ПЕРЕИНТОНИРОВАНИЕ ФОЛЬКЛОРА В АСПЕКТЕ ИНТЕРТЕКСТУАЛЬНОСТИ

Лескова Т. В.

ORCID: 0000-0002-0612-1263; кандидат искусствоведения, Хабаровский государственный институт культуры

ПЕРЕИНТОНИРОВАНИЕ ФОЛЬКЛОРА В АСПЕКТЕ ИНТЕРТЕКСТУАЛЬНОСТИ

Аннотация

В задачи статьи входит исследование природы интертекстуальности в системе музыкально-языковых средств композиторского фольклоризма. Обозначены репрезентативные свойства двух структурно-семантических компонентов фольклоризованного интертекста – фольклорно-жанрового интекста и авторско-стилевого контекста. Сделаны выводы об их системных связях. Характер возникающего интертекстуального целого позволяет корректировать сложившиеся теоретические представления о дифференциации простого и сложного видов переинтонирования фольклора, обладающих континуальностью в музыкально-творческом процессе.

Ключевые слова: современная отечественная музыка, композиторский фольклоризм, переинтонирование фольклора, интертекст, интекст, контекст.

Leskova T. V.

ORCID: 0000-0002-0612-1263; PhD in Arts, Khabarovsk State Institute of Culture

RE-INTONATION OF FOLKLORE IN THE ASPECT OF INTERTEXUALITY

Abstract

The objectives of the article include the study of the main features of intertextuality in the system of musical and linguistic means of the composer's folklore. Representative properties of two structural-semantic components of the folklore intertext, folklore genre intext and authorial stylistic context, are designated. Conclusions about their systemic connections are drawn. The nature of the emerging intertextual whole enables us to correct the existing theoretical ideas about the differentiation of simple and complex types of folklore re-intonation having a continuum in the musical and creative process.

Keywords: modern Russian music, composer folklore, re-intonation of folklore, intertext, intext, context.

Феномен открытости стилевой системы «композитор – фольклор» предполагает синтез авторского и фольклорного как «своего» и «чужого». (Соответствия имеют относительный характер, а их исследование представляет самостоятельную проблему.) В теории переинтонирования фольклора, как и в музыкознании в целом, интертекстуальный подход актуализирован ввиду возросшей в 1960 – 2000-е гг. сознательной направленности творчества в сферу стилевых взаимодействий, имеющих в произведениях характер открытой ассоциативности [4].

Природа интертекстуальности объяснима структурно-семантическими свойствами составных компонентов текста, способных «входить в несколько контекстных структур и получать соответственно различное значение» [8, с. 69].

Интертекстуальное целое системы «композитор – фольклор» – фольклоризованный интертекст (ФИТ) – характеризуется взаимодействием разномасштабных компонентов, принадлежащих художественно-эстетическим подсистемам музыки устной и письменной традиций и поэтому обладающих разными инвариантно-семантическими, относительно устойчивыми признаками-денотатами. Фундаментом фольклоризации интертекста выступает фольклорно-жанровый интекст (ФЖИ), связанный с фольклорно-жанровой инвариантностью, формульностью, стереотипностью мышления музыки устной традиции [5, С. 185]. Собственно авторские компоненты и текстуальную «среду» взаимосвязей фольклорного и композиторского начал обозначим понятием авторско-стилевой контекст (АСК). Структурно-семантическая незавершенность и обобщенность компонентов двух типов позволяет возникающему целому – интертексту – «накапливать и расширять смыслы, заданные культурой», пополнять их новыми истолкованиями [10, С. 30-31].

Понятия ФИТ и ФЖИ имеют условный характер. Соприкасающиеся с фольклорностью стиля, они созданы композитором (кроме цитат). В связи с последним ФЖИ (и в случае цитирования) несет черты жанрово-стилевой дуалистичности, а семантическая атрибутика фольклорно-жанрового инварианта – обобщенный характер, но не фольклорно-традиционный, а стилизованный, подразумевающий присутствие авторского компонента в широком смысле. Сфера АСК, опираясь на музыкально-стилевые традиции прошлого и современности, также всецело не принадлежит композитору. Будучи типизированными, структуры ФЖИ и АСК в целом способны репрезентировать свои семантические истоки, прообразы, прототипы в фольклоризованном интертексте.

