ИСТОРИЧЕСКИЕ ТРАДИЦИИ ФОРМИРОВАНИЯ ТОЛЕРАНТНОСТИ В РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ XIX – НАЧАЛА ХХ В.: НА МАТЕРИАЛАХ ВЯТСКОЙ ГУБЕРНИИ

Маслова И.В.

Профессор кафедры всеобщей и отечественной истории, доктор исторических наук, декан факультета истории и юриспруденции, Казанский федеральный университете (Елабужский институт)

ИСТОРИЧЕСКИЕ ТРАДИЦИИ ФОРМИРОВАНИЯ ТОЛЕРАНТНОСТИ В РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ XIX – НАЧАЛА ХХ В.: НА МАТЕРИАЛАХ ВЯТСКОЙ ГУБЕРНИИ

Аннотация

В статье рассмотрены основные направления политики толерантности, сложившиеся в Российской империи XIX – начала ХХ в., выразившиеся в организации этнографических экспедиций, научных обществ, развитии инородческого образования. Изучение и  сохранение национальных традиций и культур являлась и является главным условием гражданского единения  россиян.

Ключевые слова: толерантность, этнография, Российская империя, инородческое население

Maslovа I.V.

Professor of the department of general and national history , doctor of Historical Sciences, dean of the Faculty of History and Law, Kazan Federal University (Elabuga Institute)

HISTORICAL TRADITIONS OF FORMATION OF TOLERANCE IN THE RUSSIAN EMPIRE XIX - EARLY XX Q: ON THE MATERIALS VYATKA PROVINCE

Abstract

The article describes the basic policies of tolerance prevailing in the Russian Empire XIX - early XX century. , As expressed in the organization of ethnographic expeditions , scientific societies , development inorodcheskogo education. The study and preservation of national traditions and cultures was and is the main condition of civil unity Russians.

Keywords: tolerance, Ethnography, Russian Empire, mixed ethnic population.

Толерантность означает уважение, принятие и правильное понимание других культур. Для того, чтобы понять, а главное принять культуру другого народа, её нужно изучить, узнать её уникальность. Что тем более важно в условиях многонационального Российского государства.

История культуры Российского государства изначально складывалась из многообразия местных культур. Известные отечественные историки прошлого использовали местный материал для описания истории и культуры России уже в конце XVIII в. Василий Никитич Татищев в 1737 г. одним из первых стал собирать с помощью анкет сведения о событиях в губерниях для своей «Истории Российской». Словарь «Географический лексикон», составленный Татищевым содержал сведения не только о статистике и экономике, но и описания различных местностей Российской империи. Одна из глав словаря  сообщает «жители, кроме россиян, мордва, чуваши и татаре, вшедшие из Великой Татарии и завоевавшие сие места в XIII столетии; калмыки, вышедшие из Зюнгории и кочевавшие между Уралом»[2, 49].

Планомерный анализ отдельных территорий России начала Санкт-петербургская Академия Наук, которая первоначально организовала исследования регионов в основном с целью изучения их социально-экономических особенностей.  Но в «памятке», созданной для предстоящего исследования указывалось на необходимость описания и культурных процессов.  На Средней Волге такую работу проводили академики П.С. Паллас и Л.Л. Лепёхин. В их дневниках содержались сведения о национальных особенностях инородцев. Так Паллас  писал, что особенностью данной территории является взаимовлияние этнокультур: «черты лица у чувашей показывают великое смешение с татарской кровью. Между ними не видно светло-русых и рыжих, но все так, как татары, черноволосы» [5, 133]. Взаимовлияние проявлялось и в духовных традициях. Например, чуваши приняли «в  свой язык много слов от татар, так и женская одежда во многих вещах сходствует с татарскою».

В первой половине  XIX в. были составлены программы статистического описания губерний, которые предусматривали комплексное  обследование территорий, в которых содержится материал по культуре.

В 1845 г. было организовано Русское географическое общество, а в его составе отделение этнографии, которое организовывало экспедиции по всей России. Членом- корреспондентом географического общества был Петр Никитич Кулыгинский (1798-1855), который собирал исторические сведения, легенды  и предания в Елабуге и Елабужскои уезде и публиковал их в местной печати. Из его записок, подготовленных по заданию географического общества мы узнаем о Троицком монастыре, расположенном не месте Булгарского городища в Елабуге, о восстании Пугачева в нашем крае и многом другом. Результаты исследований сотен член - корреспондентов с разных уголков России, публиковались в местной печати. Например Николай Григорьевич Первухин известный этнограф XIX в. описал обряды и легенды Глазовского уезда[6]. Приведем один их них: Увоз невесты в дом жениха – кэн вайон (букв.: привоз невестки/снохи). После уплаты выкупа невесту увозили в дом жениха, где на следующее утро проводили обряд купания невесты – кэн пылатон (букв.: купание невестки/снохи). В этот же день на невесту впервые надевали женские головные уборы – обряд вил′ кэн из′йан (букв.: надевание шапки на молодую сноху). В назначенный день приезжал свадебный поезд со стороны невесты и устраивался пир – йарашон, бэрыс′, кэлис′. Невеста возвращалась домой за три дня до второго пира. В прежние времена она возвращалась на несколько месяцевобычай бэрэн пукон (букв.: обратное сидение). Дома она готовилась к свадьбе: ткала, шила, вышивала

С помощью многочисленных этнографических описаний широкая общественность могла познакомиться с культурой различных народов живший на территории России, что, несомненно, способствовало формированию терпимого (толерантного) отношения к соседним этносам.

