ЯЗЫКОВЫЕ СРЕДСТВА ИЗОБРАЖЕНИЯ ДВОЙСТВЕННОСТИ МИРА В ХУДОЖЕСТВЕННОМ ТЕКСТЕ В. СОЛОУХИНА

ЯЗЫКОВЫЕ СРЕДСТВА ИЗОБРАЖЕНИЯ ДВОЙСТВЕННОСТИ МИРА В ХУДОЖЕСТВЕННОМ ТЕКСТЕ В. СОЛОУХИНА

Научная статья

Артамонова М.В.*

ORCID: 0000-0002-1352-5274,

Владимирский государственный университет имени Александра Григорьевича и Николая Григорьевича Столетовых, Владимир, Россия

* Корреспондирующий автор (vladphilolog[at]yandex.ru)

Аннотация

В статье описан один из видов обеспечения семантической и синтаксической связности текстовых отрезков в произведениях В. Солоухина – сведение и разведение компонентов бинарных конструкций синтагматического типа, служащее не только для обеспечения текстовой когезии, но и для изображения двойственности наблюдаемого мира, которое создается авторским способом удвоения или раздвоения сигнификата, эксплицированного в разных частях синтагматической конструкции, называющей двойственные явления и предметы действительности. Такое удвоение или раздвоение сигнификата выступает как одна из особенностей языка В. Солоухина, репрезентирующая концептуальную идею двойственности, парносоставности авторской языковой картины мира.

Ключевые слова: художественный текст, когезия, авторская языковая картина мира.

LINGUISTIC MEANS OF DEPICTING THE DUALITY OF THE WORLD IN V. SOLOUKHIN’S LITERARY WORKS

Research article

Artamonova M.V.*

ORCID: 0000-0002-1352-5274,

Vladimir State University, Vladimir, Russia

* Corresponding author (vladphilolog[at]yandex.ru)

Abstract

The article describes one of the types of ensuring semantic and syntactic coherence of text segments in the works of V. Soloukhin, which is is the reduction and dilution of components of binary constructions of the syntagmatic type serving not only to provide textual cohesion but also to depict the duality of the observed world created using an original method of doubling or splitting the significatum explicated in different parts of the syntagmatic construction that names dual phenomena and objects of reality. Such doubling or bifurcation of the significatum acts as one of the features of Soloukhin's language representing the conceptual idea of duality, pair-composition of the author's linguistic worldview.

Keywords: artistic text, cohesion, author's linguistic worldview.

Введение

Текст и языковая личность В. Солоухина являются интересными, но малоизученными не только в аспекте использования автором способов организации и обеспечения структурно-смысловой связности художественного текста, но и в создании авторской картины мира средствами языка [1]. Вместе с тем В. Солоухина можно рассматривать как мастера слова, искусно создающего художественное пространство весьма разнообразными языковыми способами. В солоухинском тексте можно выделить известные виды когезии («формы связи - грамматические, семантические, лексические - между отдельными частями текста, определяющие переход от одного контекстно-вариативного членения текста к другому» [2]), обеспеченной при помощи выраженных лексико-грамматических средств и смысловых, представляющих собой развертывание во времени причинно-следственных отношений.

При всей традиционности видов когезии, используемых В. Солоухиным для обеспечения связности текста, его особым художественным решением можно считать комбинацию разных способов использования бинарных сочинительных конструкций: сведение компонентов конструкции и получение контекстуально воспроизводимого сочетания и, наоборот, разведение частей конструкции по разным синтаксическим отрезкам. Эти способы заключаются в синтаксической аттракции или разделении лексем, создающих бинарную сочинительную конструкцию, части которой называют один обобщенный, цельный сигнификат, представляющий собой понятие о двойственных, парносоставных сущностях, в чем обнаруживается особое видение автором двоемирного существования человека и природы [3].