Задачи статьи имеют двойственный характер. Во-первых, в их круг входит исследование природы интертекстуальности в особой системе композиторского фольклоризма. С этим связано обозначение репрезентативных структурно-семантических свойств, присущих компонентам фольклоризованного интертекста. Наблюдения их системных связей на примерах произведений отечественных композиторов позволяют классифицировать типы интертекста. Во-вторых, поставлена задача координации теории переинтонирования, с ее хорошо апробированным методологическим инструментарием анализа произведений на фольклорной основе, и системой фольклоризованной интертекстуальности. Для этого методология переинтонирования, построенная на совокупности методов и методик анализа трансформаций фольклорно-жанрового инварианта в авторском (композиторском) произведении, совмещена с анализом музыкального текстообразования, в основе которого лежат специфические принципы тождества, эквивалента, альтернативы / «альтерантности» [2, С. 41-42]. В качестве конкретной методологии анализа фольклоризованного интертекста, построенного на специфических компонентах (ФЖИ и АСК), выступил структурно-семантический подход.

Фольклорно-жанровый интекст призван обозначить «меру» фольклорности интертекста. Как структурно-семантическая единица, ФЖИ наполняется конкретным смыслом в зависимости от степени представленного в нем жанрового содержания (А. Сохор). Оно тем ярче, масштабнее, чем показательнее структура ФЖИ в плане ее принадлежности фольклору. Чем тоньше сегментирована структура ФЖИ, тем более интекст оказывается свободным от семантических связей фольклорно-функционального, прикладного, обрядово-бытового характера. Необходимость снять в систематизации ФЖИ качественный национальный критерий обусловлена тем, что этностилевой определитель практически не работает в области систематики структурности интертекста и его компонентов. Уместная в анализе конкретного произведения, опора на этностиль в классификации ФЖИ дает множественные и неоднородные результаты.

Классификация ФЖИ фиксирует разномасштабные структурно-семантические градации фольклорности: от заимствования / цитирования (ФЖИ-1) до рассеяния, дисперсного распределения (М. Арановский) фольклорных элементов в тексте авторского произведения (ФЖИ-5). Промежуточный характер занимают такие виды интекста как воссоздание первичного жанра в целостности его типологических признаков на авторском материале (ФЖИ-2), полижанровость комплекса / синтеза элементов фольклора (ФЖИ-3а, 3б), интекст-извлечение на основе признаков одного (ФЖИ-4а) или нескольких (ФЖИ-4б) жанров, значимый как своего рода «минус-прием» [8, с. 59]. Замыкает классификацию интекст «чужого» композиторского фольклоризма (ФЖИ-6), возникающий на основе иноавторских фольклоризованных включений [7] со своими подвидами: от стилевой цитаты до аллюзии. Признаки разных видов ФЖИ могут проявляться в синтезе.

Семантическими характеристиками ФЖИ-1–2 являются денотаты фольклорного жанра. Жанровая многокомпонентность или, наоборот, извлечение элементов ФЖИ-3–4 вызывают эффект жанровости, отличаясь обобщенной или редуцированной репрезентативностью, амбивалентностью ассоциаций. В ФЖИ-5–6 превалирование фольклоризованного авторского (композиторского) стиля над фольклорно-жанровым началом создает коннотации фольклорности. Денотации фольклорного жанра могут переходить в коннотации жанровости и фольклорности в связи с изменением характера интекста, например, внедрением авторского материала в ходе цитирования (ФЖИ-1→ФЖИ-2–6) или модификациями структурности ФЖИ в оригинальном фольклорном тематизме композитора (ФЖИ-2→6). Семантические качества жанровости и фольклорности в большинстве видов ФЖИ-3–6 связаны с относительностью жанровых границ в самом фольклоре (показателями чего выступают синтез элементов и их полиформульность, раннетрадиционное дожанровое становление и др. [5, С. 175, 188, 192]). Усиление коннотативной семантической сферы в процессе развертывания классификации позволяет наблюдать своего рода переход от фольклорно-жанровой к наджанровой семантике. Стадиальность и историзм музыки устной традиции – восхождение от формульности к жанру [5, С. 180] – в классификации ФЖИ выражены в обратном порядке, достигая в сложных авторских интерпретациях эффекта жанрового стиля.

