КОМПОЗИЦИЯ СОДЕРЖАНИЯ КАК СРЕДСТВО ИНТЕЛЛЕКТУАЛИЗАЦИИ ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО СТАНОВЛЕНИЯ СТУДЕНТА-АРХИТЕКТОРА

КОМПОЗИЦИЯ СОДЕРЖАНИЯ КАК СРЕДСТВО ИНТЕЛЛЕКТУАЛИЗАЦИИ ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО СТАНОВЛЕНИЯ СТУДЕНТА-АРХИТЕКТОРА

Научная статья

Рябов Н.Ф.*

ORCID: 0000-0002-3195-1840,

Казанский государственный архитектурно-строительный университет, Казань, Россия

* Корреспондирующий автор (ryabov.kazan[at]gmail.com)

Аннотация

В статье рассматриваются смысловое насыщение одного из учебных заданий дисциплины «Композиционное моделирование» и ход работы над ним студентов группы 8АП04 (II курс) Института архитектуры и дизайна Казанского архитектурно-строительного университета в первом семестре 2019-2020 учебного года. Задание было основано на столкновении формальных геометрических парадоксов импоссибилизма с частными региональными сюжетами. Подобный подход оказался действенно-продуктивным в рамках формирования авторских почерков и подходов студентов-архитекторов начального этапа обучения. Результатом работы студентов стала выставка в одном из старейших музеев Казани – Доме-музее В. И. Ленина (август 2020 года). Получение подобного опыта для студента – возможность осознанного перехода от композиции формальной к композиции содержания. Именно на ее основании строится персонифицированный тип актуального архитектурного дискурса о городском пространстве как средовом.

Ключевые слова: качество образования, студент-архитектор начального этапа обучения, педагогические технологии, композиция содержания, импоссибилизм, анаморфоза.

CONTENT COMPOSITION AS MEANS OF INTELLECTUALIZING THE PROFESSIONAL DEVELOPMENT OF AN ARCHITECTURE STUDENT

Research article

Ryabov N.F.*

ORCID: 0000-0002-3195-1840,

Kazan State University of Architecture and Civil Engineering, Kazan, Russia

* Corresponding author (ryabov. kazan[at]gmail.com)

Abstract

The article discusses the meanings of one of the educational tasks of the discipline "Compositional modeling" and the work process of the second-year students from the group 8АП04 of the Institute of Architecture and Design of the Kazan State University of Architecture and Civil Engineering in the first semester of 2019-2020. The task was based on the collision of formal geometric paradoxes of impossibilism with individual regional narratives. This approach proved to be effective and productive in the formation of individual styles and approaches of archutecture students of the initial stage of training. As a result, the work of the students was displayed at an exhibition in one of the oldest museums in Kazan, the memorial house of V. I. Lenin (August 2020). Getting such an experience for a student is an opportunity for a conscious transition from a formal composition to a substance composition. It is on its basis that a personified type of current architectural discourse on urban space as a medium is built.

Keywords: quality of education, architecture students of the initial stage of training, pedagogical technology, composition of content, impossibilism, anamorphosis.

Введение

В настоящее время федеральные государственные образовательные стандарты высшего образования нового поколения (ФГОС ВО 3++), в том числе по укрупненной группе специальностей и направлений подготовки 070000 «Архитектура», в отличие от предыдущих (ФГОС ВО 3+, ФГОС ВО, ФГОС ВПО и, в особенности, ГОС ВПО) характеризуются большой гибкостью и вариативностью для образовательных организаций в формах, способах и методах организации и ведения образовательного процесса с целью формирования у обучающихся универсальных и общепрофессиональных компетенций.

На практике это означает наделение достаточной свободой профессорско-преподавательского состава, осуществляющего реализацию образовательной программы, наличие академической свободы в выборе конкретных образовательных технологий и педагогических практик. Данный факт дает большие возможности для создания авторских курсов, применения нестандартных подходов в преподавании. Возможно, именно в области архитектурной и художественной направленности подобные академические свободы в самостоятельном определении вузами содержания образовательных программ и используемых педагогических практик являются наиболее важными, востребованными и, более того, критически необходимыми. Таким образом, в образовательном процессе будущих архитекторов особую значимость приобретают вопросы поиска новых педагогических приемов их наставниками. Рассмотрению одного из таких приемов – использованию метода формальных геометрических парадоксов импоссибилизма в ходе выполнения учебно-творческих заданий по дисциплине «Композиционное моделирование» посвящена данная статья.

Архитектурная практика в силу ряда ограничений и включенности в процесс реального строительства не способна выразить всей полноты смыслов и допущений, доступных теории и образованию. Последние в силу универсальности архитектурного знания, обнаруживаемой еще в трактате Витрувия, стремясь к расширению своего оперативного поля и влияния способны на самые смелые допущения (особенно в рамках композиционного формотворчества) в трактовках и концептах пространственных преобразований.

Архитектор-универсал (теоретик, практик, педагог) Р. Колхас, развивая тему задач, решаемых в проектном бюро, расширение этого поля влияния определяет, как часть стратегии: «Архитекторы всегда были интеллектуалами, но их деятельность строго ограничивалась рамками дисциплины. У нас в офисе мы стараемся отойти от образа архитектора-интеллектуала и быть публичными интеллектуалами, которые приносят пользу за пределами архитектуры. Работу, которой мы занимаемся, мы рассматриваем не как отдельные проекты, а с точки зрения ее потенциальной способности порождать новые типы деятельности. Для этого мы накапливаем знания не только об архитектуре, а о мире вообще – со всеми его несообразностями» [1, С. 26].