В последней четверти XIX в. исследования культурных традиций отдельных народностей активизировалось в связи с появлением губернских архивных комиссий, главной целью которых было создание местных исторических архивов, хранение, описание и издание архивных документов и, одновременно исследование истории и культуры края.

Таким образом, одним из основополагающих направлений политики толерантности в Российской империи XIX в. было изучение истории, культуры и быта народов населявших страну, которое проводилось на общегосударственном уровне.

Вторым проявлением  толерантности в Российской империи следует считать развитие народного образования в среде нерусских народностей, так называемых «инородцев»^[1].

Исследователь Вятского края А. Анастасьев отмечал многонациональный состав губернии: «В числе инородцев Вятской губернии первое по количеству место принадлежит вотякам (12,26% от общего количества населения), второе – черемисам (4,9%),  третье татарам (3, 98%)». Среди прочих народностей исследователь называет башкир, евреев и даже немцев и англичан. Всех инородцев населяющих Вятскую губернию по особенностям быта Анастасьев объединяет в две группы: к первой относятся  вотяки, черемисы, пермяки, которые исповедуют православную веру; ко второй татары, башкиры, тептяри, которые придерживаются ислама. Описывая быт населения второй группы автор приходит к справедливому выводы о том, что «мусульманство не только определило…религиозное миросозерцание  этих инородцев, но срослось со всеми особенностями их быта. Вот почему все пути, которыми русские пытались вносить в среду мусульман новую религию и культуру, или совсем неверными или малопригодными. Во всяком случае дело просветительского воздействия  на татар со стороны русского правительства русской церкви и русской школы едва ли может остаться в прежнем положении»[1, 80].

Политика в сфере народного образования в отношении инородческого населения реализовывалась по двум направлениям:

- открывались русские школы для инородческого населения;

- открывались инородческие (конфессиональные) школы.

К 1904 г. в Вятской губернии было 84 чисто инородческих начальных училища и 269 училищ со смешанным составом (полуинородческих). В числе чисто инородческих училищ преобладали вотякские (62), для черемисов (8), для башкирских детей (3), для татар (9). Например в Елабужском уезде было 9 инородческих школ для вотяков и 5 для татар.

В чисто инородческих школах в первый год обучение велось на родном языке, плюс вводилось изучение некоторых русских слов. Во втором классе вводился устный пересказ русских текстов, арифметика, повествование Священной истории. В третьем и четвертом классе детей знакомили с грамматическими формами русского языка и уже остальные учебные предметы преподавались на русском. Большой проблемой инородческих школ было отсутствие подготовленных учителей, и учебной литературы.

Последнюю проблему частично помогали решить благотворители. В 1905 г. купец Александров выделил 100 рублей для бесплатной раздачи книг татарскому населению. Учебник русского языка для вотского населения был издан на средства О.П. Гирбасова, Н.Д. и И.Г. Стахеевых, П.К. Ушкова[4, 54].

На протяжении всей своей истории Вятская губерния была одним из самых этнически неоднородных регионов Российской империи. Наиболее крупным этносом, проживавшим на ее территории, был удмуртский (вотяки, как их в то время называли).

Большой вклад в обоснование необходимости образования инородцев внес Николай Иванович Ильминскй (1822–1891)- выдающийся ученый-ориенталист, профессора Казанского духовной академии, один из главных деятелей Казанского братства святителя Гурия. – Николая Ивановича Ильминского.

Он был крупнейшим ученым своего времени, большим эрудитом и полиглотом (знал 28 языков). Им была разработана оригинальная система обучения, христианского воспитания и просвещения «инородцев» с использованием их родных языков. Эта система включала в себя первоначальное обучение на родном языке с одновременным, или несколько более поздним, подключением родных языков. Свое педагогическое кредо он в краткой форме сформулировал в письме к обер-прокурору Святейшего Синода К.П. Победоносцеву: «Наше оружие – инородческий язык, богослужения на нем, священники и учителя из инородцев». При этом Ильминский первейшей задачей школы считал воспитание. Причем воспитание в духе преданности престолу, патриотичности и приверженности «родным корням», то есть в полном соответствии с известной формулой министра народного просвещения графа С.С. Уварова «самодержавие, православие, народность».