Инвариантность авторско-стилевого контекста, как квинтэссенция исторически сложившегося композиторского опыта, выявляет качественную модификацию фольклорного интекста. Общая систематика АСК возможна в виде «магистральных» стилевых направлений, соответствующих определенным историческим периодам. Денотатами авторского начала выступают параметры стиля: ладотонального, фактурно-гармонического мышления XIX – ХХ вв., композиционные техники ХХ в. Среди видов АСК существенно наследие русской музыкальной классики XIX в., где значимы славянская и ориентальная («русская музыка о Востоке») народно-жанровые традиции. Их характеристиками являются натурально-ладовые принципы организации звуковысотности (АСК-1–2) со своей индивидуально-авторской, тонально-гармонической спецификой. Имеют большое значение западноевропейские классико-романтические традиции XIX в. (АСК-3), согласующиеся с расширенной тональностью диатонического, мажоро-минорного, хроматического типов. Органичными для композиторского фольклоризма являются фольклоризованные, поздне- и постромантические традиции конца XIX – начала XX вв., согласующиеся с расширенной хроматической тональностью, влияниями импрессионизма, свободно-атонального, политонального мышления (АСК-4). В качестве АСК фигурируют и множественные тенденции первой половины ХХ в., обновляющие стиль русской классики на основах диатонико-хроматической расширенной тональности (двенадцатитоновости, полидиатоники), конструктивистских традиций, в том числе, фольклоризованных – И. Стравинского, Б. Бартока (АСК-5). С фольклором нередко сочетаются джазовая стилистика ХХ в. (АСК-6), авангардные, полистилистические, неостилевые и другие приемы современного письма (АСК-7).

Стилевая область «чужого» композиторского фольклоризма является общей для ФЖИ-6 и фольклоризованных видов АСК. Критерием различий выступают их преобладающие функциональные признаки: структурность ФЖИ (от стилевой цитаты до аллюзии) и семантизированность АСК (его эпохально-национальных, индивидуально-авторских и др. видов).

Фольклоризованный интертекст опирается на две системы инвариантных ядер ФЖИ и АСК. Эмпирически намечать их конкретные сочетания при гипотетическом сочетании всех видов ФЖИ со всеми видами АСК – это выявлять лишь частные случаи взаимодействия, что входит в спектр аналитических задач конкретного произведения. Тем не менее, семантический алгоритм частных совпадений ФЖИ и АСК (какими бы экстраординарными они ни были) открывает такую закономерность их сочетаемости как непротиворечивость общестилевым процессам определенного музыкально-исторического этапа / эпохи. Структурный алгоритм совпадений базируется на наиболее общих закономерностях формообразования – повторе и контрасте, по Б. Асафьеву, либо на закономерностях текстообразования – тождестве (повторе), эквиваленте (варианте), альтернативе (контрасте, деривате), по М. Арановскому. Подобные принципы порождения музыкального текста  [2, с. 41-42] характеризуют сферу простого и сложного (И. Земцовский) переинтонирования фольклора как частного проявления интертекстуальных взаимодействий. Проанализируем связи компонентов ФИТ «по вертикали», в единовременности и «по горизонтали», в разновременности, в процессе развития интертекста.

Простое переинтонирование цитаты / заимствования (ФЖИ-1) в плане текстообразования предполагает тождество и/или эквивалент АСК. Возникающий цитатный ФИТ-1 основывается на варьировании АСК. Амплитуду возможностей авторских контекстуальных преобразований цитаты демонстрирует кантата Г. Свиридова «Курские песни». На стилевом уровне переинтонирования, в условиях однотипности фольклорной составляющей – ФЖИ-цитаты – и практически сходных музыкально-языковых характеристик АСК, ФИТ-1 отдельных частей произведения имеет разные параметры. Они проявляются на аксиологическом (авторско-стилевом) и методологическом (художественно-эстетическом) уровнях переинтонирования, имеющих трехзвенную структуру, согласно классификации композиторского фольклоризма Л. Ивановой. Аксиология переинтонирования / композиторского фольклоризма сопряжена с этнографическим, адаптированным, творчески свободным типами. Этому соответствуют цели композитора: 1) «оберечь»; 2) популяризировать фольклор («ввести в общественное сознание») либо 3) привлечь средства фольклора «для выражения собственной концепции» [6, С. 35]. Методология обобщает совокупность «1) сравнительно-аналитического; 2) жанрово-типологического; 3) концепционного» подходов композитора [6, С. 27]. Дополнительно к этому в качестве критериев разграничения ФИТ-1 принимается характер соотношения ФЖИ и АСК, фактурно-гармонические параметры АСК.

В «Курских песнях» ярко репрезентативны, денотативны типологические признаки первичного жанра. Однако Г. Свиридов варьирует материал далеко не на уровне введения элементарных принципов гармонизации при этнографическом (Н. Шахназарова, Л. Иванова) подходе. Этнографический ФИТ-1а (в «Курских песнях» он исключен, в чем специфика подхода Г. Свиридова) – это вариация-аранжировка с системой АСК классико-романтического вида, с намерением композитора оберечь фольклор и сравнительно-аналитической методологией. Все это отражает ориентацию композитора на ФЖИ-1 при подчиненном характере АСК, реализуясь в варьировании с эквивалентностью компонентов. Отметим резонансный тип гармонизации этнографического ФИТ-1а, где сочетания по горизонтали вбирают тонально-модальные закономерности при преобладании первых, что встречается, например, в классических обработках фольклора.