Рассмотрение проектной работы в рамках расширенного знания о мире «со всеми его несообразностями» уподобляет проектное бюро архитектурной школе, функционирование которой авторы легендарным текста, базирующего на «скромном студенческом исследовании», – «Learning from Las Vegas: The forgotten symbolism of architectural form» определяли схожим образом: «There is a perversity in the learning process: We look backward at history and tradition to go forward; we can also look downward to go upward. And withholding judgment may be used as a tool to make later judgment may be used as a tool to make later judgment more sensitive. This is a way of learning from everything» [2, P. 20]. Очевидно, то же целеполагание позволяет специалистам Исламского университета Азад в Мешхеде (Islamic Azad University in Mashhad, Iran) уподоблять структуру освоения компетенций проектно-творческих дисциплин кроссворду, заполнение которого позволяет студентам выявлять разнообразные связи отдельных частей одного целого: «According to crossword puzzle structure, all diagrams and sketches (which fill the puzzle) are highly interactive and interrelated and also complementary. It causes students to reorganize their thoughts while problem solving, and also, to discover the relations between different parts and dimensions of design problem in order to achieve a unique and integrated solution» [3, Р. 11].

Подобные умозаключения и уподобления в определениях сути происходящего в различных сферах обнаружения архитектурного знания не случайны, а место его начального освоения обретает особые смысл и значение, как место «культивирования интеллектуальной функции будущих архитекторов, их рефлексии, понимания, мышления, коммуникативных и деятельных способностей» [4, С. 8]. Архитекторы-исследователи П. В. Капустин, Ю. И. Карамзин (ВГТУ), порицая модернистский тип проектного сознания как антигуманистический, «плотно сросшийся с инженерной деятельностью» акцентируют внимание на должных приоритетах: «Интеллектуализация должна начинаться, конечно, с образования, должно измениться само содержание архитектурного образования, в его специальной базовой части» [4, С. 5]. В рассуждениях о композиционной проблематике этой базы их коллега Т.А. Ушакова (УралГАХА) сущностные изменения определяет как осознанный переход от композиции формальной к композиции содержания, обеспечивающей «перевод» геометрических форм в пространство «адекватного поведения человека» – средовое и находящей свое выражение в выборе идей, образов, темы, построения сюжета, сценария. Объективный характер подобной композиции, по ее мнению, определяется здравомыслием сочинителя, базирующемся, очевидно, на все том же «извлечении уроков из всего» (соотнесением видимого со знаниями о реалиях окружающего нас мира, сравнением результатов творчества с опытом и вершинами в данном виде искусства) [5, С. 9-10].

На этапе начальной подготовки (I – II курсы) студента-архитектора здравомыслие это обеспечивается отношением преподавателей композиционной дисциплины к выбору тем учебных заданий, выстраиванию хода их выполнения. Данная работа – рассмотрение одного из заданий, проделанных студентами второго года обучения (I семестр 2019-2020 учебного года, группа 8АП04, преподаватели Н.Н. Абрамова, Н.Ф. Рябов) Института архитектуры и дизайна КГАСУ.

Цель исследования – выявить потенциальные возможности использования композиции содержания в ходе выполнения учебно-творческих заданий дисциплины «Композиционное моделирование», в частности – с использованием метода формальных геометрических парадоксов импоссибилизма.

Рабочая гипотеза – парадоксы городского «содержания», осознаваемые студентами как проблема несоответствия действительного и должного, могут быть выражены посредством парадоксальных композиционно-графических построений в импоссибилистическом стиле, что, в свою очередь, позволит более «объемно» и эффективно развить художественные компетенции обучающихся.

Задачи исследования:

– выстроить тематические связи композиционной дисциплины и учебно-ознакомительной практики;

– определить возможные к разработке темы, связанные с актуальной проблематикой средового места, обще-архитектурного дискурса;

– выявить аналоги, доступные для понимания и творческой «переработки» участников композиционного упражнения;

– в ходе графического анализа и обсуждений обнаружить графические модели с должным «потенциалом»;

– в ходе многовариантного поиска разработать авторские композиции;

– найти место и форму представления авторских композиций. 

Методы и принципы исследования

Для достижения поставленной исследовательской цели будет проведено всестороннее рассмотрение композиционного поиска студентов группы 8АП04 Института архитектуры и дизайна КГАСУ. В качестве объекта исследования выделяется архитектурно-графическая композиция как база многообразных архитектурных построений и концептов. Соответственно, предметом исследования выступает композиция содержания в виде органического выражения архитектурно-графической композиции в ее смыслопорождающей связанности с изобразительным наследие, региональными сюжетами, актуальной средовой проблематикой.

В качестве базовых методов исследования выбраны: аналогия, аспектный анализ разнообразного графического материала (натурных наблюдений и фиксаций студентов, работ мастеров импоссибилистического направления).

Как возможные пути решения проблемы культивирования интеллектуальной функции будущих архитекторов исследователи называют: «возвращение к культуре» – обращение к гуманитарному знанию и философско-методологической проблематике [4, С. 5]; согласованность тем курсового проектирования с системой практических заданий смежных дисциплин, в частности – рисунка (В.Л. Ганзин, О.В. Пакалина (УралГАХА): «Исследовательская композиция в учебном рисунке позволяет подключить инновационные возможности мышления») [6, C.56]; предметную локализацию тематики творческой работы, а также – обращение в ходе ее выполнения к нетрадиционным методам рассмотрения и решения. Так, философ Т. Ю. Быстрова (УрФУ) определяет: «Время неоиндустриальных городов актуализирует интеллектуальный и умственный труд; гигантомания сменяется интересом к проблеме отдельного конкретного места, его «духу», истории, людям, занятиям» [7, C. 53]. Педагоги-лингвисты Э. А. Лазарева, М. А. Очеретина, говоря о новом типе культуры, базирующемся на визуальном способе представления информации, предлагают рассматривать подготовку студента-архитектора (особой профессиональной личности, которая отличается способом восприятия действительности – конкретно-образной визуализацией) как решение проблемы личностного формирования и ориентирования в пространстве действия нетривиальных креолизированных текстов: «Именно в области архитектуры существуют люди, которые нацелены на действия с креолизованными текстами и формируются они как личности, ориентированные на такие тексты, на существование среди этих текстов» [8, С. 106–107].