Методы и принципы исследования

Текстовым материалом, использованным для анализа роли синтагматических конструкций в организации художественного пространства В. Солоухина, послужили его известные художественные произведения «Владимирские проселки» (1957 г.), «Белая трава» (1961 г.).

Основным методом анализа средств когезии в солоухинском тексте является семантико-стилистический анализ бинарных сочинительных конструкций, выступающих как средство когезии, и метод ступенчатого анализа отрезков текста - комплексный анализ речевых отрезков с применением компонентного и контекстуального анализа составных частей названных конструкций (методы исследования опираются на работу [4]).

Основные результаты

О двойственности наблюдаемого В. Солоухиным мира свидетельствует частое использование автором бинарных сочинительных конструкций, компоненты которых намеренно, исходя из коммуникативного замысла, сводятся или разводятся по разным текстовым отрезкам, при этом конструкции приобретают повторяемость, контекстуальную воспроизводимость.

Одним их ярких примеров использования бинарных сочинительных конструкций как средства текстовой когезии и способа выражения авторского мировидения является рассказ В. Солоухина «Белая трава». В этом рассказе В. Солоухин употребляет сочетание зелень и вода, которое в русском языке не является устойчивым и не обладает обобщенной семантикой, однако в солоухинском тексте эта бинарная сочинительная конструкция обладает синкретичной семантикой, обобщенным, родовым значением, которое определяет сам автор: зелень и вода – это «земная благодать». Присваивая символичное, не выводимое из значений составных частей, а целостное, синкретичное значение этой конструкции, В. Солоухин структурно и семантически объединяет текстовые отрезки, в которых существительные зелень и вода, подвергшиеся синтаксической аттракции и объединившиеся в семантически устойчивую синтагму, становится средством обеспечения текстовой когезии: «На самый грубый, поверхностный взгляд, мир этот состоит только из двух частей: из зелени и воды. Но и в воде отражается все та же сплошная зелень. Будем теперь по капелькам увеличивать наше внимание. При этом почти одновременно с водой и зеленью увидим, что, как ни узка речка, как ни густо сплелись над ее руслом ветки, все же и небо принимает не последнее участие в сотворении нашего маленького мира. … В следующую долю внимания мы уже различим, что то, что казалось нам просто зеленью, вовсе не просто зелень, а нечто подробное и сложное. И в самом деле, натянуть бы около воды ровную зеленую парусину, то-то была дивная красота, то-то восклицали бы мы: «Земная благодать!» – глядя на ровную зеленую парусину» («Белая трава»).

В этом отрывке представлен целый фрагмент картины мира В. Солоухина, запечатлевающий ценностно-смысловой образ «земной благодати», складывающейся для автора из пары неразрывно связанных сущностей – зелени и воды – основных составляющих родной владимирской природы. В стилистической функции и роли текстовой когезии В. Солоухин использует прием, который В.Б. Шкловский назвал приемом «маги­ческого сведения и разведения» лексем, выражающим «идею парности, идею двойственности» [5]. В таком способе реализуется особое функциональное назначение бинарной сочинительной конструкции: дуалистичное, парносоставное соединение понятий, семантические признаки которых эксплицируются как равноправные и в то же время нейтрализуются с целью создания нерасчлененного значения, позволяет использовать подобные синтаксические единицы не для расширения объема понятия, а для углубления его содержания.

Такое ментальное соединение двух начал в созданной автором конструкции может быть обусловлено как эмпирически (при этом формирование понятия о парносоставности денотата идет опытным путем, через чувственное познание), так и интенционально (при этом парность создается целенаправленно, обращением сознания и воли на удвоение в денотате).