Г. Свиридов существенно преобразует первоисточник в вариационном процессе, близком методу адаптации цитаты с максимальной мобилизацией авторско-контекстуальных ресурсов на подчеркивание инварианта жанра. Поэтому возможно говорить об адаптированном ФИТ-1б (№ 1, 3, 4 «Курских песен») – вариации-аранжировке в опоре на сходные с ФИТ-1а виды АСК, но с целями популяризации, введения фольклора в общественное сознание не только текущего, но и дальнейших исторических периодов. Это, как фактор узнаваемости фольклора, предполагает жанрово-типологическую методологию, характеризующуюся обобщением, концентрацией жанровых качеств цитат при относительной самостоятельности АСК. В фактурно-гармоническом стиле, который «приспосабливается» (адаптируется – отсюда и наименование ФИТ-1б) к народной системе, подсознательно или намеренно композитором культивируются черты фольклора (Л. Иванова). Это выражается в свободном фактурно-ритмическом варьировании, большей контрастности АСК по отношению к ФЖИ-1. Адаптированный ФИТ-1б вбирает все прежние параметры этнографического ФИТ-1а. Однако резонансный тип сочетается с типом гармонизации, которая вносит «частично новое», выраженное в гармонии на основе ладотональных основ мелодии [9, С. 88]. Гармонизация в этом и подобных произведениях строится на тонально-модальных закономерностях при преобладании вторых, что делает возможным (но не обязательным) взаимодействие аккордики терцовой и нетерцовой структуры. В «Курских пенях» гармонический АСК активно остранен ангемитонностью «курского» тетрахорда.

Процесс цитирования включает переходные формы от простого переинтонирования к сложному. Их создает сочетание эквивалента с альтернативой: 1) как их переход «по горизонтали»: эквивалент → альтернатива; 2) как совмещение «по вертикали»: эквивалент + альтернатива. Альтернатива возникает на этапе свободного цитирования – движения от фольклорного заимствования к оригинально авторскому фольклорному тематизму (ФЖИ-1→ФЖИ-2–6), от цитаты к цитации. Основательно изменен, за исключением первой фразы, ФЖИ-1 в № 2, 6, 7 «Курских песен». Однако он не выходит за пределы фольклорно-жанрового инварианта цитаты (ФЖИ-1→ФЖИ-2). Альтернатива ей возникает «по горизонтали», в процессе мелодического развития-прорастания. И, наоборот, «вертикальная» альтернатива цитате проведена В. Калистратовым в № 1 из кантаты «Пять русских народных свадебных песен» в опоре АСК на стилевые, фактурно-гармонические средства ХХ в. Свободное цитирование нескольких народных мелодий плача решено в стиле «русской народной алеаторики» [11, С. 215], рожденной ситуацией свадебной обрядности и естественно взаимодействующей с современными приемами композиторской техники. Подобный свободный ФИТ-1в представляет переинтонирование цитаты с целями привлечь средства фольклора «для выражения собственной концепции» [6, С. 35] и отличается соответствующим концепционным методологическим подходом обоих композиторов.

Смена текстообразующего принципа «эквивалент→альтернатива» при переходности простого и сложного переинтонирования сопровождается сменой приема развития – от вариации к деривации [2]. Начальные вариационные преобразования (эквивалент) в № 5 «Курских песен» Г. Свиридова завершаются усилением альтернативности, при котором свободное цитирование выводит за пределы фольклорного инварианта. На жанровой основе трудовой покосной, звучащей в интерпретации Г. Свиридова с элементами причитания в третьей строфе и коде, возникает полижанровый комплекс (ФЖИ-1→ФЖИ-3а) при фактурно-гармоническом усложнении материала.

В результате перехода от вариации к строгой деривации цитатный  интертекст принимает вид цитатного вариационно-деривационного ФИТ-2. Обновление компонентов ФЖИ-1 и АСК позволяет говорить о нем как о динамическом виде интертекста, что отличает его от более статичного цитатного ФИТ-1в с вертикальной стилевой альтернативностью.