Основная часть

Интерес к архитектурной тематике и проблематике представителей самых разных научных областей определяется многомерностью самого архитектурного знания, в частности его «пограничной» художественной составляющей – между интеллектуальным познанием и чувственным опытом (ее специфика соответствует тому, что Гегель называл «чувственным представлением Идеи», или представление идеи вещи средствами чувств [9, С. 237]). Очевидно, эта особенность и позволяет исследователям архитектурных феноменов последних десятилетий говорить о характерном для поэтики архитектуры особо чутком отношении к неустойчивому положению человека в мире, отношении, называемом постмодернистской чувствительностью. На ее основании строится персонифицированный тип архитектурного дискурса, характеризуемый повышенной ассоциативностью и метафоричностью, выводящий архитектурное сочинение к поиску сюжета. В категорию средств обеспечения его работы среди прочего включены постмодернистская метафора, парадокс, приемы двойного кодирования, коллажных склеек [10, С. 360–361]. Сам ход такой работы, определяемой как игра со смыслами, может рассматриваться как некое событие. Главный сюжет этой игры, определяемой диалогом полюсных умонастроений, обеспечивающих игровой накал, – сюжет противостояния (старого и нового, автора и архива) [10, С. 370].

Работа подобного комплекса как действенного инструментария в рамках выполнения учебно-творческих заданий возможна при обращении к темам одновременно знаковым и знакомым, связанным с уже познанным, пережитым. В нашем случае композиционная работа над темой под условным названием «Казанские уроки с Иштваном Оросом» опиралась на предшествующий опыт и материалы завершающей первый год обучения учебно-ознакомительной практики, в ходе которой студентами был выполнен ряд заданий, связанных с первичным освоением методов и приемов пред-проектного анализа (натурное знакомство с местом, определения точек оптимального восприятия объекта, графическая и фото-фиксация, систематизация материалов наблюдений, написание эссе, выстраивающего эмоционально-ассоциативные ряды подобных прогулок и фиксаций). Выполнению этих заданий предшествовало натурное знакомством с историческими улицами Казани, чей облик и жизнь уже долгое время определяет глобальный сюжет противостояния-конфликта нового и старого, несоответствия представимого (должного) – наблюдаемому (действительному). В череде старых казанских улиц для знакомства были выделены две – Хади Атласи (бывш. – Кирпично-Заводская)и Курашова (бывш. – Госпитальный овраг), обладающие должным потенциалом выражения региональных сюжетов и дающие возможность территориальной «привязки» объектов учебного проектирования II курса.

Изначально не планирующимся событием, задавшим учебной практике дополнительные смыслы, а главное – предопределившим образное насыщение, тему и подходы к творческому выполнению будущего композиционного задания, стало посещение совпавшей по срокам со временем студенческой практики (август 2019 года) выставки венгерского художника, дизайнера, писателя, режиссера Иштвана Ороса (Istvan Orocz) – значимой фигуры европейской арт-сцены («Иштван Орос. Гафика, плакаты, анаморфозы», Казань, 1августа – 1 сентября 2019 года). Место ее проведения – Центр современной культуры «Смена» (для большинства студентов посещение выставки стало первым знакомством с этим местом), заслуживает отдельного рассмотрения как весьма значимый средовой феномен.

Суть понятия «среда», часто употребляемого в рамках актуальной сегодня «перезагрузки» городских пространств («создание комфортной среды проживания» и пр.) определяется противопоставлением пространств реального и психологического, сосуществующих в рамках единого целого. Философ Ф. Т. Мартынов объясняет: «Следует различать город (всего того, что существует объективно, независимо от нашего сознания и переживания) и среду – реальность субъективного видения, понимания и переживания города. Среда неотделима от человека, творится и познается его сознанием; только окружение с трансформирующим его сознанием, мы применительно к городу называем городской средой» [11, С. 11].

Организованный в 2013 году по инициативе казанских художников И. и Р. Хасановых центр за годы своего существования стал значимым местом трансформации и передачи казанских смыслов. Буквальным же местом локации стало краснокирпичное здание бывшей конюшни и сенохранилища в районе привокзальной площади (ул. Бурхана Шахиди, 7). Арт-пространство в стенах бывшей конюшни – невольная цитата, связанная с творческим становлением Уорхола и его Фабрикой (угол вокзальной площади на который выходит окно перед рабочим местом графического дизайнера, старая кирпичная кладка в соседстве с белыми перегородками-времянками, брутальная металлическая лестница на входе и т.п.), где свежие метафоры определялись прежде всего нетривиальными поведенческими ситуациями – событиями [12, С. 90–91].

Очевидно, изначальное осознание важности архитектурной составляющей в формировании культурно-продуктивного пространства-среды определило изначальный интерес устроителей центра к архитектурной проблематике. Он прослеживается с первых дней работы центра – от выставочного фотопроекта (с вкраплениями архитектурной графики, исторических материалов и современных реконструкций) «Курортград. / [Евпатория] и традиция советской архитектуры» (весна 2014 года), фиксирующего состояние зданий и сооружений наследия курортной архитектуры XX века.

