ОСОБЕННОСТИ МОРФОЛОГИЧЕСКОГО ОСВОЕНИЯ ИНОЯЗЫЧНЫХ СЛОВ В ЯЗЫКЕ ТУНДРОВЫХ ЮКАГИРОВ

Курилова С.Н.

Кандидат филологических наук, Институт гуманитарных исследований и проблем малочисленных народов Севера Сибирского отделения Российской академии наук

ОСОБЕННОСТИ МОРФОЛОГИЧЕСКОГО ОСВОЕНИЯ ИНОЯЗЫЧНЫХ СЛОВ В ЯЗЫКЕ ТУНДРОВЫХ ЮКАГИРОВ

В статье дается общая характеристика особенностей морфологического освоения лексических единиц, проникших в тундровый диалект юкагирского языка из эвенского, якутского и русского языков в разное время. Впервые в юкагироведении объектом специального изучения стали эвенизмы, якутизмы и русизмы, зафиксированные из различных источников фактического материала на языке тундровых юкагиров, что может способствовать освещению вопросов, связанных с языковыми контактами на северо-востоке Сибири.

Ключевые слова: юкагирский язык, иноязычные слова, морфологическая адаптация, части речи, суффикс.

Kurilova S.N.

PhD in Philology, Institute for Humanities Research and Indigenous Studies of the North

FEATURES OF THE MORPHOLOGICAL ADAPTATION OF THE FOREIGN LEXEMES IN TUNDRA YUKAGHIR

The article offers a general view on the features of the morphological adaptation of the lexemes from Even, Yakut and Russian entered into Tundra Yukaghir at different times. For the first time the evenisms, yakutisms and rusisms recorded from various sources of extensive evidence have become objects of the special research in Yukaghir studies which may contribute to coverage of the issues related to language contacts in northeastern Siberia.

Key words: Yukaghir, foreign lexemes, morphological adaptation, parts of speech, suffix.  

Язык юкагиров – одного из древнейших автохтонных народов Северной Азии – некогда был языков целого семейства близкородственных племен, обитавших на реках Яна, Индигирка, Колыма, Алазея, Анадырь и их притоках, и возможно южнее, в Центральной Якутии. Они активно контактировали с соседними народами – чукчами и коряками на востоке, ламутами на юге, тунгусами на западе, а позднее с осевшими на одной ареальной площади – с русскими и якутами. Как следствие, юкагиры являлись великолепными полиглотами, и при этом лексический фонд языка постоянно обогащался. До нашего столетия сохранилось две локальные группы юкагиров – тундровые (северные) и лесные (южные). Наиболее хорошо сохранился язык тундровых юкагиров, язык которых условно называется тундровым диалектом. Условно потому, что в настоящее время возникла и развивается гипотеза о самостоятельности языков юкагиров тундры и тайги.

Одним из этапов адаптации иноязычной лексической единицы является морфологическая, в которой выделяются вопросы включения таких единиц в системы рода, числа, склонения и т.д. Анализ иноязычной лексики показал, что в языке тундровых юкагиров из языков-доноров, которыми являются главным образом эвенский, якутский и русский, усвоены имена существительные, местоимения, имена прилагательные, имена числительные, глаголы, наречия, союзы, частицы и междометия.

Наиболее обширно представлена группа имен существительных. Они, в свою очередь, могут образовывать производные слова, относящиеся к другим частям речи посредством словообразовательных средств языка-реципиента. Например, от русизма пуочта ‘почта’ продуцирован атрибутив почтан (рус. почта + ТЮ атриб. =н), от якутизма сэрэх ‘опасение; осмотрительность, осторожность’ возник глагол сэрэхньэ= ‘быть опасным, представлять опасность’ (як. сэрэх [4: 2170, 6: 369] + ТЮ совм. =ньэ=), от тунгусизма нээнукээ ‘загадка’ может образовываться процессивная форма (мэ нээнукээйэң ‘загадал=я загадку’ < эв. ңэнукэн, хээнукэн ‘загадка’ [5: 320] + ТЮ суфф. 1 ед. =йэң).

