СТИЛЬ ХУДОЖЕСТВЕННОГО ПОВЕСТВОВАНИЯ В АСПЕКТЕ ИНТЕРПЕРСОНАЛЬНОГО КОНТАКТА АВТОРА И ЧИТАТЕЛЯ

Боровкова А.А.

Аспирант, Южный федеральный университет (г. Ростов-на-Дону)

СТИЛЬ ХУДОЖЕСТВЕННОГО ПОВЕСТВОВАНИЯ В АСПЕКТЕ ИНТЕРПЕРСОНАЛЬНОГО КОНТАКТА АВТОРА И ЧИТАТЕЛЯ

Аннотация

Общеизвестно, что художественные тексты разных авторов отличаются той или иной степенью стилистического своеобразия. Данное суждение, как мы полагаем, оказывается оптимальным при многомерном анализе стилистической маркированности литературного языка, предстающей одним из прагматических механизмов установления и поддержания межперсонального контакта между автором и читателем. Наше изыскание базируется на классической риторической концепции трех типов стилей художественного повествования. С опорой на данную концепцию мы разрабатываем подход, в соответствии с которым динамичность межперсональных взаимоотношений автора и читателя определяется стилистическим потенциалом текста, авторской стилистической виртуозностью, отражающей намерения творческой личности оказывать эстетическое воздействие на читателя, побуждающее к интерпретативному погружению в текст.

Ключевые слова: художественный стиль, художественный текст, стилистические средства, межперсональный контакт автора и читателя, деавтоматизация читательского внимания.

Borovkova A.A.

Postgraduate student, Southern Federal University (Rostov-on-Don)

LITERARY NARRATIVE STYLE IN THE ASPECT OF INTERPERSONAL CONTACT BETWEEN THE AUTHOR AND THE READER

Abstract

It is well-known that literary texts pertaining to different authors can be characterized by a particular degree of stylistic uniqueness. This kind of judgment, as we suppose, turns out to be optimal for multi-dimensional analysis of the literary language stylistic markedness which is one of the pragmatic mechanisms providing setting up and maintaining the interpersonal contact between the author and the reader. Our research is based on the classical rhetorical conception of three kinds of literary narrative styles. based on this conception we develop the approach according to which the author and the reader’s interpersonal contact dynamics is determined with the text stylistic potential, author’s stylistic virtuosity reflecting the creative personality’s intentions of making the aesthetic impact upon the reader stimulating to the interpretative immersion into the text.

Keywords: literary style, literary text, stylistic means, interpersonal contact between the author and the reader, reader’s attention deautomatization.       

В процессе творческой деятельности автор порождает текстуальный мир, содержащий бесконечно многообразный и увлекательный сюжет, который становится предметом пристального внимания со стороны читателя на всем протяжении восприятия речевого произведения. Для читателя художественный текст является коммуникативным каналом извлечения актуальной информации, которая преимущественно приобретает форму неявно выражаемых смыслов [1, С. 59], [2, С. 38–39]. Смыслы, в свою очередь, предопределяют тип социальных взаимоотношений между участниками художественной коммуникации, именно на уровне смыслов оказывается возможным выявление специфики всего многообразия художественных текстов.

Избирая тот или иной художественный регистр, автор инициирует коммуникативный контакт с читателем, поддерживает диалог с ним. В связи с этим понятие «смысл» последовательно задействуется в лингвистических изысканиях для многогранного объяснения понятия «стилистический регистр», под которым имеется в виду набор контекстуальных значений, конфигурация семантических моделей, на которые читатель опирается в процессе интерпретации текста [3, С. 937], [4, С. 113]. Стилистические регистры предполагают некоторую согласованность, связность выраженных актуальных значений, извлекаемых не только из конкретного текста, но и из семантических ресурсов языка в целом.

Понятие стилистического регистра органично согласуется с концепцией трех уровней стиля, унаследованной от классической риторической традиции, в рамках которой выделяется высокий, средний и простой стили. Представляется, что в противоположность полярным различиям между текстами, которые в одних случаях являются прозрачными, а в других – с трудом поддаются выделению, понятие уровней стиля предопределяет более тонкую дифференциацию возможного разнообразия языка художественной литературы. Рассмотрим данное суждение более детально.