В ряду многих событий центра – ретроспектива И. Ороса, охватывающая его творческий путь с 1987 по 2015 год, являет собой пример междисциплинарного подхода к рассмотрению средового пространства – места жизни современного интеллектуала, коим мастер-экспериментатор (с различными техниками, жанрами, формами презентации), ученик создателя одной из главных головоломок последнего времени – Э. Рубика, безусловно, является. Важной составляющей его творческого поиска стала работа с архитектурными формами старых построек, руин, подвергшимся в силу долголетия своего существования самым разным метаморфозам. Уже декларативно означенные нами как многозначные приемы выражения современной композиционной поэтики – коллажность, парадокс, ирония – нашли зримо-действенное воплощение в его многочисленных как плоскостных, так и трехмерных работах. Особый интерес студентов в ходе знакомства с выставкой вызвали его импоссибилистические построения архитектурных форм (интерьеров, лестниц, аркад, руин, которые кажутся реальными, но не могут существовать в физической реальности) и анаморфозы (соединения в один визуальный конструкт гравюр и отражающих их зеркальных цилиндров, устанавливаемых в фиксированных точках) с изображениями-отражениями коринфских капителей, портретов знаковых исторических персонажей. Именно этот живой интерес как выражение особой чувствительности и определил решение руководителя практики использовать в дальнейшей творческой работе со студентами приемы и образные ряды мастера.

Шведский график-импоссибилист О. Рутерсвард, описывая начало своего пути, вспоминает его отправную точку – первую фигуру «чистого и простого тона» – как незапланированный акт: «Она появилась случайно, когда я в 1934 году в последнем классе гимназии на уроке «чиркал» в учебнике латинской грамматики, рисуя в нем геометрические фигуры. Это был псевдотреугольник, который у математиков называется треугольником Рутерсварда» [13, С. 6]. Он же, представляя своеобразный каталог парадоксальных форм, противоречащих эвклидовой геометрии (все они почти без исключения представляют собой геометрические композиции, состоящие из простых основных форм с прямыми сторонами и прямоугольных соединений), обозначает себя, как продолжателя определенной культурной традиции – одного из авангардных направлений 1920-х годов – «дитя пуризма» [13, С. 6].

Следует заметить, что студент-архитектор, прошедший в ходе первого года обучения «сквозь» цикл упражнений формальной комбинаторики, наследует ту же традицию. Имея опыт подобного формообразования, а также опыт расстановки опор-колонн, организации переходов с уровня на уровень в ходе проектирования простейших сооружений (беседок, открытых павильонов, парковых мостиков, смотровых площадок и т.п.), он вслед за упомянутым графиком может утверждать: «Убеждение в том, что я умею эффективно и непринужденно работать с этим вечным материалом придало мне смелости как архитектору-импоссибилисту» [13, С. 13].

Смелость подобного толка (не останавливаться перед загадочным, а пытаться дать ему приемлемое объяснение [13, С. 13]) способна определять значимость начального этапа профессионального становления как интеллектуально-чувственного опыта, предопределяющего вектор направленности и успешность дальнейшего творческого пути. Пример тому – творчество архитекторов-«бумажников» (как рабочее название термин «бумажная архитектура» был принят основателями движения – группой молодых московских архитекторов в начале 1980-х), вызывающее по сей день живой интерес; одна из последних ретроспектив движения – выставка 2018 года в берлинском музее архитектуры (Museum fur Arhitecturzeichnung). Во многих графических работах «бумажников» – акварелях, рисунках, офортах (с одной стороны самодостаточных художественных работах и с другой – аккумуляции творческих энергий, направленных на экспансию будущих пространств [14, С. 5]) именно импоссибилистические построения становились зримыми выразителями проблем, определяющих творческий поиск.

В нашем случае «аккумуляция творческих энергий» при рассмотрении пространств средовых, действующих в режиме «здесь и теперь», определялась действенным осознанием возможных подходов и опорой на культурные традиции, проверенные временем.

Первое профессиональное знакомство со средовыми пространствами исторического города у студентов группы, состоявшееся в ходе прохождения учебно-ознакомительной практики, вызвало у будущих преобразователей этих пространств множество вопросов, определяемых конфликтом должного (их представлениями о разумной композиционной организации пространств, сформированными в ходе первого года обучения) и наблюдаемого в реальности. Это конфликт несоответствия, очевидно, носящий далеко не локальный характер, теоретик архитектуры Г. И. Ревзин определяет так: «Животные городов не строят, город – произведение человеческое. То есть он должен быть разумен. При этом он скорее таким не выглядит. Не только для обычного человека, натыкающегося на интриги улиц, но и как мне кажется, для людей, занимающихся городами профессионально. В городе масса случайного, непредсказуемого, не имеющего разумных оснований. То есть город – это порождение разума, которое неразумно» [15, С. 13].

Действительно, накал профессионального и общекультурного дискурса такого города как Казань во многом определяется темой противостояния (конфликтом между городской материей, претерпевающей радикальную трансформацию и смыслом города [15, С. 15]), в частности – сторонников бережного сохранения (прошлого) и радикальных трансформаций (грядущего).

Казанский философ В. И. Курашов, акцентируя внимание на диалектичности проблемы развития современных городов, важнейшим и доступным подходом к сохранению архитектурных и всех иных ценностей культуры обозначает триадой специфических средств их отражения: текст, рисунок, фотография [16, С. 6]. Для студентов – участников учебно-ознакомительной практики именно они и стали действенными инструментами фиксации осознаваемого специалистами гуманитарного плана конфликта в рамках знакомства с казанскими улицами – Хади Атласи, Курашова. Возможность осознания конфликта определял набор знаний и представлений, полученных в ходе освоений компетенций дисциплин «Основы архитектурного проектирования», «Композиционное моделирование» и позволяющий, в частности, обнаружить и зафиксировать парадоксы алогичного соседства старых и новых строений (сбивки масштабности, разрушение устоявшихся ритмических рядов поэтажных членений, окон; рисунка силуэта) на этих мало-протяженных (не более 500 метров) улочках, скорее даже – переулках. Уже цитируемый нами Г. И. Ревзин, определяя особое значение этих обязательных для исторических поселений пространственных образований (в каждом старом европейском городе есть переулки), пишет: «Вступая в переулки, мы оказываемся в области таинственного… Непонятно, почему они такие и какой в этом смысл… Переулок – выпадение из времени» [15, С. 261].