Исходной формой заимствования из русского языка имен существительных в большинстве случаев служит форма именительного падежа единственного числа (сиэрэвэй < рус. колым., ст.-сиб. жеребей [1: 199-200]; сирђаа ‘неаккуратной работы нарта’ < як. сыар5а ‘сани, нарты, дровни; повозка’ [4: 2425, 6: 355]; кэтэмэл ‘неотелившаяся важенка’ < эв. кэтэм ‘бесплодная важенка’ [5: 160]).

Вошедшие в грамматическую систему юкагирского языка имена существительные, как и все остальные иноязычные лексемы, подчиняются соответствующим нормам словоизменения, характерные языку-реципиенту.

(1) В ТЮ десять падежей – именительный, винительный, дательно-направительный, творительный, совместный, местный, исходный, продольный, приименной родительный и превратительный. Иноязычные имена существительные склоняются по некоторым из грамматических падежам, что зависит от степени освоенности и вариативности. Например, по данным, полученным по русизму от слова погреб, нами отмечено его употребление с аффиксами дательного, местного и исходного падежей (дат.-напр. пуогэрэпңинь ‘в погреб’, мест. пуогэрэпђа ‘в погребе’, исх. пуогэрэпхат ‘из погреба’). А у фонетически неосвоенного варианта отмечен только показатель винительного падежа (вин. погреблэ пөмөгэрэймэлэ ‘обошел=он погреб’).

(2) Имя существительное в ТЮ имеет два числа – единственное и множественное. Единственное число отражается нулевым суффиксом, а множественное – показателями =пэ и =пул, где первый указывает на простую множественность, а второй – на собирательную (туннукпэ ‘окна’ < як. түннүк ‘окно’ [4: 2894, 6: 412], кэрэвэпул ‘коровы (стадо коров)’ < рус. корова). Русские существительные, имеющие только форму множественного числа, по нашим наблюдениям, не принимают суффиксов множественности в ТЮ (сокории < рус. сухари, ачикии < рус. очки).

(3) Категория принадлежности в ТЮ передается в помощью суффикса =ги, которая характерна третьему лицу и указывает на принадлежность одного предмета другому (напр.: чаасэги ‘его/ее кастрюля’ < рус. чаша).

(4) Именам существительным ТЮ характерна категория уменьшительности =диэ/тиэ и увеличительности =тэгэ/ткэ. Употребляясь с иноязычными словами, они передают физические параметры (большой, маленький) и экспрессивную оценку. Напр.: амаркааньэлтэгэ ‘большой домашний олень-самец пяти лет’ < эв. амаркан ‘дикий или домашний олень четырех-пяти лет; самка оленя пяти лет’ [5: 41-42], хостиэ ‘комнатка’ < як. хос ‘комната’ [4: 3520, 6: 502], ибалдиэ ‘маленькая едома’ < рус. диал. ‘крутой склон; круглый уступ’, ст.-сиб. ‘возвышенность; вал’ [1: 629-630], вертолетлиэ ‘вертолетик’ < рус. вертолет.

От русских имен существительных могут образовываться глагольные формы путем присоединения к основе словообразовательных суффиксов =ии=, =ньэ=, =сэ=, =уол= (напр., лаайсэ=  ‘лаять’ < рус. лай, наадуол= ‘быть нужным’ < рус. надо, и др.).

Из класса местоимений зафиксирован опосредованный переход русского определительного местоимения через якутский язык (саамэй < як. саамай [4: 2060, 2: 65, 6: 305] < рус. самый).

В ТЮ особую группу составляют имена прилагательные из русского и якутского языков. Такой части речи как имя прилагательное в юкагирском языке нет, и их функцию выполняют глаголы с качественным значением. Заимствованию части русских прилагательных способствовал якутский язык, но не как язык-посредник, а язык, способствовавший переходу в юкагирский язык русских адъективных форм посредством освоенных морфологических формантов як. =скай/скэй < рус. =ский, як. =най/нэй < рус. =ный, як. =вай < рус. =вый [3: 75]. Русские прилагательные в юкагирском не способны к словоизменению (сельскэй < рус. сельский, специальнай < рус. специальный, последньэй < рус. последний). Прилагательные из якутского языка переносятся без изменений с сохранением семантики (дохсун ‘дерзкий’ [4: 739, 6: 117], хара ‘черный’ [4: 3329, 6: 481]).