Отметим также, что ментальное соединение двух начал в бинарной сочинительной конструкции может быть обусловлено и авторской коммуникативной задачей: В. Солоухин сам создает авторские концептуально-языковые единицы, становящиеся воспроизводимыми в его художественном пространстве. Например, в тексте «Владимирских проселков» появляются употребленные в разных предложениях, но концептуально взаимосвязанные бинарные сочинительные конструкции нежный и хрупкий, изящность и хрупкость с корневым повтором в одном из структурно-семантических компонентов сочетания, что обеспечивает не только связность текста, но и создает концептуально-языковую единицу, имеющую интерпретирующую функцию. Эта интерпретация представляет собой авторское понимание природы, сформированное на основе индивидуального опыта, знания и оценок. Авторские бинарные сочинительные конструкции содержат оправданный повтор однокоренных слов хрупкий и хрупкость, создающий особый солоухинский образ природы: природа, как ювелир, создает окружающий растительный мир с неповторимой нежностью, изящностью и хрупкостью:

А вот тоже колокольчик, но очень странный. … он похож на крохотный фарфоровый абажурчик, но такой нежный и хрупкий, что вряд ли можно сделать его человеческими руками. …

А вот собрались в кисточку крохотные белые кувшинчики с яркими красными горлышками. … Если вглядеться в тонкости работы, по изящности и хрупкости ничем не уступит брусничный колокольчик другому, большому цветку. У ювелиров, например, мелкая работа ходит в большей цене («Владимирские проселки»).

Авторским лексико-синтаксическим средством обеспечения текстовой когезии у В. Солоухина может выступать и дистантное расположение (разведение) компонентов бинарных сочинительных конструкций, которое может служить и принципом членения различных частей текста: данный принцип основан на выделении некоторых отрезков текста, приобретающих относительно постоянные характеристики; разделение бинарной сочинительной конструкции с семантически связанными компонентами членит текст на две смысловые части, в которых содержатся неразрывно связанные, предполагающие друг друга понятия.

Разделенные бинарные сочинительные конструкции в качестве семантического средства связи в солоухинском тексте обеспечивают взаимосвязь отдельных отрезков текста и тем самым его семантическую целостность, а также являются средством выражения дискретности повествования. Употребляясь дистантно, компоненты бинарных сочинительных конструкций соединяют отдельные части текста: связь их компонентов в художественном пространстве одного произведения становится настолько понятной читателю, что контактное употребление частей конструкции не требуется, их расположение в разных синтаксических отрезках позволяет символически представить двойственность, парносоставность явлений и предметов действительности через раздвоение сигнификата и разложение бинарной конструкции на составные, но ощущаемые как части целого компоненты.

Разделение этих конструкций зачастую связано с повторением смысла, что является «необходимым условием появления и существования текста» [6]. Повторяющийся семантический компонент скрепляет предикативные части, обеспечивая семантическую цельность всего текстового отрезка.

Спецификой языковой личности В. Солоухина можно считать возможность зафиксировать в контексте культурной традиции дуальную альтернативу для многих культурных феноменов и создать парные оппозиции для наименования различных реалий. Нередко бинарные сочинительные конструкции в тексте В. Солоухина выполняют функцию построения стилистических фигур.

Так, например, дистантное употребление компонентов двухчленных сочинительных конструкций в тексте В. Солоухина может выступать в качестве способа построения стилистической антитезы – стилистической фигуры, «состоящей в противопоставлении двух мыслей, которые обычно строятся как параллельные обороты речи» [7]. Воспроизводимые бинарные сочинительные конструкции - парные именования, обладающие способностью нерасчлененно выражать обобщенное значение [8], нередко используются В. Солоухиным в функции создания антитезы. В их разведенных по разным текстовым отрезкам компонентах реализуется идея двоемирия и двойственности языковой картины мира. Например, дистантно употребленные структурно-семантические компоненты конструкции-антитезы живой и мертвый не только создают смысловое противопоставление и выполняют функцию связи отрезков текста, но и передают двойственность ощущений В. Солоухина от увиденной действительности. Так, в первые дни пути по владимирским проселкам в памяти автора зафиксировались два противоположных и одновременно сосуществующих ментальных образа, которые в тексте произведения нашли воплощение в стилистической антитезе живого и мертвого в природе: Вон сосна, она все одно что живая, с ней поговорить можно; Мы сели и, не заметив как, оказались в Головине. Только одно место успела сфотографировать память. Начинаясь прямо у дороги, уходила в глубину леса округлая ядовито-зеленая трясина, а по краям ее все мертвые и мертвые деревья («Владимирские проселки»).