Композиционные несоответствия наблюдаемого должному в случае нашего «таинственного выпадения» компенсировались ландшафтным своеобразием участков, стилевым своеобразием отдельных исторических построек и связанных с ними историй – всего того, что что в последние годы определяется понятием «дух места». На улице Курашова в качестве такого объекта выступил дом № 8 –одноэтажное деревянное строение с уникальными наличниками, созданными казанским краснодеревщиком Иваном Налимовым в 30-е годы прошлого века; на Хади Атласи – дом архитектора К. Мюфке – исключительный образец казанского модерна первого десятилетия того же века.

Еще одной немаловажной составляющей «духа места» улицы Хади Атласи является история, часто описываемая в последние годы в работах многих краеведов и литераторов (М. Беляева, Р. Бикбулатова, Р. Мустафина, Н. Свечина). По свидетельству М. Беляева похищенная в 1904 году икона Богоматери из Казанского Богородицкого девичьего монастыря вероятно была уничтожена злоумышленниками в «неприметной квартире на тогдашнем выезде из города», в доме на перекрестке улиц Муратовской (ныне – Лесгафта) и Кирпично-Заводской [17, С. 38]. В описании происшествия казанского краеведа М. Беляева присутствие в «неприметной квартире» невольной свидетельницы – девятилетней девочки обретает силу символа: «В результате варварства святыня, найденная 325 лет назад после большого казанского пожара девочкой Матроной рядом с обгоревшей печью, символично ушла в огонь другой топки на глазах ее сверстницы» [17, С. 44].

В рамках интеллектуально-чувственного осмысления городских пространств интерес к подобному сюжету не уход в сторону, а еще один шаг в сторону «обращения» пространства в среду – реальность субъективного видения. Он же – возможный источник формирования продуктивного художественного образа. Последнее подтверждает учебная практика – студентка группы А. Тугашева при выполнения первого курсового проекта дисциплины «Основы архитектурного проектирования» (2019-2020 уч. г.) в качестве объекта разработки выбрала квартальный храм с его «привязкой» на одном из нынешних пустырей улицы Хади Атласи. Подобный выбор, равно как и образное истолкование темы учебного проекта (в очертаниях стен и «оплывающей» кровли угадывается действие той самой стихии огня) – осознанная попытка-своеобразной реабилитации места негативной событийности, его (и его обитателей) возможной перемены участи. Одновременно с выполнением курсового проекта указанной дисциплины студенты группы на занятиях дисциплины «Композиционное моделирование» «выстраивали» свои интерпретационные сюжеты казанских пространственно-средовых парадоксов. В этой работе каждый был волен расширить круг поиска исходных форм казанского места, что, безусловно, только обогатило интерпретационный поиск.

 

Рис. 1 – Графические композиции студентов

 

Так, в композиционной работе студента А. Киямова нашел свое парадоксальное выражение сюжет казанского этапа творческого пути архитектора Мюфке как пространственного пути в невозможном лестничном лабиринте; у К. Арзамасцевой сюжет противостояния старого и нового обрел выражение в виде непреодолимой лестницы, иллюзорно соединяющей скопление одноэтажных строений с громадами многоэтажек; у Д. Рыковой (см. рисунок 1-б) – миниатюрная площадка старого двора (место ностальгических воспоминаний о невозвратном) стала невозможным основанием стен, уходящих в ночное небо.

Каждая из работ может рассматриваться как, пусть и неосознаваемая в полной мере, попытка вписаться в многоголосый дискурс, участниками которого являются представители самых разных областей знания. Так, композиция студентки А. Галямовой – парадоксальная ритмическая перекличка линейных очертаний форм современного типового домостроения и домов-изб с резными наличниками – может быть рассмотрена как своеобразное графическое выражение идеи шведского географа Т. Хегерстранда о том, что мир – это только «гобелен, вытканный историей», а пространство – это только ткань, сотканная из линий [18, С. 185]). Та же тема –жизни как потока линий, который превращается нашим сознанием в пространственные образы – у студентки А. Юсуповой нашла буквальное отражение в игре проекций стен строений и небесной геометрии облаков подхваченной водной гладью легендарного казанского озера Кабан (см. рисунок 1-а). Повторяемость графических сюжетов и знаков в нашем случае не недостаток, они выступают своеобразными знаками обнаружения зримых выражений того самого «духа места» и испытующего его времени.

Подобное видение может быть истолковано словами философа Г. Башляра: «К нашим изысканиям приложимо название «топофилия». Задача – определить человеческую ценность пространств, всецело нам принадлежащих, пространств нами любимых. Свойственная им реальная охранная ценность дополняется ценностями воображаемыми, и вскоре именно они становятся главными. Пространство, которым овладело воображение, не может оставаться индифферентным, измеряемым и осмысляемым в категориях геометрии. Речь идет о пространстве переживаемом. Переживается оно не в силу его объективных качеств, но со всей пристрастностью, на какую способно воображение». [19, С. 22-23].

Особое место среди описываемых работ занимает анаморфоза студента А. Снигирева – авторское повторение приема, известного задолго до творческих экспериментов Ороса.

 

Рис. 2 – Анаморфоза А.Снигирева

 

Поставив в рамках выполнения учебной задания задачу – освоить метод построения анаморфного изображения, он с опорой на представленные на выставке образцы, анализ чертежей из доступных источников, самостоятельные опыты по выстраиванию базовых для композиционного поиска архитектора форм равностороннего треугольника и куба (в рамках сегментарной сетки анаморфного изображения) смог достичь убедительного результата (см. рисунок 2).