1. Простой стиль, который может быть, в частности, представлен романом Э. Хемингуэя «Прощай оружие» (1929). Начало романа выявляет основные характеристики «простого» литературного языка. Ср.: “In the late summer of that year we lived in a house in a village that looked across the river and the plain to the mountains. In the bed of the river there were pebbles and boulders, dry and white in the sun, and the water clear and swiftly moving and blue in the channels. Troops went by the house and down the road and the dust they raised powered the leaves of the trees. The trunks of the trees too were dusty and the leaves fell early that year and we saw the troops marching along the road and the dust rising and leaves, stirred by the breeze, falling and the soldiers marching and afterward the road bare and white except for the leaves.

The plain was rich with crops; there were many orchards of fruit trees and beyond the plain the mountains were brown and bare. There was fighting in the mountains and at night we could see the flashes from the artillery. In the dark it was like summer lightning, but the nights were cool and there was not the feeling of a storm coming” [5, P. 7].

В анализируемом фрагменте выявляется последовательная реализация стандартного порядка слов, автор сообщает читателю достаточно скупую информацию с опорой на повторяющиеся модели паратаксиса, которые, возможно, маскируют отсутствие какой бы то ни было стилистической усложненности. Яркой морфологической особенностью фрагмента предстают причастия, герундии и существительные, имеющие окончание –ing, а также глагольные предикаты, употребленные в прошедшем неопределенном времени, которые задействуются автором как нейтральные стилистические средства, подчеркивающие одновременность воздействия войны на персонажей и естественных изменений в природе, связанных с окончанием лета и началом осени.

Описания даются с опорой на слова, лишенные эмотивных ассоциаций. Имена существительные, которые участвуют в описаниях, принадлежат к таким семантическим полям, как «война» и «природный пейзаж». В данном отношении язык анализируемого текста характеризуется строгой референцией, отсутствием фонологических или лексико-поэтических ассоциаций. Вместе с тем, референция функционирует как ограниченный код, оказывается частично зависимой от изображаемых объектов. Рассказчик использует такие дейктические указатели, как another mountain и this side of the river, подразумевая, что читатель в данный момент повествования видит тот же самый пейзаж.

Автор воплощает в языке текста свой личностный опыт восприятия реального мира, конструирует это воплощение с опорой на интерперсональную функцию (коммуникативный контакт с читателем). Авторский простой стиль повествования ограничивает возможность погружения в воссоздаваемый текстуальный мир, поскольку этот мир не оказывает должного эстетического эффекта на читателя. Именно подобными особенностями может быть охарактеризован простой стиль повествования.

2. Средний стиль, который может быть репрезентирован романом Ф.С. Фицджеральда «Великий Гэтсби» (1925). Ср.: “In my younger and more vulnerable years my father gave me some advice that I’ve been turning over in my mind ever since.

“Whenever you feel like criticizing any one,” he told me, “just remember that all the people in this world haven’t had the advantage you’ve had.”

He didn’t day any more, but we’ve always been unusually communicative in a reserved way, and I understood that he meant a great deal more than that. In consequence, I’m inclined to reserve all judgments, a habit that has opened up many curious natures to me and also made me the victim of not a few veteran bores. The abnormal mind is quick to detect and attach itself to this quality when it appears in a normal person, and so it came about that in college I was unjustly accused of being a politician, because I was privy to the secret griefs of wild, unknown men. Most of the confidences were unsought – frequently I have feigned sleep, preoccupation, or a hostile levity when I realized by some unmistakable sign that an intimate revelation was quivering on the horizon; for the intimate revelation of young men, or at least the terms in which they express them, are usually plagiaristic and marred by obvious suppression. Reserving judgments is a matter of infinite hope. I am still a little afraid of missing something if I forget that, as my father snobbishly suggested, and I snobbishly repeat, a sense of the fundamental decencies is parceled out unequally at birth” [6, P. 7].