Из приведенного выше примера употребления конструкции живой и мертвый следует, что дистантное расположение компонентов парных именований в художественном тексте В. Солоухина может служить и принципом членения различных частей континуума (связанного структурно и семантически отрезка текста) и способ изображения двоемирия: данный принцип основан на выделении некоторых устойчивых отрезков текста, приобретающих относительно постоянные характеристики; разделение парного сочетания с семантически противопоставленными компонентами членит текст на две смысловые части, в которых содержатся полярные, но неразрывно связанные, предполагающие друг друга понятия (дистантное употребление частей воспроизводимых сочинительных конструкций может служить средством семантико-синтаксической связности текста и средством художественной выразительности [9]).

Антитеза в солоухинском тексте может быть построена и с помощью бинарной сочинительной конструкции с контактным расположением, «сведением» в контексте ее составных частей: так, в тексте «Владимирских проселков» автор противопоставляет понятия лесхоз и леспромхоз через образное сравнение их с парным именованием небо и земля, созданным на основании совмещения противоположных сущностей: Есть две организации: лесхоз и леспромхоз. Разница между ними как будто не велика. Она в четырех буквах, но если вы будете думать так, то, значит, вы ничего не понимаете. Организации эти – небо и земля («Владимирские проселки»). В этом контексте антитеза небо и земля символично представляет двойственность человеческой жизни, сосуществование двух «миров» в советской провинциальной глубинке, похожих и совершенно разных одновременно. Именно так, диалектично, В.Солоухин «увидел Россию сквозь внешние очертания советской действительности», что стало основной целью создания «Владимирских проселков», по словам самого автора.

Заключение

Таким образом, мы приходим к выводу, что В. Солоухин, используя разнообразные способы удвоения или раздвоения сигнификата, не просто обеспечивает лексико-синтаксическую связность текста, а создает авторские концептуально-языковые единицы, становящиеся средствами репрезентации двойственности мира. Так, «магическое сведение и разведение» составных частей сигнификата выступает как одна из особенностей языка В. Солоухина, выражающаяся в двойственности (парности) авторской языковой картины мира, в которой для наименования реалий действительности используются разделенные бинарные сочинительные конструкции, компоненты которых одновременно представлены в тексте и в контактном употреблении: сигнификат можно представить расчлененно, двумя языковыми знаками, которые при объединении в сочинительную конструкцию выражают новое собирательное значение. Возникновение этого нового собирательного значения обусловлено тем, что сочинение представляет собой вхождение, включение объемов двух понятий в объем третьего [10], следовательно, дает возможность создания гиперонима – цельного, обобщенного понятия, с помощью которого вербализируются все смыслы, которые хотел выразить автор текста. В. Солоухин же намеренно разделяет это цельное, обобщенное понятие, в котором, как в двоичном коде, репрезентирует представление о двойственности наблюдаемого им окружающего мира. 

Конфликт интересов Не указан.

Conflict of Interest None declared.