Подразделим ФИТ-2 на подвиды. Первый из них ФИТ-2а – удаление от цитаты на основе принципов строгой деривации – характеризует № 5 «Курских песен» Г. Свиридова, № 5 из «Пяти русских народных свадебных песен» В. Калистратова, где складывается модулирующий ФИТ-1в→ФИТ-2а. Примером является и образец русского симфонизма XIX в. – финал Четвертой симфонии П. Чайковского с преобразованиями цитаты «Во поле береза стояла» (ФИТ-1б→ФИТ-2а). В хроматизированной трактовке жанрово-инвариантные свойства хороводной преобразуются в лирически исповедальный монолог, проникаясь ассоциациями декламации-плача (ФЖИ-1→ФЖИ-4а), но вместе с тем, не теряя прежнего звуковысотного контура. Существенные альтернативные преобразования ФЖИ обогащают целое денотатами и коннотатами из сферы фольклорного и нефольклорного.

Второй подвид ФИТ-2б – преодоление цитаты на основе принципов свободной деривации. Другой тип деривата «Березки», как коллажа-цитаты с последующим типичным для А. Шнитке искажением-«наплывом» черт фольклорного образца (натуральной ладовости, консонантности, четкости структур и жанровой природы в целом), включается в оперу «Жизнь с идиотом». Знаком преодоления цитаты служит трансформация звуковысотности, выход в иное качество звучания ФЖИ, нередко со снятыми параметрами фольклорности – ФЖИ-1→ФЖИ-5. Преобладание альтернативы в организации интертекста приводит не только к вуалированию, но и смене денотативных характеристик, росту коннотаций. Все это отражает диалектическую тонкость градаций, переходность видов простого и сложного переинтонирования.

Сложное переинтонирование фольклора на оригинально-авторской основе характеризуется внедрением сходных приемов «от вариации к деривации» [2], формирующих вариационно-деривационный ФИТ-3. Преобразования материала с ведущей ролью эквивалентности или альтернативности формирует три его подвида (Таблица 1). В вариационном ФИТ-3а преобладает эквивалентность ФЖИ и АСК их исходным денотативным характеристикам. Подобная паритетная «диспозиция» элементов интертекста, например, в песенном жанре на фольклорном материале, смыкается со стилизацией. Стилизованные композитором формы фольклорного инварианта можно наблюдать в некоторых произведениях И. Стравинского на русском материале (например, в песне Параши из оперы «Мавра»). Вне стилизации пример развитости мелодических вариантно-вариационных процессов дает «Русская тетрадь» В. Гаврилина (за исключением песни «Зима»).

Вариантно-деривационное развитие с имитацией протяжной лирической песенности, плача присуще, например, хоровой партитуре концерта «Лебедушка» В. Салманова, а также тонко преобразуемой декламации песни «Зима» из «Русской тетради» В. Гаврилина или характерно-речитативной танцевально-джазово-частушечной основной теме духовых в Первом концерте для оркестра «Озорные частушки» Р. Щедрина. С импровизационной природой свадебного плача органично сомкнулись  подобные процессы в № 2 из «Пяти русских народных свадебных песен» В. Калистратова. Развитие мелодии по законам экмелики, усложнение звуковысотности и ладовых параметров тематизма позволили отразить здесь и специфику музыкально-фольклорного интонирования, и подлинный драматизм обрядового момента. Преобразования материала в этих произведениях неотделимы от относительно строгой деривации – ФИТ-3б, осуществляемой при равной роли эквивалентности и альтернативности в подаче элементов интертекста. Специфика их соотношения характеризуется подвижностью АСК, развитием к усложнению всего комплекса выразительных средств, особенно гармонии (АСК→) и в целом преобладанием АСК в интертексте (жирный шрифт в Таблице 1). Благодаря этому исходные фольклорно-жанровые денотаты сохраняют изначальные и обретают иные, коннотативные фольклорно-жанровые характеристики.

Таблица 1 – Характеристики вариационно-деривационного ФИТ-3

Примечание: жирный шрифт указывает на ведущий характер АСК.  

