СОВРЕМЕННАЯ ГОРОДСКАЯ МИФОЛОГИЧЕСКАЯ ПРОЗА

СОВРЕМЕННАЯ ГОРОДСКАЯ МИФОЛОГИЧЕСКАЯ ПРОЗА

Научная статья

Грахова С.И.*

Набережночелнинский государственный педагогический университет, Набережные Челны, Россия

* Корреспондирующий автор (SG2223[at]yandex.ru)

Аннотация

В настоящее время не ослабевает научный интерес к жанрам устной народной мифологической прозы. Актуальными остаются вопросы жанровых особенностей, поэтики, бытования и развития народных произведений, отличающихся от сказочной прозы. Не менее актуальной остаётся проблема, связанная с изучением картины мира, представленной в современных текстах демонологических рассказов. В центре внимания – былички и бывальщины – устные нарративы, бытующие среди городских жителей. В обзорно-ознакомительной статье особое внимание уделено мифологии страшного пространства, раскрываемого через представление о двоемирии как «своебытном» человеческом восприятии, познании и осмыслении окружающей действительности, а также образной наполненности быличек и бывальщин, как жанров мифологической прозы.

Ключевые слова: мифология, быличка, бывальщина, двоемирие, персонаж.

MODERN URBAN MYTHOLOGICAL PROSE

Research article

Grakhova S.I.*

Naberezhnye Chelny State Pedagogical University, Naberezhnye Chelny, Russia

* Corresponding author (SG2223[at]yandex.ru )

Abstract

Currently, scientific interest towards the genres of oral mythological folk prose does not weaken. The issues of genre features, poetics, existence and development of folk works that differ from fairy-tale prose remain relevant. No less urgent is the problem associated with the study of the worldview presented in modern texts of demonological stories. The focus of the study are the bylichki and byvalshchiny - oral narratives that exist among urban residents. In the review and introductory article, special attention is paid to the mythology of the haunting space, revealed through the idea of bi-worldness as "peculiar" human perception, cognition and comprehension of the surrounding reality, as well as the imaginative fullness of bylichki and byvalshchiny as genres of mythological prose.

Keywords: mythology, bylichka, byvalschina, bi-worldness, character.

Краеведческий аспект – один из актуальных в современной науке. Устная народная проза мифологического содержания является важным компонентом в представлении образа современного города. Современная городская мифология рассматривается в статье не как мировоззренческая система, а как «топический миф», связанный с городом. Предмет данного исследования – былички и бывальщины – устные нарративы, бытующие среди городских жителей. Ценность данных повествований видится в разнообразии персонажей, необычном представлении картины мира города, его дискурсе, но, самое главное, в рассказах о себе, своих чувствах и переживаниях.

Опыт изучения демонологических представлений накоплен в рамках фольклористических исследований (Азбелев А.Н. [1], Веселова И.С. [3], Виноградова Л.Н. [4], Дмитриева С.И. [7], Зиновьев В.П. [11], Криничная Н.А. [9], Левкиевская Е.Е. [10], Померанцева Э.В. [12], Пухова Т.Ф. [2], и др.). Исследования о бытовании мифологических представлений в современной городской среде осуществляется в двух направлениях: изучение городских легенд и фольклора, бытующего в городе.

Материалом исследования стали региональные записи, сделанные путем интервью жителей города Елабуги.

1. Мифология страшного пространства:

Известно, что быличка и бывальщина – жанры устной мифологической прозы, фиксирующие контакты двух миров – реального и ирреального, потустороннего, неизвестного человеку и тем самым устрашающего. В одной из работ [5] изложены результаты исследования по вопросу «изучения картины мира, представленной в современных текстах демонологических рассказов» [5, С. 64].

Двоемирие понимается как «своеобразное явление человеческого восприятия, познания и осмысления действительности» [8, С. 24]. Человек живет в «мире реальных вещей и реальных отношений, т.е. в мире феноменальном – мире явлений, данных в опыте и постигаемых при помощи чувств» [8, С. 24-25]. Он «пытается осмыслить этот мир, и это осмысление является как бы вторым миром – ноуменальным, сущностным. Мир ноуменальный является мотивацией, оправданием, осмыслением мира феноменального» [8, С.25].

