющего свое мнение, придерживающегося научной позиции становится понятным, что при столкновении цивилизаций и гибридной информационной войны возможности аристотелевской элементарной логики и педагогики для воспитания детей исчерпаны. Получается, что социальное воздействие на взрослого человека – в условиях противостояния независимых государств, традиционных ценностей, самобытных культур и диктатуры западных элит, которая направлена против всех обществ, в том числе и народов самих западных стран – перестает быть педагогическим, оно становится андрагогическим и приобретает характер комплексного ответа традиционных обществ на вызов, брошенный всем нам.

Мобилизация экономики, политики и культуры, подготовки кадров с использованием старых авторитарных методов и на пути капиталистического торможения развития общества невозможна. Без принципиального решения проблем нового справедливого для всех будущего у России нет перспективы, поскольку лишь победители в столкновении цивилизаций могут предложить принципиально другую модель будущего как способ организации экономики, общества и культурной жизни с тем, чтобы дать людям планеты альтернативу американской неолиберальной модели. Сегодня в нашей стране рождается новый тип человека, который вновь начинает думать о стратегии, национальных смыслах и больших целях, о справедливости и свободе, интернационализме, иногда понимаемого в форме «Русского Мира» как альтернативе американской модели капитализма. Многие вновь видят выход на путях образования нового СССР (пока не советского и не социалистического), но как цивилизационного образца Свободного, Солидарного, Справедливого Развития глобального мироустройства.

Во Введении к книге «СССР: Оптимистическая трагедия», написанной к 100-летнему юбилею советской истории, известные ученые, три профессора МГУ консолидировали свою общую коллективную позицию ныне сбывающимися прогнозами А.В. Бузгалина, к которым автор настоящей статьи также присоединяется: «За сто лет после Октября мир во многом изменился, но в основе своей капитализм остается капитализмом. Пройдя по спирали отрицания (империализм эпохи Первой мировой войны — социальное государство середины XX века — неолиберализм), мир вновь пришел к господству финансового капитала и к имперской политике. Через 100 лет после развязанной капиталом Первой мировой войны мы вновь стоим на пороге столкновения капиталистических протоимперий» [14, С. 8]. Осмысление ситуации в конце предыстории человечества и в начале его подлинной истории ставит вопрос о необходимости мобилизационной системы формирования взрослых людей, подготовки и образования граждан. Это необходимое, но недостаточное условие для нашей победы. Достаточным станет создание системы гуманитарного научного знания, позволяющего формировать убедительный и привлекательный образ будущего для глобального русского проекта. Пока отечественные ученые и патриотические публицисты приходят к выводу о том, что «Мобилизация — это не только о мужчинах с подходящей ВУС, но и про экономику, про работу правительства и про то, что нашим депутатам тоже настала пора стать смелее, решительнее и активнее» [15]. Если перевести эти публицистические выражения информационной войны на язык научного материалистического понимания исторического процесса, то получается, что в нашей стране так и не сформировалось чаемое коллективным Западом общество квалифицированных потребителей и Специальная Военная операция, начатая в ночь после дня Защитника Отечества, оказалась неизбежной, как стала неизбежна мобилизационная системная трансформация общественного сознания и жизни. В столкновении типов мобилизации западной романо-германской, англосаксонской и русской цивилизаций на первый план выходит работа с сознанием людей: в кризисный исторический момент кадры начинают решать все, если использовать крылатое советское выражение прошлого столетия.