Сходны, но более последовательно проведены приемы деривации интертекста с опорой на альтернативность текстообразования во Втором концерте для оркестра «Звоны» Р. Щедрина. Переокраска колокольности приводит к расширению образной амплитуды: от праздничного трезвона до ассоциаций с драматическим взрывом-набатом, звучанием погребальных колоколов, что в корне меняет изначальный жанровый облик колокольности. Преобразования «ударно-колокольного» интекста возникают в синтезе с фольклорной жанровостью плача, стона или возгласа (ФЖИ→). Эффекты драматизации возникают в результате подвижности АСК, композиторской работы над фактурно-колористическим обликом тематизма. Преобразования направлены по линии усложнения Р. Щедриным смешанной сонорно-алеаторной техники. Процессы деривации выводят из области жанровости в область «фольклорности» стиля, а возникающая на основе этого стилевая обобщенность переводит исходные денотаты компонентов интертекста в сферу амбивалентных коннотаций широкого семантического радиуса. Принципы свободной деривации материала в виде ФИТ-3в с акцентом на альтернативности, как факторе развития интертекста, отражают динамические возможности жанрово-стилевых и семантических, денотативно-коннотативных переключений ФЖИ и АСК, а также общую направленность к накоплению структурности «своего», авторски индивидуального в интертексте (Таблица 1). Данную особенность схематично отразим в смене местоположения его компонентов: ФЖИ+АСК → АСК+ФЖИ.

Другие виды интертекстуальных взаимодействий – метод ассоциаций, контаминация и амальгама, согласно трактовке М. Арановского [2, С. 298-302], – имеют общие принципы организации: разнообразие вариационно-деривационных приемов развития на нецитатной основе. В этом плане они являются модификациями ФИТ-3, что открывает каналы взаимодействий ФИТ-3 с анализируемыми далее тремя видами интертекста.

При общности основы ФИТ-4–6 различия вносятся, во-первых, типом ФЖИ, который может соответствовать инварианту первичного жанра, элементам или принципам фольклорного мышления, представленным отдельно и в сочетаниях. Полисемия, гетерогенность фольклоризованных микроцитаций или, наоборот, минус-приемы ФЖИ-извлечений вуалируют репрезентативные свойства фольклорного инварианта, имеющего чаще всего черты обобщенной жанровости и/или «фольклорности». При амальгамировании фольклора коннотативность ФЖИ поставлена на грань нефольклорности. Во-вторых, различия видов интертекста зависят от характера компоновки, «прочности» взаимосвязи элементов. Их комплекс (соединение, сочетание) либо синтез (более глубокая интеграция, взаимопроникновение) определяют разную степень семантизированности ФИТ с фольклором и авторскими стилями.

Ассоциативный ФИТ-4 возникает в ориентации на «собирательный образ» чужого текста [2, С. 298-300] с денотатами первичного жанра и его элементов, а также коннотатами принципов фольклорного мышления, присущими ФЖИ и АСК (последний обозначим как адаптирующий фольклорно-жанровые свойства).

Подвид ФИТ-4а определяется главенством фольклорного жанра (ФЖИ-2) при дополняющем значении полижанровости, извлечений (ФЖИ-3–4), стилевых образований со снятыми параметрами фольклорности (ФЖИ-5), в том числе, «чужого» композиторского фольклоризма (ФЖИ-6). Гетерогенность ФЖИ тяготеет к интеграции, синтезу, тесной взаимосвязи компонентов, благодаря стержневому положению одного из фольклорных инвариантов, «собирающих» жанровый конгломерат в единое целое, а также благодаря органичной адаптации интекста в АСК. Таковы параметры фольклоризованной интертекстуальности в большинстве произведений Г. Свиридова, в том числе «Поэме памяти Сергея Есенина», его «маленьких» кантатах 1960-х гг. Свиридовский интертекст хотя и амбивалентен своими коннотациями, но представляет слой «чужого» / фольклорного довольно ощутимо. Это выражено в синтезе денотативных признаков протяжной, городской песенности и элементов других жанров, к примеру, плача, пляса, частушки-страдания, колокольности, знаменного распева при объединяющем значении первого из названных жанровых денотатов.

Параметры ФИТ-4б определяются главенством жанровости (ФЖИ-3–4) при дополняющей роли фольклорности (ФЖИ-5–6). Этот подвид интертекста показателен для «Песен вольницы» С. Слонимского, балета «Ярославна» Б. Тищенко. Авторский фольклорный тематизм формируется на основе включения отдельных жанровых элементов, выразительности хара́ктерной народно-бытовой речи. Получают отражение и такие генеральные принципы фольклорного мышления как попевочность мелоструктур, вариантность / импровизационность, фактурный склад смешанного гетерофонно-подголосочного или иного плана с внедрением имитационности, черт контрастной полифонии (Б. Тищенко). Сходные качества фольклоризованного интертекста характерны для частей, связанных с фольклором, в оратории «Русские страсти» А. Ларина. Композитором спаяны воедино жанровость русского духовного партесного концерта и фольклорность рождественских колядок, скорых хороводных песен (№ 1), знаменного пения и северных ста́рин или духовных стихов (№ 2). Примечателен полижанровый интертекст, созданный в № 12 и сочетающий ФИТ-4а (на основе жанра плача и речевой интонации) и ФИТ-4б (на основе жанровости знаменного пения, духовного стиха, взаимодействующих с чертами концертности). Принципы насыщения партесного стиля фольклорно-жанровыми элементами позволяют провести параллели оратории А. Ларина с тенденциями русской музыки XVIII в., в частности, с творчеством М. Березовского, явлениями Нового направления в духовной музыке рубежа XIX – XX вв., что характеризует неоканоническую тенденцию современной российской музыки в целом. ФИТ-4 отличается яркой денотативностью ФЖИ и АСК при богатстве их коннотаций, тяготея к моностилистике (Таблица 2).

