ЛЕКСИКА КАЛЕНДАРНЫХ ОБРЯДОВЫХ ИГР НИЖЕГОРОДСКОЙ ОБЛАСТИ

Никифорова О.В.

Доцент, кандидат филологических наук, Нижегородский государственный университет им. Н.И. Лобачевского (Арзамасский филиал).

ЛЕКСИКА КАЛЕНДАРНЫХ ОБРЯДОВЫХ ИГР НИЖЕГОРОДСКОЙ ОБЛАСТИ

Аннотация

Статья посвящена лингвокультурологическому аспекту изучения обрядовой лексики нижегородских говоров. Данная работа имеет целью исследование номинаций игр, соотносимых с календарной обрядностью, что способствует выявлению регионального своеобразия обрядовой лексики.

Ключевые слова: нижегородские говоры, календарные обряды, номинации игр.

Nikiforova O.V.

Assistant Professor, candidate of Philology Sciences, Lobachevsky State University of  Nizhny Novgorod (Arzamas Branch).

VOCABULARY CALENDAR OF RITUAL GAMES OF NIZHNY NOVGOROD REGION

Abstract

The article is devoted to linguocultural aspect of the study of ritual vocabulary of Nizhny Novgorod dialects. This work aims the study of categories of games, correlated with the calendar ritual that helps to identify the regional identity of ritual vocabulary.

Keywords: Nizhny Novgorod dialects, calendar rites, games category.

Современная антропоцентрическая парадигма в языкознании определяет интерес лингвистов к особенностям концептуализации действительности и репрезентации этого процесса в языке и речи. Вслед за Е.С. Кубряковой, под концептуализацией действительности понимается осмысление человеком информации о мире, ментальное конструирование действительности, которое приводит к формированию определенных представлений о мире в виде фиксированных в сознании человека концептов [1, с. 2–12]. Данная теория связывает процесс познания мира человеком и способ обработки и хранения полученных знаний в виде особой моделируемой системы, именуемой концептуальной картиной мира. Значимая для определенного социума совокупность этих знаний закрепляется в языке в виде конкретных языковых единиц, т.е. одновременно с мыслительной осуществляется языковая концептуализация действительности. Сообщество людей концептуализирует действительность, опираясь на сложившуюся в определенный отрезок времени на определенной территории в рамках конкретного социума совокупность знаний о мире, осмысляет действительность в соответствии со своими интеллектуальными способностями и накопленным поколениями познавательным опытом.

Важным компонентом цивилизации, кроме экономических, политических, социальных сфер жизни, является культура. По словам М.М. Бахтина, первичная форма культуры – праздник. В сознании носителей диалекта до настоящего времени сохраняются представления и воспоминания о языческих, религиозных праздниках, которые функционируют в говорах под названием народный календарь. «Народный календарь, одной из составляющих которого была система хрононимов, прежде всего, регламентировал жизнедеятельность крестьян в течение годового цикла. Хрононимы в официальном гражданском и церковном календаре можно считать ориентирами не только во времени, но и в хозяйственной жизни, сезонных фенологических изменениях, обрядовых циклах». [2, с. 7–8].

Праздники, отражающие этническую, религиозную, гендерную идентичность человека, принадлежат к той сфере народной культуры, которая предполагает этнолингвистический подход в их  изучении. Интерес представляют детали народного праздника.

Неотъемлемую часть народных праздников составляют игры, в которых воплощены общечеловеческие эстетические нормы, а также идеи, проявляющие мировоззренческие представления русского человека. Лексика календарных обрядовых игр – древнейший пласт общенародной лексики, разнообразной по происхождению, условиям употребления. Номинации игр, так или иначе соотносящиеся с календарной обрядностью и записанные в  нижегородских говорах, аккумулируют культурные смыслы.

В период Святок (7–19 января) и мясоеда (от Святок до Масленицы) в нижегородской деревне проходили посиделки, на которые собиралась холостая молодежь – парни и девушки от 16 лет и старше. Во время посиделок не только пряли, вязали, вышивали, но и играли. Посиделочные игры – особый вид общения деревенской молодежи, при котором в иносказательной форме проявлялись симпатии и антипатии, демонстрировались ловкость, смекалка. Доминирующим в играх святочных посиделок является мотив выбора пары, который диктовался как личным желанием играющих, так и случайным стечением обстоятельств: бросание жребия, угадывание. Распределение игроков попарно позволяло создать наибольшую вероятность того, что каждый найдет себе пару по душе.