Результатом работы студента стало представление визуальной иллюзии одного из памятников казанского классицизма – дома купца Котелова (арх. Н. Пятницкий, 1833). Особое смысловое поле, образуемое встречей архитектурного объекта, ныне находящегося на грани исчезновения, и элитарной технологии создания оптической иллюзии, определило неподдельно живой интерес как самого экспериментатора, так и всех его зрителей. Подобная реакция – выражение как значимости «ценностей воображаемых», так и интеллектуального подхода к созданию содержательных композиций. Работа, чью успешность определило обращение к «архиву» накопленных знаний (композиции, начертательной геометрии, архитектурной истории) и постоянно пополняемых визуальных образов (признанных мастеров, средового пространства), вызвала интерес и обсуждение архитекторов-педагогов кафедры РРАНиОА – участников кафедрального просмотра работ студентов; она же в ряду двенадцати других работ этого творческого исследования была представлена на выставке-вернисаже «Не может быть» в одном из старейших казанских музеев – Доме-музее Ленина, развернутой в рамках традиционного казанского праздника «День Города» (30 августа 2020 года). Графические построения, демонстрирующие пустынно-парадоксальные «невозможности» казанских пространств на празднике города, только что вышедшего из тоже, еще недавно кажущегося невозможным режима самоизоляции, обрели новое звучание и значимость.

Основные результаты

Рабочая гипотеза – парадоксы городского «содержания», осознаваемые студентом как проблема несоответствия действительного и должного, могут быть выражены посредством парадоксальных композиционно-графических построений (треугольников Рутерсварда, Эшера, бесконечных лестниц, невозможных кубов и других, подобных им форм) с опорой на дополнительные материалы; а сам процесс этого выражения может стать одним из путей решения проблемы культивирования интеллектуальной функции будущих архитекторов – подтверждена; определяемые ей задачи нашли свое решение:

– проделан анализ опыта решения проблемы специалистами региональных архитектурных школ;

– выстроены действенные межпредметные связи композиционной дисциплины с курсовым проектированием и учебно-ознакомительной практикой;

– с опорой на материалы и действенный опыт учебно-ознакомительной практики в ходе выполнения творческого задания (многовариантного графического поиска и обсуждений) определены тема под условным названием «Казанские уроки с Иштваном Оросом»; возможные сюжеты ее «обнаружения» (противостояния нового и старого, несоответствия композиционно должного действительному); натурные объекты средового наполнения старых казанских улиц, обладающие должным потенциалом сюжетной образности;

– исходя из проявленного интереса участников эксперимента к арт-объектам выставки казанского ЦСК «Смена» выбраны аналоговые графические работы;

– с опорой на разработки графика-импоссибилиста О. Рутерсварда и самостоятельный поиск осмыслены, а затем опробованы на практике принципы построения «невозможных фигур» и анаморфоз;

– на основе формальных графических моделей разработаны авторские работы, отвечающие принципам композиции содержания;

– найдена форма конечного результата – представление работ в рамках выставочного проекта «Не может быть» в Доме-музее Ленина, базирующегося в исключительном средовом пространстве городской усадьбы второй половины XIX века.

Весь этот действенный ряд можно определить как локальное решение заявленной проблемы, одновременно – возможный путь самоценного творческого поиска начинающего проектанта (уже – архитектора-импоссибилиста и публичного интеллектуала) – от выполнения учебного задания к участию в выставочном проекте. 

Заключение

Значимость полученных результатов состоит в актуализации роли композиционной дисциплины, ее тем, приемов и артефактов, способных стать значимыми высказываниями на темы актуального архитектурного дискурса. Осознание необходимости интеллектуализации учебного процесса (его творческих заданий) позволяет взглянуть на описанный эксперимент как на локальную форму выражения идентичности казанского места и его обитателей студентов казанской архитектурной школы.

Включение работ учебного процесса в культурный городской контекст для студента — важный опыт раннего осознания своей профессиональной идентичности как незаменимой части идентичности средового места (совокупности ландшафта, городской морфологии, зданий и людей, находящихся здесь разное время и в разное время суток [15, С. 227]), пребывающей (подобно ему самому) в состоянии постоянного преображения.

Путь к ее формированию и возможному представлению пространственно-средовых феноменов в рамках актуального архитектурного дискурса — интеллектуализация базовой части образования, в частности - композиционной дисциплины (композиция как слитное понимание формальной и неформальной частей есть основа творчества [5, С. 17]).

Успешность движения по этому пути определяют творческий подход преподавателей к поиску тем, выстраиванию междисциплинарных связей, ориентация в работе с будущими проектантами на событийную значимость результата, определяемую, в частности, региональной тематикой и проблематикой.

В нашем случае задание было основано на столкновении формальных геометрических парадоксов импоссибилизма, приемов анаморфозных построений с частными региональными сюжетами, выражающими парадоксы и сложности исторического места в настоящем времени.

Подобное подход оказался действенно-продуктивным в рамках формирования авторских почерков и подходов группы студентов-архитекторов, находящихся в начале пути своего профессионального становления.

Таким образом, показано, что использование метода формальных геометрических парадоксов импоссибилизма может быть эффективно при решении задач, связанных с формированием у обучающихся профессиональных практических навыков и умений, связанных с художественно-графическими и проектно-аналитическими компетенциями. На основании вышеизложенного, можно говорить о том, что метод формальных геометрических парадоксов импоссибилизма может быть предложен профессорско-преподавательскому составу, участвующему в реализации образовательных программ высшего образования архитектурно-строительных направлений подготовки в качестве одного из инструментов по расширению практических профессиональных компетенций обучающихся.

Научную новизну исследования определяют выявленные в ходе его проведения конкретные приемы «перевода» формальной композиции в композицию содержания, а также — темы и возможный путь (от учебного упражнения — к выставочному проекту) «встраивания» студента начального этапа обучения в культурный процесс исторического города.

Практическая ценность исследования обуславливают возможность дальнейшего повторения и развития композиционного задания в учебном процессе, использования полученных графических листов и анаморфозы в качестве материалов методического фонда и артефактов других возможных выставочных проектов.

Благодарности Выражаю благодарность директору Дома-музея В. И. Ленина Национального музея Республики Татарстан Басовой Т.И.	Acknowledgement I would like to express my gratitude to the director of the V. I. Lenin House-Museum of the National Museum of the Republic of Tatarstan T. I. Basova.
Конфликт интересов Не указан.	Conflict of Interest None declared.