Список литературы / References

1. Богрова К.М. Путешествие как смысловая доминанта лирической повести В. Солоухина «Владимирские проселки» / К.М. Богрова, А.С. Малахов, М.В. Артамонова. – Московская обл., Ногинск: Аналитика Родис, 2016. – 202 с.
2. Гальперин И.Р. Текст как объект лингвистического исследования / И.Р. Гальперин. – М.: Наука, 1981. – 140 с.
3. Мосунов Е.Л. Язык и картина мира / Е.Л. Мосунов: автореферат дис. … кандидата философских наук: 09.00.01 / Е.Л. Мосунов. – Магнитогорск, 2007. – 22 с.
4. Тарланов З.К. Методы и принципы лингвистического анализа / З.К. Тарланов. – Петрозаводск: Петрозаводский госуниверситет, 1995. – 189 с.
5. Шкловский В.Б. О теории прозы / В.Б. Шкловский. – М.: Советский писатель, 1983. – 383 с.
6. Откупщикова М.И. Синтаксис связного текста / М.И. Откупщикова. – Л.: Ленинградский ун-т., 1982. – 103 с.
7. Волков А.А. Основы риторики / А.А. Волков. – М.: Академический Проект, 2003. – 304 с.
8. Артамонова М.В. Парные именования в древнерусском тексте / М.В. Артамонова. – Владимир: ВГГУ, 2009. – 209 с.
9. Друговейко С.В. Лингвостилистический анализ отрывка из «Слова на Фомину неделю» епископа Кирилла Туровского / С.В. Друговейко // Историческая стилистика русского языка. – Петрозаводск: Изд-во ПГУ, 1998. – С. 106-121.
10. Левицкий Ю.А. Основы теории синтаксиса / Ю.А/ Левицкий. – Перм. ун-т; Перм. пед. ун-т. – Пермь, 2001. – 236 с.

Список литературы на английском языке / References in English

1. Bogrova K.M. Puteshestvie kak smyslovaya dominanta liricheskoj povesti V. Solouhina «Vladimirskie proselki» [The travel as a semantic dominant of V. Soloukhin's lyric story «Vladimir's Country Lines»] / K.M. Bogrova, A.S. Malahov, V. Artamonova. – Moskovskaya obl., Noginsk: ANALITIKA RODIS, 2016. – 202 p. [in Russian]
2. Galperin I.R. Tekst kak ob`ekt lingvisticheskogo issledovania [The text as an object of linguistic research] / R. Galperin. – M.: Nauka, 1981. – 140 p. [in Russian]
3. Mosunov E.L. Yаzyk i kartina mira [The Language and picture of the world] / E.L. Mosunov: avtoreferat dis. … kandidata filosofskih nauk: 09.00.01 / E.L. Mosunov. – Magnitogorsk, 2007. – 22 p. [in Russian]
4. Tarlanov Z.K. Metody i principy lingvisticheskogo analiza [The methods and principles of linguistic analysis] / K. Tarlanov. – Petrozavodsk: Petrozavodskij gosuniversitet, 1995. – 189 p. [in Russian]
5. Shklovskij V.B. O teorii prozy [On the theory of prose] / V.B. Shklovskij. – M.: Sovetskij pisatel, 1983. – 383 p. [in Russian]
6. Otkupshhikova M.I. Sintaksis svyaznogo teksta [The syntax of a coherent text] / M.I. Otkupshhikova. – L.: Leningradskij un-t., 1982. – 103 p. [in Russian]
7. Volkov A.A. Osnovy ritoriki [The fundamentals of rhetoric] / A.A. Volkov. – M.: Akademicheskij Proekt, 2003. – 304 p. [in Russian]
8. Artamonova M.V. Parnyie imenovania v drevnerusskom tekste [The binary naming in the Old Russian text] / V. Artamonova. – Vladimir: VGGU, 2009. – 209 p. [in Russian]
9. Drugovejko S.V. Lingvostilisticheskij analiz otryvka iz «Slova na Fominu nedelyu» episkopa Kirilla Turovskogo [The linguistic analysis of an excerpt from the «Speech for Fomas' week» by Bishop Kirill Turovsky] / S.V. Drugovejko // Istoricheskaya stilistika russkogo yazyka. – Petrozavodsk: Publishing house of PGU, 1998. – 106-121 p. [in Russian]
10. Levickij Yu.A. Osnovy teorii sintaksisa [The basics of syntax theory] / Yu.A. Levickij. – Perm. un-t; Perm. ped. un-t. – Perm, 2001. – 236 p. [in Russian]