Стиль фрагмента может быть охарактеризован одновременно как формальный и выявляющий личностное начало рассказчика. Для описания личностно фиксируемых состояний сознания рассказчик частотно задействует абстрактные существительные (judgment, nature, mind, grief, confidence, preoccupation, levity, revelation, suppression, hope, decencies). Успешная деятельность определяется такими существительными, как extraordinary, gorgeous, successful, которые контрастируют с негативно оцениваемой «непригодностью» – curious, flabby, abnormal. Имена прилагательные, выражающие отсутствие совершенства, интеллектуальной зрелости, проявляют благозвучность с именами существительными, которые прямо не указывают конкретных индивидов: curious natures; abnormal mind; wild, unknown men.

Наречия, фиксирующие чрезмерную деятельность, в звуковом плане органично стыкуются с прилагательными и глаголами, которые относятся к семантическому полю «речь»: unusually communicative, usually plagiaristic, unjustly accused, snobbishly suggested, snobbishly repeat. В речи рассказчика встречаются предложения усложненной структуры. Время от времени озвучиваются нравоучительные утверждения, что свидетельствует о самоуверенности рассказчика, который выдвигает оценочные суждения о других людях.

Средний (элегантный) стиль повествования, присущий творческой манере Ф.С. Фицджеральда, наиболее оптимально отражает идеал эффективной текстуальности. В отличие от текста Э. Хемингуэя, текст Ф.С. Фицджеральда лишен неэкономичного паратаксиса. Органичность сочетаний прилагательных с существительными, наречий с прилагательными и глаголами значительно облегчает читательскую переработку текста при минимальном расходе ментальных ресурсов. Сам текст является относительно компактным, поскольку автор отдает приоритет коммуникативной стратегии координирования языковых выражений, обладающих общим концептуальным содержанием. Компактность текста, в частности, создается за счет превалирования адъективных атрибуций над предикацией. Повествование рассказчика производит на читателя должный эстетический эффект.

3. Высокий стиль, который может быть представлен романом Мервина Пика «Титус Гроун» (1946). Ср.: “Gormenghast, that is, the main massing of the original stone, taken by itself would have displayed a certain ponderous architectural quality were it possible to have ignored the circumfusion of those mean dwellings that swarmed like an epidemic around its outer walls. They sprawled over the sloping arch, each one half way over its neighbour until, held back by the castle ramparts, the innermost of these hovels laid hold on the great walls, clamping themselves thereto like limpets to a rock. These dwellings, by ancient law, were granted this chill intimacy with the stronghold that loomed above them. Over their irregular roofs would fall throughout the seasons, the shadows of time-eaten buttresses, of broken and lofty turrets, and, most enormous of all, the shadow of the Tower of Flints. This tower, patched unevenly with black ivy, arose like a mutilated finger from among the fists of knuckled masonry and pointed blasphemously at heaven. At night the owls made of it an echoing throat; by day it stood voiceless and cast its long shadow” [7, P. 9].

Высокий стиль М. Пика является одновременно эзотерическим и чрезмерно замысловатым, отражает авторский выбор лексических единиц, принадлежащих сфере средневековой архитектуры: massing, arch, ramparts, stronghold, buttresses, turrets, tower, masonry. Расширенное метафорическое сравнение замка Горменгаст с человеческим телом воссоздает остраненные (от «остранение» – термин В.Б. Шкловского) образы нечто кишащего, удушья, голоса и безголосия, слабости и смерти. В тексте интенсивно задействуются поэтический потенциал изысканных вариаций обычной схемы описательной референции: Gormenghast, the main massing of the original stone, its outer walls, the sloping arch, the castle ramparts, the great walls, the stronghold, the fists of knuckled masonry, time-eaten buttresses, broken and lofty turrets, the Tower of Flints, mean dwellings, these hovels, their irregular roofs. Грамматические «причуды» текста (употребление сослагательного наклонения в перфектной форме, нарочитая актуализация архаического предлога thereto) порождает готическую атмосферу текущего увядания и разложения на фоне блеклых воспоминаний былого величия.

Текст пренебрегает принципом естественной иерархии, который подразумевает, что главные грамматические категории реализуют наиболее значимую текстуальную информацию (более подробно см. [8, С. 177–180]) . В частности, фрагмент инициируется словом Gormenghast: читатель предполагает, что далее будет следовать информация об этом замке. Однако рассказчик сразу же переключает читательское внимание на детальное описание того, что находится за стенами этого замка. Подобное переключение внимания порождает эффект моментального замешательства читателя, его полное эстетическое остранение. Знакомые объекты воспринимаются как странные, не узнаваемые и в своей странности с трудом осознаются как таковые. Читатель погружается в загадочную реальность повествования, в которой отсутствует время, пространство, причинно-следственные связи, логика.