Часть наименований посиделочных игр в нижегородских говорах  возникла в результате метафорического переноса.

Наименование ворота обозначает игру, суть которой в следующем: «Сначала выбирают двух ребят повыше и покрепче, которые будут изображать «ворота». Они отходят в сторонку и тайно от всех сговариваются, кто и как будет называться. Чаще всего берут себе названия цветов или деревьев, например, «василек» и «ромашка» или «сосна» и «елка». Названия могут быть любыми. Затем делают ворота: встают лицом к лицу на расстоянии шага друг от друга и берутся за руки. Играющие по одному подходят к «воротам» и встают друг за другом гуськом перед ведущим, каждый кладет свои руки на плечи стоящего перед ним. Потом они решают, за кем будет «рай», а за кем «ад». Первый стоящий в цепочке называется маткой, потому что будет водить всех остальных.

Игра начинается,  и ворота пока заперты. Матка подводит цепочку к воротам, останавливается и говорит:

– Просим Вас, пустите нас через ворота.

Ворота хором спрашивают:

– Что дадите?

– Последнего хотите?

– Ну, идите, – соглашаются ворота.

«Ворота» поднимают руки, не размыкая их, а «открывая» ворота.

Матка проходит ворота первой и ведет за собой всю вереницу. Когда подходит последний, ворота закрываются. Вереница уходит вперед, а пойманного «ворота» тихо спрашивают:

– К клену или березе?

Отвечают тихо, чтобы в цепочке не услышали. После того как выбор сделан, пойманный становится сзади «клена» или «березы». Так цепочка ходит через ворота, с каждым разом становясь все короче и короче. Наконец, матка одна подходит к воротам и выбирает, к кому идти: к «клену» или «березе». Ворота объявляют, кто из них был «раем» и «адом». Между «чертями» и «ангелами» начинается борьба, кто кого перетянет. Для этого «ворота» проводят между собой черту и крепко берутся за руки. Все остальные обитатели «рая» и «ада» выстраиваются в цепочку за своими представителями, обхватив друг друга за талию. «Ворота» командуют: «Давай!». Начинается перетягивание до тех пор, пока одна партия не перетянет всех других за черту».

В данном случае в наименовании игры перенос осуществлен на основе сходства расположения участников данной игры (встают лицом к лицу на расстоянии шага друг от друга и берутся за руки) с воротами.

Игра в столбу́шку описана следующим образом: «В одной комнате парни, в другой девки. В каждой комнате по одному «дружке» (у парней – парень, у девчонок – девчонка). Выбирают среди парней водящего, он говорит дружке имя девушки. Дружка входит в комнату к девушкам с ремнем. Пройдется по комнате один раз, другой, подходит к той девушке, которую ему назвали, и слегка хлещет ее ремнем до тех пор, пока не выйдет к водящему. Когда все девушки перейдут в другую комнату, считается, что игра закончена». СРНГ в словарной статье слова столбу́шка отмечает значение ‘место в избе (обычно на кухне) для влюбленных пар во время посиделок’ с пометой костром. [3, с. 211]. В аналогичном значении слово столбу́шка функционирует и в нижегородских говорах. В результате метафорического переноса возникает название данной игры, поскольку целью является формирование пары.

Название игры голубо́чком хо́дит представляет собой метафорический перенос, основанный на сходстве пары играющих молодых людей с воркующими голубями. «Парень выбирает девушку и ходит с ней парой, взявшись за руку, под хоровое пение, потом они целуются».

Образование наименования сосе́ди связано с основным принципом игры: молодые люди садятся парами, выбирают себе соседа или соседку.

В результате метонимического переноса появились следующие названия игр  : в шу́бу, оле́нь, за́инька, кри́ночки.

Номинация в шубу представляет собой метонимический перенос с предмета, который использовали в игре, на саму игру. В шубу играют только парни, которые садятся на пол в круг, вытянув ноги и покрыв их шубами. В центре круга сидит водящий. У парней под шубами ремень, который они незаметно передают из рук в руки. Водящий должен его найти. Если не найдет, значит, он ошибается.