Мифологическому двоемирию свойственны бинарные отношения: феноменального и ноуменального. Феноменальный мир представлен реалиями человеческого бытия и отношений, объясняется самой жизнью и законами природы; ноуменальный мир требует объяснения жизни через верования и представления о потустроннем (загробном), параллельном бытие. Большее внимание в структурной организации мифологических рассказов отводится ноуменальным образам и эмоциональному восприятию их человеком.

Городской мифологический рассказ имеет свою типологию персонажей ноуменального мира, построенную на «вертикальном» представлении о мире, параллельном человеческому:

• верхний мир – мир светлый, небесный – это Божественный мир, мир святых и ангелов;
• нижний (тёмный) мир населён демонами, чертями, упырями и пр.;
• мир срединный, более приближенный к миру человека, это мир духов природных пространств и духов хозяйственных построек.

В городских быличках и бывальщинах представителями мира феноменального являются не только человек, но и мифологические персонажи – люди-полудемоны, то есть те, кто наделён сверхспособностями. К таким персонажам можем отнести ведьм, колдунов, знахарей, оборотней и др.

Мифологизации подвергаются и городские объекты. Рассказы о потустороннем и страшном бытуют как в городском пространстве, так и в пространстве каких-либо субкультур, однако всегда связаны с конкретным пространством или строениями: в студенческой субкультуре – это здания вуза или общежития, в музейной – отдельные залы, исторические места, архитектурные памятники и т.д. Так, из рассказов жителей Елабуги (Республика Татарстан), стало известно о «страшные» местах города, одним из которых является здание Елабужского филиала КФУ – старинная дворцовая постройка 1898 года, возведенная по замыслу и на средства потомственной Почетной гражданки города Елабуги Г.Ф. Стахеевой как Епархиальное женское училище [6]. Здание окружено ореолом исторического прошлого, наделяется воображением людей таинственными представлениями и подробностями, что находит сюжетное воплощение в мифологических рассказах, бытующих в студенческой и преподавательской среде. Студенты воспринимают его как «замок с привидениями» – оно само сюжетно. «С одной стороны, старинное здание – пространство былички – порождает цепь исторических и мифологических мотивов, с другой – все чудесное и необъяснимое, происходящее в нем, снабжается в быличке дополнительными «историческими» мотивировками» [10]. Интерес вызывают рассказы о духе Глафиры Фёдоровны Стахеевой, о духе замурованной в стенах здания девушки, о явлениях «белой бабушки». Особой таинственностью наделены подвалы старинного здания.

Другое «страшное» место – на территории «старой» части Елабуги, рядом с Александровским парком сразу за памятником Н.А. Дуровой. Когда-то там располагалось городское кладбище. В современных быличках рассказывается о том, что люди, живущие в домах, построенных на месте бывших захоронений, часто болеют, в квартирах чувствуется присутствие потусторонних сил, происходят «страшные события». Есть и еще одна особенность этого места: жители города считают, что на небольшой территории восстановленного кладбища, между старинными плитами могил ведьмы-оборотни собираются на шабаш. Если они почувствуют присутствие человека, то последствия для “незваного гостя” могут быть самыми неожиданными и страшными, например, невольный свидетель может заболеть или даже умереть. Кстати, подобное представление о ведьмах-оборотнях наблюдается среди жителей с. Танайка (в наше время – микрорайон города). Старожилы села уверены, что ведьмы в облике сов слетаются после двенадцати ночи к одинокой сосне, стоящей на въезде в Танайку.

Примеры:

1. Однажды гуляли поздним вечером по Казанской. Решили дойти до памятника Дуровой. Когда шли мимо Александровского сада, смотрим, одна кошка мимо нас прошмыгнула, за ней вторая, третья. Самое главное, что бегут в сторону памятника Дуровой. Вот это да! Посмеялись еще, мол кошки на экскурсию пошли. Но вот когда пришли мы к памятнику, тут нам не до смеха было. На территории, где раньше располагалось старое кладбище, сразу за памятником Дуровой, столько было кошек, что и не сосчитать! Они бродили одна за другой, причем так, будто обходили могилки, иногда перепрыгивая их. Чудеса! Мы подошли ближе. Лучше бы мы этого не делали! Кошки разом повернулись и направились к нам. Медленно так, осторожно, будто ступая по только им известным дорожкам. Вот мы страху натерпелись. Две или три кошки кинулись за нами. Мы с визгом припустили от них… Я с тех пор долго болела, никак не мола поправиться. Подружке тоже не везло какое-то время: что-нибудь да случалось нехорошее с ней… Мы потом узнали от бабушки одной, что место то осквернено. А кошки те – вовсе не кошки, а ведьмы-оборотни. На шабаш они там собирались… (Елабуга, 2007).
2. Рассказывают, что у ведьм есть места, где они собираются. В фильмах и в книгах – это «Лысая гора». А у нас в Танайке знают и верят, что ведьмы со всей округи собираются на Ведьминой Сосне. Сосна эта растет недалеко от села. Дерево одинокое и, судя по размерам, древнее. Люди говорят, что ему больше пятисот лет, и ведьмы собираются на нём в облике сов. Впервые я об этом услышала лет в десять от сына соседки Сергея. Ему тогда лет двадцать пять было. Естественно, что нам любопытно стало, и мы с соседскими ребятами бегали смотреть на эту сосну. Ведьм, честно признаюсь, не видели, а вот сов там, действительно, много…

Место странное. Мы, конечно же, ходили потемну, а дерево было видно четко и ясно, каждую ветку можно было увидеть. К сосне обычно не ходят, а вокруг нее все было вытоптано. Пока подходили ближе к дереву, совы так и ухали, будто перекликались меж собой. Как подошли ближе, совы замолкли. Гнёзд на дереве нет: ни совиных, ни других птиц. Мы отошли. Наблюдали со стороны. В полночь уханье сов прекратилось. Мы услышали и почувствовали, что будто огромные птицы (больше реальных) разлетаются от сосны в разные стороны… (Елабуга, 2011).

2. Мифологический персонаж:

Персонажи большей части современных елабужских мифологических рассказов, бытующих в субкультурах, – духи (это могут быть духи, выполняющие обережные функции, духи или души определенных мест, духи умерших и пр.), призраки, ведьмы. Особенным персонажем, с неоднозначной характеристикой, является домовой, который в современной городской быличке становится не только хранителем дома (Хозяюшка, Соседушка), но и духом того или иного офиса, музея или какого-либо учреждения. Так, среди экскурсоводов Дома-музея М.И. Цветаевой бытует поверье, что в городском музее «Портомойня» поселился «дух чистоты». Заметим, что в одном рассказе повествователь заменяет одно имя потустороннего существа другим (то «дух чистоты», то «домовой»). Для рассказчика это явно одно то же существо, просто домовой поселился в портомойне, а значит, его основная функция – следить за чистотой. Замечательно и то, что дается портретная характеристика невидимого обитателя музея:

…Я вам могу рассказать о духе чистоты. Это уж мой конек, наверное. Пройдемте в портомойню – в помещение, где раньше жители города стирали вещи… В пролом году, весной, приезжала к нам группа туристов из Москвы. Помню, день был солнечный. Яркие лучи проникали в помещение. Туристы слушали мой рассказ, и все фотографировали. Одна женщина фотографировала в том месте, где большая кадка для воды стоит. Она сделала несколько кадров, просмотрела фото и вдруг говорит, что у нас здесь домовой живет. Ей отвечают, что это солнечные блики, игра света и тени и тому подобное. Я подошла к ней и попросила показать снимок. Действительно, на фото явно было видно существо. Оно сидело на трубе рядом с кадкой. Похож он был на мохнатую детскую игрушку: светлый, пушистый такой, ручки-ножки заметны, очень на человечка маленького похож.