Список литературы / References

1. Айзенман П. Суперкритика / П. Айзенман, Р. Колхас / пер. с англ. – М. : Strelka Press, 2017. – 218 с.
2. Venturi R. Learning from Las Vegas: The forgotten symbolism of architectural form / R. Venturi, D. S. Brown, S. Izenour. – Сambridge, MA : MIT Press, 1977. – 192 p. doi: 10.1177/089124167900800107
3. Javid A. Creativity in architecture design education: Design as puzzle solving / A. Javid. // International Journal of Design Education. – 2014. – Vol. 8(2). – P. 11–21. doi: 10.18848/2325-128x/cgp/v08i02/38463
4. Капустин П. В. Архитектурное образование: контуры требуемых перемен / П. В. Капустин, Ю. В. Карамзин. // Архитектурные исследования. – 2018. – № 2(14). – С. 4–10.
5. Ушакова Т. А. Формальная и неформальная композиция / Т. А. Ушакова. // сборник. научно-методических трудов № 4 «Архитектурно-художественная композиция». – Екатеринбург : Архитектон, 2012. – С. 8– 18.
6. Ганзин В. Л. Архитектурное образование как лаборатория поиска решений острых проблем современности / В. Л. Ганзин, О. В. Пакалина. // Архитектурная среда и качество жизни населения городов: материалы Междунар. науч. конф. 21–22 октября 2014 г., Екатеринбург / М-во образования и науки Рос. Федерации, Фед. гос. бюджет. образоват. учреждение высш. проф. образования «Уральская государственная архитектурно-художественная академия». – Екатеринбург: Архитектон, 2014. – С. 55–58.
7. Быстрова Т. Ю. Город как предмет проектирования: критерии целесообразности / Т. Ю. Быстрова. // Архитектурная среда и качество жизни населения городов: материалы Междунар. науч. конф. 21–22 октября 2014 г., Екатеринбург / М-во образования и науки Рос. Федерации, Фед. гос. бюджет. образоват. учреждение высш. проф. образования «Уральская государственная архитектурно-художественная академия». – Екатеринбург: Архитектон, 2014. – С. 52–54.
8. Лазарева Э. А. Креолизация как основа подготовки архитекторов и градостроителей / Э. А. Лазарева, М. А. Очеретина. // Архитектурная среда и качество жизни населения городов: материалы Междунар. науч. конф. 21–22 октября 2014 г., Екатеринбург / М-во образования и науки Рос. Федерации, Фед. гос. бюджет. образоват. учреждение высш. проф. образования «Уральская государственная архитектурно-художественная академия». – Екатеринбург: Архитектон, 2014. – С. 106–108.
9. Грэм Г. Философия искусства: введение в эстетику / Г. Грэм / пер. с англ. – М. : Слово, 2004. – 256 с.
10. Азизян И. А. Теория композиции как поэтика архитектуры /. И. А. Азизян, И. А Добрицына, Г. С Лебедев. – М. : Прогресс-Традиция, 2002. – 568 с.
11. Мартынов Ф. Т. Философия, эстетика, архитектура: учеб. пособие / Ф. Т. Мартынов. – Екатеринбург : Архитектон, 1998. – 534 с.
12. Рябов Н. Ф. Архитектурный аспект «Серебряной Фабрики» Э. Уорхола / Н. Ф. Рябов. // Известия КГАСУ. – 2014. – № 4 (30). – С. 83–92.
13. Рутерсвард О. Невозможные фигуры / О. Рутерсвард / пер. со швед. – М. : Стройиздат, 1990. – 128 с.
14. Бумажная архитектура. Из собрания банка Столичный. – М. : АРТ МИФ, 1994. – 124 с.
15. Ревзин Г. И. Как устроен город: 36 эссе по философии урбанистики / Г. И. Ревзин. – М.: Strelka Press, 2019. – 270 с.
16. Деревянная архитектура старой Казани: альбом / сост. В. И. Курашов. – Казань : Идел-Пресс, 2015. – 244 с.
17. Беляев М. Бандитский Татарстан-2 / М. Беляев. – Казань : АО «ТАТМЕДИА», «ПИК Идел-Пресс», 2019. – 306 с.
18. Ямпольский М. Б. Пространственная история. Три текста об истории / М. Б. Ямпольский. – СПб. : Книжные мастерские; Мастерская «Сеанс», 2013. – 344 с.
19. Башляр Г. Избранное: Поэтика пространства / Г. Башляр / пер. с франц. – М. : «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН), 2004. – 376 с.