Игры заи́нька, оле́нь называются так, потому что во время данных молодежных святочных увеселений девушки поют песни об олене, о заиньке и водят хоровод. В центре стоит один из участников, которого называют оле́нь (за́инька), и выполняет все, о чем поется в песне.

Следующий важный период массового народного гуляния наступал весной во время самого главного церковного праздника – Пасхи, во время которой целую неделю продолжалось праздничное веселье. Освобожденный от трудовых забот народ предавался праздничному застолью, играм и забавам. Отличительной чертой этого праздник являлись игры с вареными яйцами. Таковы широко распространенные игры ката́ть яйца, като́к – катание яиц по желобку лубочной дощечкой, поставленной наклонно, нужно скатить яйцо таким образом, чтобы оно ударилось о другое яйцо, лежащее на земле; би́ться я́йцами – ударять одно яйцо о другое, тот, чье яйцо треснуло, проигрывает. Игры с яйцами не было простой забавой, поскольку в игру вкладывалось магическое значение, связанное с приходом весны, с солнцем, яйцо несло символику плодородия, богатства и процветания. В Нижегородской области это не просто детская игра, а развлечение молодых замужних женщин.

С пасхальной недели начинались молодежные гуляния, которые продолжались до Петрова дня с перерывом на Петровский пост. Гуляния проводились как в воскресные дни, так и в будни. Молодежь могла собираться на них в любое время суток. В гуляниях принимали участие парни и девушки брачного возраста, жившие в одном селе или в нескольких расположенных рядом деревнях. Весенне-летние гуляния ставили и решали следующую цель – заключение брачного союза. Этому посвящены и развлечения. Игра ходи́ть па́ном заключается в следующем: парень сначала ходит один в кругу, как пан, под песню: подбоченится, всех оглядывает, потом выбирает себе пару, и они вдвоем в кругу ходят. Все им поют песни – пановы́е. Когда песня кончится, парень и девушка должны целоваться. Наименования данной игры появилось в результате метафорического переноса.

Название игры в кольцо́ представляет собой метонимический перенос с предмета, который использовался в игре, на саму игру. «Кладут кольцо в карман сидящей девушке и ходят по кругу. Когда дойдут до нее, говорят: «Кольцо налицо!». Значит, нужно выходить и делать то, что заставят: петь, плясать, стихотворение читать, целоваться с парнем.

Бытуют в нижегородских говорах и другие наименования игр: слепу́шка, перегонки́, име́лки, пры́галки, сноровки, жгуты́, кубаре́нье, в козу́, в де́рево, в фа́нтики, в черного ба́рина, бито́чки, ли́товка, в козы́ и др.

Таким образом, богатый диалектный материал позволяет привлечь для анализа данные, которые дают возможность интерпретировать ту или иную номинацию игр, отражающую приоритетные ценности носителей говоров. Названия игр являются особой формой хранения и отражения национально-культурной информации.

Литература

1. Кубрякова Е.С. Языковая картина мира как особый репрезентации образа мира в сознании человека // Вестник Чувашского Государственного педагогического университета имени И.Я. Яковлева. – 2003. – № 4(38). – С. 2-12.
2. Черных А.В. Хрононимы в русских говорах Пермского края // Вестник Пермского университета. Российская и зарубежная филология. – 2010. – Вып. 6 (12). – С. 7-12.
3. Словарь русских народных говоров / Гл. ред. Ф.П. Сороколетов. – СПб.: Наука, 2007. Вып. 41.

References

1. Kubrjakova E.S. Jazykovaja kartina mira kak osobyj reprezentacii obraza mira v soznanii cheloveka // Vestnik Chuvashskogo Gosudarstvennogo pedagogicheskogo universiteta imeni I.Ja. Jakovleva. – 2003. – № 4(38). – S. 2-12.
2. Chernyh A.V. Hrononimy v russkih govorah Permskogo kraja // Vestnik Permskogo universiteta. Rossijskaja i zarubezhnaja filologija. – 2010. – Vyp. 6 (12). – S. 7-12.
3. Slovar' russkih narodnyh govorov / Gl. red. F.P. Sorokoletov. – SPb.: Nauka, 2007. Vyp. 41.