Контаминированный ФИТ-5 подчеркнуто гетеролексичен и опирается на элементы первичной жанровости в ее весьма обобщенных формах (ФЖИ-3, 4, 6). Но не они, а первенствующие здесь принципы фольклорного мышления (ФЖИ-5) определяют вид интертекста, где «адресность» фольклорных ассоциаций стоит на грани нефольклорности. Такова природа интертекста, например, в Концерте-буфф С. Слонимского. Ярко выраженные гетерогенность ФЖИ, гетеролексика авторского фольклорного тематизма репрезентативны сами по себе. Характер несколько «дезинтегрированной», спонтанной взаимосвязи элементов при их свободном совмещении – отражении фольклорно-джазовой импровизационности – обозначим как комплексное соединение с преобладанием авторского начала, тяготением к вертикальной и горизонтальной полистилистике на микроуровне темообразования и макроуровне целого (Таблица 2).

Таблица 2 – Характеристики ФИТ-4–6

Примечание: значения в скобках имеют необязательный характер; жирный шрифт указывает на ведущую роль АСК.  

Амальгамированный ФИТ-6 также характеризуется высокой степенью авторского начала при «дисперсном распределении» ФЖИ в виде мотивов, синтагм, кратких мелодико-гармонических оборотов, обобщенных попевок-формул, фактурных ячеек, ритмоинтонаций – материала, «составляющего содержание долговременной слуховой памяти». Свободная комбинация принципов фольклорного мышления и их «исчезновение в общем потоке» [2, с. 302] создают фольклорно-жанровые аллюзии, эффект «напыления» (одно из значений понятия амальгама) – формы, коннотативно репрезентирующие фольклор (ФЖИ-5, 6). Высокая степень интеграции ФЖИ и АСК позволяют ассоциировать ФИТ-6 с моностилистикой. Экспрессионистски-фольклорный серийно-модальный интертекст создан в «Плачах» Э. Денисова. Современные стилевые и «технологические» контексты, как в данном произведении, смыкаются с принципами фольклорного мышления в глубинных слоях интертекста, «синергетически» усиливая характеристики фольклорности (ФИТ-6а). Возможно, наоборот, их ослабление (ФИТ-6б).

Конкретизация видов фольклоризованного интертекста может быть продолжена «по горизонтали». Подобно интертекстуальной модуляции возможны переходы к усложнению форм ФИТ. Типовые примеры модуляций на основе цитатного материала представлены в ФИТ-2. Примеры других модуляций отчасти даны выше, отчасти составляют гипотетическое множество, выявляемое лишь в конкретном анализе.

Итак, интертекст в системе «композитор – фольклор» соотносится с тем или иным видом переинтонирования. Цитатные ФИТ с преобладанием эквивалентности как принципа текстообразования соответствуют простому виду переинтонирования. Стилевой контраст ФИТ-1в или взаимосвязь эквивалента и альтернативы при цитировании формируют ФИТ-2 на динамической основе. «Перетекание» вариационно-деривационных форм интертекста в свободно-ассоциативные, контаминированные, амальгамированные объясняет гибкое сочетание приемов и методов простого (ФИТ-1а, 1б) и сложного (ФИТ-3–6) видов переинтонирования. Их бинарность дополняется переходным типом «простое→сложное» (ФИТ-1в, ФИТ-2), что отражает подлинную континуальность музыкально-творческого процесса.