Таким образом, художественный текст является уникальным продуктом ментальной и речевой деятельности автора, многомерным семантическим пространством, источником прагматической и когнитивной информации, которую можно рассматривать как авторскую проекцию читательской интерпретации текста. Стиль повествования предопределяет авторскую проекцию интерперсональных взаимоотношений с читателем, поскольку предполагает ту или иную степень читательского погружения в текст, характер когнитивных усилий, которые прилагает адресат в процессе интерпретации текста. Эстетические и стилистические эффекты, порождаемые текстом, требуют от читателя непрерывного внимания к языковой альтернативности повествования, которая потенциально ассоциируется с творческим экспериментом. Авторский стиль повествования фиксируется читателем как специфическая разновидность языка, к которой прибегает рассказчик в процессе освещения тех или иных событий, фактов и явлений виртуальной действительности.

Интерперсональные взаимоотношения автора и читателя в процессе создания и интерпретации текста проливают свет на проблему стилистической дифференциации в рамках художественного повествования. Стилистическая виртуозность автора отражает его стремление к деавтоматизации читательского внимания с целью порождения определенных эстетических и драматических эффектов.

Литература

1. Агапова С.Г. Роль дискурсивного подхода в развитии лингвистики текста // Экономические и гуманитарные исследования регионов. 2010. № 2. С. 57–66.
2. Предложение и текст: системность и функциональность. Коллективная монография. Ростов-на-Дону: АкадемЛит, 2015. 412 с.
3. Азарова О.А., Кудряшов И.А. Контрастивное взаимодействие образов автора и персонажа в художественном тексте // Когнитивные исследования языка. 2016. № 25. С. 936–942.
4. Kudryashov I.A. Character and author images as the central literary text categories // Вопросы. Ответы. Гипотезы: наука XXI века. Варшава: Diamond trading tour, 2014. С. 113–114.
5. Hemingway E. A farewell to arms. M.: Kapo, 2011. 416 p.
6. Fitzgerald F.S. The great Gatsby. M.: Kapo, 2009. 256 p.
7. Peake M. Titus Groan. L.: Random House, 2014. 512 p.
8. Агапова С.Г. Герменевтическое знание в описании коммуникативных процессов // Гуманитарные и социальные науки. 2013. № 5. С. 175–185.

References

1. Agapova S.G. Rol’ diskursivnogo podhoda v razvitii lingvistiki teksta [Discursive approach role in the development of text linguistics] // Jekonomicheskie i gumanitarnye issledovanija regionov [Economic and humanitarian region investigation]. 2010. # 2. S. 57–66. [in Russian]
2. Predlozhenie i tekst: sistemnost’ i funkcional'nost [Sentence and text: consistency and functionality]. Kollektivnaja monografija [Collective monograph]. Rostov-na-Donu: AkademLit, 2015. 412 s. [in Russian]
3. Azarova O.A., Kudrjashov I.A. Kontrastivnoe vzaimodejstvie obrazov avtora i personazha v hudozhestvennom tekste [Contrastive interaction of the author and the character’s images in the literary text] // Kognitivnye issledovanija jazyka [Cognitive language investigations]. 2016. # 25. S. 936–942. [in Russian]
4. Kudryashov I.A. Character and author images as the central literary text categories // Вопросы. Ответы. Гипотезы: наука XXI века [Questions. Answewrs. Hypotheses]. Варшава: Diamond trading tour, 2014. S. 113–114.
5. Hemingway E. A farewell to arms. M.: Kapo, 2011. 416 p.
6. Fitzgerald F.S. The great Gatsby. M.: Kapo, 2009. 256 p.
7. Peake M. Titus Groan. L.: Random House, 2014. 512 p.
8. Agapova S.G. Germenevticheskoe znanie v opisanii kommunikativnyh processov [Hermeneutic knowledge in communicative process description] // Gumanitarnye i social’nye nauki [Humanitarian and social sciences]. 2013. # 5. S. 175–185. [in Russian]