Я после экскурсии своим рассказала. Они мне посоветовали его задобрить: молочком угостить, кашкой. Однажды я ему молока принесла, поставила в блюдце рядом с кадкой. Молоко-т исчезло, но, думаю, это могла быть и кошка. Здесь все открыто, пробралась какая-нибудь и вылакала молоко…

А однажды детки приходили на экскурсию. Я им про духа чистоты и рассказала. А одна девочка переспрашивает, где, мол, домового видели. Я ей на кадку указала. Она туда конфету бросила. Несколько детишек последовали ее примеру. Я конфеты не вынимала. Бочка глубокая, мне не достать до дна. Да и интересно было – понравится угощение домовушке или нет. Через день смотрю – конфеты на месте, в бочке, через два – на месте, на третий – исчезли. Ну, думаю, сластена наш дух чистоты. Сама ему стала конфеты в кадке оставлять… (Елабуга, 2011)

Духи, призраки – обитатели мира мертвых – есть души людей, умерших в определенном локусе. Часто их смерть неестественна, что и приводит к их «привязке» к данному пространству.

Ведьмы, напротив, обитатели реального мира, живут обычной жизнью, но владеют таинственным искусством – колдовать. В современных поверьях ведьмы и колдуны противопоставлены знахарям, которые ведают таинственную силу трав и владеют силой слова (заговорами). Другое дело, если знахарь переходит черту (грань) светлого и темного миров. Тогда уж и он может поспорить со служителями темных сил. Много рассказов о местных знахарках и ведьмах. Люди говорят о них с уважением и в то же время с опаской (особенно о ведьмах и колдунах). О превращении ведьм в сов (с. Танайка) и кошек (г. Елабуга) говорят, в основном, былички детского и юношеского репертуара. Взрослые респонденты рассказывают о тех качествах ведьм, которые сложились еще в традиционном фольклоре (навести порчу, сглаз, приворожить, разлучить и пр.), даже способности к оборотничеству представлены традиционно: ведьма оборачивается в свинью, колдун – в быка.

Примеры:

1. Ведьмы часто оборачиваются в кого-нибудь: то в кошку, то в птицу черную, чаще всего – в свинью. У нас в деревне случай был. Бегала по деревне свинья. Мужики ее поймали, и уши-то ей обрезали. А на другой день соседка зашла к старушке, о которой слава недобрая ходила, а та с головой перевязанной сидит, охает. Соседка: «Что с тобой?». А та: «Голова болит». Платок-то сняла, а ушей нет… (Елабуга, 2010)
2. Отец рассказывал. Довелось ему от колдуна-оборотня бегать. Молодой был. С парнями по околице шел. Тут бык им навстречу. Сам черный, глаза будто туманятся, в упор на них смотрят. Оробели парни. Что делать – не знают. Бык тем временем на них устремился. Отец говорил, что припустили они такого стрекача: через ограды, огороды…еле ноги унесли, чудом спаслись. (Елабуга, 2010)
3. У Толи отец рассказывал, что в Хлыстово старуха-ведьма жила. Так у ее дома любая лошадь вставала и отказывалась идти дальше. Мучились мужики. Били скотину, тянули. Бедная скотина еле ноги волокла. Только чуть от дома отъедут, лошадь вновь резвая, бежит, будто ничего и не случилось. Старались объезжать тот дом. (Елабуга, 2010).

В основе сюжета мифологических рассказов – контакт человека с представителем иного мира. Ситуация «встречи» есть типологическая особенность изучаемых жанров.

В быличке и бывальщине ситуация встречи с демонологическим существом – это фрагмент, в котором повествуется о переживании героем невероятного столкновения с мифическим персонажем в привычной для человека бытовой обстановке. Обязательными явлениями для данной ситуации являются мгновенность, стрессовость и кажущаяся случайность события.

Иногда встреча с потусторонним существом может расцениваться как своеобразное проявление судьбы, испытание для человека. То, каким – благоприятным или неблагоприятным – будет исход такой встречи для человека, зависит от правильности его поведения во время контакта с нечистой силой. Правильность поведения определяется тем, сумел ли человек вовремя опознать «чужого» (демона) во встреченном персонаже. Носитель народной традиции имеет в своем распоряжении некий универсальный набор признаков, по которым он может опознать демона и тем самым оградить себя от его воздействия. Оба участника встречи – и человек и демон, находясь в рамках одной культурной традиции, в одинаковой мере подчиняются "правилам игры", действующим в данной ситуации и регламентирующим их поведение. Так, если человек сумел опознать демона и предпринять соответствующие действия, демон прекращает свои попытки ввести его в заблуждение и отступает, оставляет его в покое. Однако если человек поддается на провокацию, демон чувствует себя вправе продолжать игру и ставит человека в положение проигравшего. Прагматическая ценность быличек о встрече с нечистой силой заключается в том, что тексты подобного рода поддерживают в "рабочем состоянии" систему представлений о мифологических персонажах и о формах контактов с ними.