Из русского языка заимствованы количественные (ист(у)о) < рус. сто), порядковые (пиэривэй < рус. первый) и дробные числительные (чэтвиэр < рус. четверть).

Из русского языка через посредство якутского в ТЮ проникли глаголы с соответствующим оформлением якутскими вербализующими суффиксами =даа=, =наа=. Напр.: ирисуйдаа= < як. уруhуйдаа= [6: 442] < рус. рисуй 2 ед. импер. + як. суф. -даа-, путэйдэ= < як. буутайдаа= ‘путать’ [6: 87, 3: 147] < рус. путай 2 ед. импер. + як. суф. -даа- > =дэ=. В источниках обнаруживаются гибридные глагольные формы, основой которых являются русские имена существительные, проникшие в юкагирский язык непосредственно из русского языка, однако оформленные уже самими носителями ТЮ якутскими вербализующими формантами (обойдаа= ‘оклеить обоями’ < рус. обои + як. суф. -даа-, пасиивалаа= ‘благодарить’ < рус. спасибо + як. суф. -лаа-). Зафиксированы также якутские глаголы, которые вошли в ТЮ с небольшими формальными изменениями (бадиваа= ‘мешать, поднимая шум разговорами’ < як. (иэдьи) баадьы ‘лезть с пустяками’ [4: 335]), батаа= ‘сдерживать’ < як. баттаа= ‘давить; угнетать’ [4: 404, 6: 67]). Семантика якутских глаголов в речи ТЮ может меняться (убаа= ‘целовать’ < яу. убаастаа= ‘уважать’ [6: 429]). Отмечены случаи перехода якутских глаголов в класс наречий в ТЮ (анаан ‘очень, чрезмерно, слишком’ < як. анан ‘(пред)назначаться [4: 102, 6: 41]; быть назначенным’, хайаайы ‘вот так, таким образом’ < як. хайаа= ‘поступать каким-либо образом’ [4: 3243, 6: 474]). Довольно разнообразно представлены эвенские глаголы в ТЮ. Их можно разделить на такие глаголы, которые вошли без значительных изменений или в усеченной форме (тилбаа= ‘(рас)топтать’ < эв. тилбаадай ‘раздавить’ [5: 247]), и лексемы, прежде имевшие статус имени прилагательного в языке-доноре и ставшие глаголами в языка-реципиенте (бэчэңээ= ‘болеть ревматизмом’ < эв. бэчэңээ ‘хромой’ [5: 65]). Глаголы в ТЮ имеют грамматические категории лица, числа, времени, залога и наклонения. Иноязычные глаголы изменяются, подчиняясь грамматическому строю ТЮ. Напр.: мэ толдичим ‘перевел=он’ < рус. диал. толдычить, толмачить [1: 610], мэ батареяртэй ‘батарею заимеют=они’ < рус. батарея, оhуохайдаар ‘танцуя осохай’ < як. оhуохайдаа- ‘танцевать осохай (якутский национальный танец)’ [6: 280], мэ пуутэйдэнээтэй ‘запутаются=они’ < як. буутайдаа ‘путать, сбивать с толку; капризничать’ [6: 87, 3: 147] < рус. путай, мэ тилбальасум ‘расплющил=он’ < эв. тилбаалдай ‘раздавить, расплющить, размять’ [5: 247].

Русские наречия входят в ТЮ практически без изменений (насиилэ(й) < рус. насилу, пуусэ < рус. пуще). Якутские наречия также входят в ТЮ в родном оформлении (наар < наар ‘все время; всегда’, онуоха < як. онуоха ‘на это; и тогда’). Некоторые якутские наречия выполняют в ТЮ функцию атрибутивов (мээлэ ‘никчемный, пустой’ < як. мээлэ ‘попусту; зря; очень’).