В связи с этим предполагалось начать переводческую и издательскую деятельность на их языках. В статье «Практические замечания о переводах и сочинениях на инородческих языках» Ильминский для «большей живости» предлагал не писать сначала по-русски, а потом переводить, а сразу писать на инородческом языке. Переводческая комиссия была создана в Казани. Издательская деятельность сосредоточилась главным образом также в Казани – городе, который выступал в качестве своеобразного форпоста «инородческого» образования в силу того, что был центром самого крупного этноса Поволжья – татарского. В дальнейшем, в годы Первой мировой войны, благодаря усилиям замечательного педагога и миссионера П.П. Глезденева, газеты на удмуртском и марийском языках появились и в Вятке.

Второй вид инородческих школ – конфессиональные мусульманские школы.  В 1870 г. были изданы правила о мерах к образованию татар-магометан, которые предусматривали:

• В местностях со сплошным татарским населением учредить за счет казны начальные сельские и городские училища. Преподавание в этих учебных заведениях в первом классе должно вестись на родном языке. Учителями должны работать люди «соответствующего племени инородцев» (т.е. у башкир –башкиры, у татар – татары). В остальном обучение и набор предметов соответствовал требованиям обычных училищ.
• Учредить подготовительные классы, для детей-магометан, к которых они могут обучаться русскому разговорному языку. Обращает на себя внимание тот факт, что дети-магометане освобождались от посещения уроков Закона Божьего. Для них в училище приглашался «законоучитель их веры».
• Предлагать местным мусульманским общинам, на собственные средства учреждать классы русского языка при мектэбе и медресе.
• Установить при этих училищах смены для обучения девочек.

Наряду с названными учебными заведениями существовали мусульманские духовные школы, при мечетях. Эти учебные заведения делились на низшие – мектэбе и высшие – медресе.

Свидетельства сосуществования представителей различных этносов и конфессий  мы находим  и при анализе экономического развития городов Вятской губернии. В Елабуге наряду с русскими купцами активную торговлю вели и татарские предприниматели, которые селились в так называемой татарской слободе. К числу ведущих предпринимателей-татар Елабужского уезда относились купцы 2-й гильдии М. Сюндюков, братья А.-Ш. и Ш. Заитовы, М.-В. Альмухаметов, А.-Г. Гайсин, Малмыжского – А.-Л. Хакимов, Н. Сайфулюков, Нафиковы и Утямышевы, Сарапульского – Вахитовы, Уржумского – К. Тебекова, А. Маматов, Ф. Курмашев. Формирование капиталов состоятельного татарского купечества проходило по общераспространенной схеме. Начиная с мелкой лавочной торговли и последовательно увеличивая объемы товарооборота, предприниматели-татары концентрировали в своих руках крупные финансовые ресурсы. Торговая специализация зажиточного купечества отличалась более широким ассортиментом, а его конкурентоспособность и наличие стабильных финансовых оборотов обеспечивались за счет большого количества торговых заведений, сочетания крупной, средней и мелкой лавочной торговли, а также коммерческих операций в городах и сельской местности. Важным источником получения дополнительных прибылей для многих состоятельных гильдейцев-мусульман являлась недвижимая собственность и промышленное производство. Процессы соцально-экономической модернизации, охватившие тюрко-мусульманский мир России в исследуемый период, привели к раскрепощению общественного сознания татар и трансформации наиболее консервативных сторон их быта, что проявилось в изменении положения татарской женщины, которая получила возможность заниматься торгово-предпринимательской деятельностью. В разные годы в гильдейской корпорации губернии состояли купчихи Ф. Рафикова, К. Тебекова, Б. Касимова и другие, активно участвовавшие в общей деловой жизни региона. По масштабам коммерческих операций некоторые из них заметно выделялись на фоне общей массы предпринимателей-татар. Таким образом, состоятельное купечество, на равных конкурировавшее с представителями других национальностей.

В целом история дает нам замечательные примеры сосуществования национальных культур. Изучение,  сохранение и понимание национальных традиций и культур являются главным условием гражданского единения россиян.

[1] Крапоткина И.Е. К вопросу структуры и деятельности Казанского Учебно-окружного центра// Известия Российского государственного педагогического университета им. А.И. Герцена. 2010. 3 124. С.58

Литература

1. Анастасьев А. Вятские инородцы и их школы. Вятка, 1904. // Журнал Министерства Народного просвещения. - 1902.
2. Извлечения из Нового и полного географического словаря Российского Государства или Лексикона В.Н. Татищева// Симбирск и его прошлое: хрестоматия краеведческих текстов/Сост. В.Ф. Шевченко, Ульяновск, 1993.
3. Крапоткина И.Е. К вопросу структуры и деятельности Казанского Учебно-окружного центра// Известия Российского государственного педагогического университета им. А.И. Герцена. - 2010. - № 124.
4. Маслова И.В. Менталитет купечества уездных городов Вятской губернии (XIX – начала ХХ вв.)// История науки и техники. 2010 - № 3.
5. Паллас П.С. Путешествие по различным провинциям государства российского. Ч. 1. СПб., 1809.
6. Первухин Н. Г. Эскизы преданий и быта инородцев Глазовского уезда. Вятка, 1888. Эскиз I.