Так, из рассказов елабужан узнаем, что если «домовой давит», «домовой душит», то помочь может только бранное слово, в случае если человек сам провинился, разгневал духа дома. Если «давление» домового – предупреждение, то может помочь и молитва. Молитва здесь выступает лишь как подтверждение человека о том, что он внял предупреждению домового. Дело в том, что по поверьям на домового не действуют ни молитва, ни «чистка дома (квартиры)». Если же перед человеком возникает призрак, то нужно перекреститься, не делать резких движений (иногда это просто невозможно, потому что человек оказывается в состоянии оцепенения).

Былички и бывальщины – уникальные жанры, позволяющие рассказчику моделировать пространство (городская среда / потусторонний мир), время (сумерки, полночь, утренняя заря, остановка времени), эмоции (страх, удивление, радость, изумление и пр.). Ни один из рассказов «не есть нейтральная информация, а утверждение себя в мире, определение в нем «своего» (в широком смысле – своего места, своего круга, своего мировоззрения)» [3, С. 541].

Как видим, в городских мифологических рассказах представление о двоемирии отражается в образной системе и модели мира: действительная картина мира состоит из мира феноменального (реального, привычного, видимого) и мира ноуменального (воображаемого, потустороннего, параллельного). Контакт представителей разных миров происходит в бинарных отношениях, в пределах которых случаются «встречи», развиваются основные конфликты и пр. На основе правила поведения при контакте с потусторонними проявлениями оцениваются события текста. Заметим, что актуальными остаются вопросы развития образов, психологии страшных мест, жанровых особенностей и поэтики бытующих ныне мифологических рассказов.

Конфликт интересов Не указан.

Conflict of Interest None declared.

Список литературы / References

1. Азбелев А.Н. Проблемы международной систематизации преданий и легенд / А.Н. Азбелев // Русский фольклор. –М.-Л., 1966. – Вып. 10. – С. 176 – 195.
2. Былички и бывальщины Воронежского края / Составитель Пухова Т.Ф. – Воронеж. ВГУ. – 2008. – 384 с.
3. Веселова И.С. Прагматика устного рассказа / И.С. Веселова // Современный городской фольклор. – М.: Российск. гос. гуманит. ун-т, 2003. – С. 534-543.
4. Виноградова Л.Н. Народная демонология и мифо-ритуальная традиция славян / Л.Н. Виноградова. – М.: Изд-во «Индрик», 2000. – 432 с.
5. Грахова С.И. Народные демонологические рассказы: принцип двоемирия / С.И. Грахова // Филологические науки. Вопросы теории и практики. – Тамбов: Грамота, 2014. – № 1 (31): в 2-х ч. – Ч. II. – C. 64-67.
6. Современный студенческий фольклор: былички и бывалшины / Авт.-сост. С. И. Грахова, Н.И. Вагизова. – Елабуга: РИЦ ЭИ К(П)ФУ, 2013. – 60 с.
7. Дмитриева С.И. Мифологические представления русского народа в прошлом и настоящем (Былички и рассказы об НЛО) / С.И. Дмитриева // Современная российская мифология. – М., 2005. – С. 133-158;
8. Карпов И. П. Словарь авторологических терминов / И. П. Карпов. – Йошкар-Ола: Мар. гос. ун-т, 2012. – 212 с.
9. Криничная Н.А. Русская народная мифологическая проза: Истоки и полисемантизм образов: В 2-х т. Том 2: Былички, бывальщины, легенды, поверья о людях, обладающих магическими способностями / Н.А. Криничная. Петрозаводск.: КарНЦ РАН, 2000. – 410 с.;
10. Левкиевская Е.Е. База данных «Славянские мифологические персонажи» как способ классификации мифологической системы / Е.Е. Левкиевская // Проблемы структурно-семантических указателей. – М, 2006. – С. 136-144.
11. Мифологические рассказы русского населения Восточной Сибири / Сост. В.П. Зиновьев. – Новосибирск: Наука, 1987. – 400 с.
12. Померанцева Э.В. Мифологические персонажи в русском фольклоре / Э.В. Померанцева. – М., 1975. – 191 с.