Список литературы на английском языке / References in English

1. Eisenman P. Supercritica [Supercritical] / P Eisenman, R Koolhaas / trans. from english. – M. : Strelka Press, 2017. – 218 p. [in Russian]
2. Venturi R. Learning from Las Vegas: The forgotten symbolism of architectural form / R. Venturi, D. S. Brown, S. Izenour. – Сambridge, MA : MIT Press, 1977. – 192 p. doi: 10.1177/089124167900800107
3. Javid A. Creativity in architecture design education: Design as puzzle solving / A. Javid. // International Journal of Design Education. – 2014. – Vol. 8(2). – P. 11–21. doi: 10.18848/2325-128x/cgp/v08i02/38463
4. Kapustin P.V. Arkhitekturnoye obrazovaniye: kontury trebuyemykh peremen [Architectural Education: outlines of required change] / P.V. Kapustin, Yu.V. Karamzin. // Arkhitekturnyye issledovaniya [Architectural studies]. – 2018. – № 2(14). – P. 4–10. [in Russian]
5. Ushakova T. A. Formalnaja i neformalnaja kompozicija [Formal and informal composition] / T. A. Ushakova. // Sbornik nauchno-metodicheskih trudov № 4 «Arhitekturno-hudozhestvennaja kompozicija» [Collection of scientific methodological works № 4 «Architecturally-art composition»]. – Yekaterinburg : Arhitekton, 2012. – P. 8–18. [in Russian]
6. Ganzin V. L. Arkhitekturnoye obrazovaniye kak laboratoriya poiska resheniy ostrykh problem sovremennosti [Architectural education as a laboratory for finding solutions to acute problems of our time] / V. L. Ganzin, O. V. Pakalina. // Arkhitekturnaya sreda i kachestvo zhizni naseleniya gorodov: materialy Mezhdunar. nauch. konf. 21–22 oktyabrya 2014 g. [Architectural environment and the quality of life of the population of cities: materials of the International scientific conference 21–22 October 2014]. Yekaterinburg / M-vo obrazovanija i nauki Ros. Federacii, Feder. gos. bjudzhet. obrazovat. uchrezhdenie vyssh. prof. obraovanija «Ural'skaya gosudarstvennaya arkhitekturno-khudozhestvennaya akademiya» [The Ministry of Education and Science, Federal State Educational Institution of Higher Professional Education «Ural State Academy of Architecture and Art»]. – Yekaterinburg: Architecton, 2014. – P. 55–58. [in Russian]
7. Bystrova T. Yu. Gorod kak predmet proyektirovaniya: kriterii tselesoobraznosti [City as a subject of design: criteria for expediency] / T. Yu. Bystrova. // Arkhitekturnaya sreda i kachestvo zhizni naseleniya gorodov: materialy Mezhdunar. nauch. konf. 21–22 oktyabrya 2014 g. [Architectural environment and the quality of life of the population of cities: materials of the International scientific conference 21–22 October 2014]. Yekaterinburg / M-vo obrazovanija i nauki Ros. Federacii, Feder. gos. bjudzhet. obrazovat. uchrezhdenie vyssh. prof. obraovanija «Ural'skaya gosudarstvennaya arkhitekturno-khudozhestvennaya akademiya» [The Ministry of Education and Science, Federal State Educational Institution of Higher Professional Education «Ural State Academy of Architecture and Art»]. – Yekaterinburg: Architecton, 2014. – P. 52–54. . [in Russian]
8. Lazareva E. A. Kreolizatsiya kak osnova podgotovki arkhitektorov i gradostroiteley [Creolization as the basis for training architects and urban planners] / E. A. Lazareva, M. A. Ocheretina. // Arkhitekturnaya sreda i kachestvo zhizni naseleniya gorodov: materialy Mezhdunar. nauch. konf. 21–22 oktyabrya 2014 g. [Architectural environment and the quality of life of the population of cities: materials of the International scientific conference 21–22 October 2014]. Yekaterinburg / M-vo obrazovanija i nauki Ros. Federacii, Feder. gos. bjudzhet. obrazovat. uchrezhdenie vyssh. prof. obraovanija «Ural'skaya gosudarstvennaya arkhitekturno-khudozhestvennaya akademiya» [The Ministry of Education and Science, Federal State Educational Institution of Higher Professional Education «Ural State Academy of Architecture and Art»]. – Yekaterinburg: Architecton, 2014. – P. 106–108. [in Russian]
9. Graham G. Filosofiya iskusstva: vvedeniye v estetiku [Philosophy of Art: An Introduction to Aesthetics] / G. Graham / trans. from english. – M. : Slovo, 2004. – 256 p. [in Russian]
10. Azizyan I. A. Teoriya kompozitsii kak poetika arkhitektury [Theory of composition as poetics of architecture] / I. A. Azizyan, I. A Dobritsyna, G. S. Lebedev. – M. : Progress-Traditsiya, 2002. – 568 p. [in Russian]
11. Martynov F. T. Filosofiya, estetika, arkhitektura: ucheb. posobie [Philosophy, aesthetics, architecture: manual] / F. T. Martynov. – Yekaterinburg : Arkhitekton, 1998. – 534 p. [in Russian]
12. Ryabov N. F. Arkhitekturnyyi aspekt «Serebryanoy fabriki» E. Uorkhola [Architectural aspect of «Silver factory» of A. Warhol] / N. F. Ryabov. // Izvestija KGASU [News of the KSUAE]. – 2014. – № 4(30). – P. 83–92. [in Russian]
13. Ruthersward O. Nevozmozhnyye figury [Impossible figures] / O. Rutersvard / trans. from the swede. – M. : Stroyizdat, 1990. – 128 p. [in Russian]
14. Bumazhnaya arkhitektura. Iz sobraniya banka Stolichnyy [Paper architecture. From the collection of Stolichny Bank]. – M. : ART MIF, 1994. – 124 p. [in Russian]
15. Revzin G. I. Kak ustroyen gorod: 36 esse po filosofii urbanistiki [How the city works: 36 essays on the philosophy of urbanism] / G. I. Revzin. – M.: Strelka Press, 2019. – 270 p. [in Russian]
16. Derevyannaya arkhitektura staroy Kazani: al'bom [Wooden architecture of old Kazan: album] / comp. V. I. Kurashov. – Kazan : Idel-Press, 2015. – 244 p. [in Russian]
17. Belyaev M. Banditskiy Tatarstan-2 [Banditsky Tatarstan-2] / M. Belyayev. – Kazan : AO «TATMEDIA», «PIK Idel-Press», 2019. – 306 p. [in Russian]
18. Yampolskiy M. B. Prostranstvennaya istoriya. Tri teksta ob istorii [Spatial history. Three texts about history] / M. B. Yampolskiy. – SPb. : Knizhnyye masterskiye; Masterskaya «Seans», 2013. – 344 p. [in Russian]
19. Bashlyar G. Izbrannoe: Poetika prostranstva [Favourites: Poetics of space] / G. Bashlyar / trans. from fr. – M. : «Rossiyskaya politicheskaya entsiklopediya» (ROSSPEN), 2004. – 376 p. [in Russian]