Наряду с знаменательными частыми речи, в ТЮ проникают из русского и якутского языков служебные слова – союзы (бууттэ < рус. будто, ильибэ < як. илиибэ < рус. либо, отнаакэ < рус. однако), частицы (суотэки < рус. все-таки), междометия (хайриэн(ь) < як. хаарыын ‘как жаль’ [4: 3370, 6: 468], чуорту < рус. к черту).

Таким образом, в языке тундровых юкагиров из языков-доноров усвоены лексемы из таких частей речи как имя существительное, местоимение, имя прилагательные, имя числительное, глагол, наречие, союз, частица и междометие. В грамматической системе тундрового диалекта юкагирского языка эвенизмы, якутизмы и русизмы подчиняются соответствующим нормам словоизменения, характерные языку-реципиенту. Иноязычные имена существительные склоняются по падежам, оформляются показателями множественного числа, принадлежности, уменьшительности и увеличительности. Иноязычные глаголы изменяются по временам, лицам и числам, способны принимать деепричастные суффиксы. При переходе из языка-донора некоторые иноязычные лексемы могут менять свой частеречный статус.

Сокращения

1 – первое лицо

2 – второе лицо

Атриб. – атрибутивный

Вин. – винительный падеж

Дат.-напр. – направительно-дательный падеж

Диал. – диалектный

Ед. – единственное число

Импер. – повелительное наклонение

Исх. – исходный падеж

Колым. – колымские говоры русского языка

Мест. – местный падеж

Рус. – русский язык

Совм. – совместный

Ст.-сиб. – старосибирские говоры русского языка

Суфф. – суффикс

СЯЯ – словарь якутского языка

ТЮ – тундровый диалект юкагирского языка

Эв. – эвенский язык

ЭРС – эвенско-русский словарь

Як. – якутский язык

ЯРС – якутско-русский словарь

Литература

1. Аникин А.Е. Этимологический словарь русских заимствований в языках Сибири. – Новосибирск: Наука, 2003. – 788 с.
2. Слепцов П.А. Русские лексические заимствования в якутском языке: дореволюционный период. – Якутск: Якутское книжное издательство, 1964. – 196 с.
3. Слепцов, П.А. Русские лексические заимствования в якутском языке: постреволюционный период. – М.: Наука, 1975. – 256 с.
4. Словарь якутского языка / сост. Э.К. Пекарский [Электронный ресурс] – Режим доступа: http://www.sakhatyla.ru/books/pekarskiy-1/88; http://sakhatyla.ru/books/pekarskiy-2/482; http://www.sakhatyla.ru/books/pekarskiy-3 (дата обращения 27.11.2013)
5. Эвенско-русский словарь / сост. В.А. Роббек, М.Е. Роббек. – Новосибирск: Наука, 2004. – 256 с.
6. Якутско-русский словарь / под ред. П.А. Слепцова. – М.: Советская энциклопедия, 1972. – 607 с.

 

References

1. Anikin A.E. Jetimologicheskij slovar' russkih zaimstvovanij v jazykah Sibiri. – Novosibirsk: Nauka, 2003. – 788 p.
2. Slepcov P.A. Russkie leksicheskie zaimstvovanija v jakutskom jazyke: dorevoljucionnyj period. – Jakutsk: Jakutskoe knizhnoe izdatel'stvo, 1964. – 196 s.
3. Slepcov, P.A. Russkie leksicheskie zaimstvovanija v jakutskom jazyke: postrevoljucionnyj period. – M.: Nauka, 1975. – 256 p.
4. Slovar' jakutskogo jazyka / sost. Je.K. Pekarskij – Available at: http://www.sakhatyla.ru/books/pekarskiy-1/88; http://www.sakhatyla.ru/books/pekarskiy-2/482; http://www.sakhatyla.ru/books/pekarskiy-3 (accessed 27.11.2013)
5. Jevensko-russkij slovar' / sost. V.A. Robbek, M.E. Robbek. – Novosibirsk: Nauka, 2004. – 256 p.
6. Jakutsko-russkij slovar' / pod red. P.A. Slepcova. – M.: Sovetskaja jenciklopedija, 1972. – 607 p.