Список литературы на английском языке / References in English

1. Azbelev A.N. Problemy mezhdunarodnoj sistematizacii predanij i legend [Problems of International Systematization of Traditions and Legends] / A.N. Azbelev // Russkij fol'klor [Russian Folklore]. –M.-L., 1966. Issue. 10. – pp. 176 – 195. [in Russian]
2. Bylichki i byval'shhiny Voronezhskogo kraja [Bylichkis and Byvalschinas of Voronezh Krai] / Compiled by F. Puhova // – Voronezh. VGU. – 2008. – p. 384 [in Russian]
3. Veselova I.S. Pragmatika ustnogo rasskaza [Pragmatics of the Oral Narrative] / I.S. Veselova // Sovremennyj gorodskoj fol'klor [Modern Urban Folklore]. – M.: Rossijsk. gos. gumanit. un-t, 2003. – pp. 534-543. [in Russian]
4. Vinogradova L.N. Narodnaja demonologija i mifo-ritual'naja tradicija slavjan [Folk Demonology and Mytho-Ritual Tradition of the Slavic People] / L.N. Vinogradova. – M.: «Indrik», 2000. – p. 432 [in Russian]
5. Grahova S.I. Narodnye demonologicheskie rasskazy: princip dvoemirija [Folk Demonological Stories: The Principle of Two Worlds] / S.I. Grahova // Filologicheskie nauki. Voprosy teorii i praktiki. [Philological Sciences. Questions of Theory and Practice.] – Tambov: Gramota, 2014. – № 1 (31): In 2 parts – Part II. – pp. 64-67. [in Russian]
6. Sovremennyj studencheskij fol'klor: bylichki i byvalshiny [Modern Student Folklore: Bylichki and Byvalshiny] / Compiled by S. I. Grahova, N.I. Vagizova // – Elabuga: RIC JeI K(P)FU, 2013. – p. 60 [in Russian]
7. Dmitrieva S.I. Mifologicheskie predstavlenija russkogo naroda v proshlom i nastojashhem (Bylichki i rasskazy ob NLO) [Mythological Representations of the Russian People in the Past and Present (Bylichki and Stories About UFOs)] / I. Dmitrieva // Sovremennaja rossijskaja mifologija [Modern Russian Mythology]. – M., 2005. – pp. 133-158; [in Russian]
8. Karpov I. P. Slovar' avtorologicheskih terminov [Dictionary of Autological Terms] / Karpov I. P. – Joshkar-Ola: Mar. gos. un-t, 2012. – p. 212 [in Russian]
9. Krinichnaja N.A. Russkaja narodnaja mifologicheskaja proza: Istoki i polisemantizm obrazov: V 2-h t. Tom 2: Bylichki, byval'shhiny, legendy, pover'ja o ljudjah, obladajushhih magicheskimi sposobnostjami. [Russian Folk Mythological Prose: Origins and Polysemantism of Images: In 2 Volumes. Volume 2: Bylichki, Byvalschiny, Legends, Beliefs About People With Magical Abilities.] / Krinichnaja N.A. – Petrozavodsk.: KarNC RAN, 2000. – p. 410; [in Russian]
10. Levkievskaja E.E. Baza dannyh «Slavjanskie mifologicheskie personazhi» kak sposob klassifikacii mifologicheskoj sistemy [“Slavic Mythological Characters” Database as a Way to Classify a Mythological System] / E.E. Levkievskaja // Problemy strukturno-semanticheskih ukazatelej [Problems of Structural and Semantic Pointers]. – M, 2006. – pp. 136-144. [in Russian]
11. Mifologicheskie rasskazy russkogo naselenija Vostochnoj Sibiri [Mythological Stories of the Russian Population of Eastern Siberia] / Compiled by V.P. Zinov'ev // – Novosibirsk: Nauka, 1987. – p. 400 [in Russian]
12. Pomeranceva Je.V. Mifologicheskie personazhi v russkom fol'klore [Mythological Characters in Russian Folklore] / Je.V. Pomeranceva // – M., 1975. – p. 191 [in Russian]