Список литературы / References

1. АрановскийМ. Г. Концепция музыкального стиля в работах М. К. Михайлова // Михайлов М. К. Этюды о стиле в музыке: Статьи и фрагменты. – М.: Музыка, 1990. – С. 13-38.
2. АрановскийМ. Г. Музыкальный текст: Структура и свойства. – М.: Композитор, 1998. – 343 с.
3. АрановскийМ. Г. Структура музыкального жанра и современная ситуация в музыке // Музыкальный современник. Вып. 6. – М.: Советский композитор, 1987. – С. 35-77.
4. ГригорьеваГ. В. Стилевые проблемы русской советской музыки второй половины ХХ века. – М.: Советский композитор, 1989. – 206 с.
5. ЗемцовскийИ. И. О системном исследовании фольклорных жанров в свете марксистско-ленинской методологии // Проблемы музыкальной науки – М., 1972. – Вып.1. – С. 169-197.
6. ИвановаЛ. П. Фольклоризм в русской музыке XX века. – Астрахань, 2004. – 223 с.
7. ЛеоноваН. В. О композиторах, фольклоре и фольклоризмах (из опыта СО СК) // Материалы научно-теоретических конференций. – Новосибирск: Новосиб. гос. консерватория (академия) им. М. И. Глинки, 2007. – С. 239-242.
8. ЛотманЮ. М. Структура художественного текста // Лотман Ю. М. Об искусстве. СПб.: Искусство-СПБ, 2005. – С. 14-285.
9. РязановаН. П. Об одном типе фольклоризма в творчестве П. Рязанова // Общество. Среда. Развитие. – 201 – № 2. – С. 87-94.
10. СтогнийИ. С. Процессы смыслообразования в музыке (семиологический аспект): дис. … д-ра искусствоведения. – М., 2013. – 416 с.
11. ШубинаО. А. Специфика претворения свадебной обрядовости в хоровом цикле В. Калистратова «Пять русских народных свадебных песен» // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. – Тамбов: Грамота, – 2014. – № 10 (48): в 3-х ч. Ч. III. C. 214-219.

Список литературы на английском языке / References in English

1. Aranovsky M.G. Kontseptsiya muzikalnogo stiliya v rabotakh M. K. Mikhailova [Concept of Musical Style in the works of Mikhail Mikhailov]. Mikhailov M.K. Etiudy o stile v muzike: Stat’i i fragment [Mikhailov M.K. Etudes on Style in Music: Articles and Fragments.] - M.: Music, 1990. - P. 13-38. [In Russian]
2. Aranovsky M.G. Muzikalniy tekst: Struktura i svoistva [Musical Text: Structure and Properties.] - M.: Composer, 1998. - 343 p. [In Russian]
3. Aranovsky M.G. Struktura muzikalnogo zhanra i sovremennaya situatsiya v muzike [Structure of Musical Genre and Current Situation in Music] // Muzikalniy sovremennik. Vyp. 6. [Musical Contemporary. Issue. 6.] - M.: Soviet Composer, 1987. - P. 35-77. [In Russian]
4. Grigorieva G.V. Stileviye problemi russkoy sovetskoy muziki vtoroy poloviny ХХ veka. [Style Problems of Russian Soviet Music of the Second Half of the Twentieth Century.] - M.: Soviet Composer, 1989. - 206 p. [In Russian]
5. Zemtsovsky I.I. O sistemnom issledovanii folklornykh zhanrov v svete marksistsko-leninskoy metodologii [On the System Study of Folklore Genres in the Light of Marxist-Leninist Methodology] // Problemy muzikalnoy nauki [Problems of Musical Science] - M., 1972. - Issue 1. - P. 169-197. [In Russian]
6. Ivanova L.P. Folklorizm v russkoy muzike XX veka [Folklore in Russian Music of the XX Century.] - Astrakhan, 2004. – 223 p. [In Russian]
7. Leonova N.V. O kompozitorakh, folklore i folklorizmakh (iz opita SO SK) [On Composers, Folklore and Folklorisms] // Materialy nauchno-teoreticheskih konferencij – Novosib. gos. konservatoriya (akademiya) im. M. I. Glinky [Materials of Scientific and Theoretical Conferences.] - Novosibirsk: Novosib. State. Conservatory (Academy) named after M.I. Glinka, 2007. - P. 239-242. [In Russian]
8. Lotman Yu. M. Struktura khudozhestvennogo teksta [Structure of the Artistic Text] // Lotman Yu. M. On art. SPb.: Art-SPB, 2005. - P. 14-285. [In Russian]
9. Ryazanova N.P. Ob odnom tipe folklorizma v tvorchestve P. Ryazanova [On one Type of Folklore in the Work of P. Ryazanov] // Sreda. Razvitiye [Society. Environment. Development] - 2015. - No. 2. - P. 87-94. [In Russian]
10. Stogniy I.S. Prottsessy smysloobrazovaniya v muzike (semiologicheskiy aspekt) [Processes of Meaning Formation in Music (semiological aspect)]: Thesis of Doctor of Arts. - M., 2013. - 416 p. [In Russian]
11. Shubina O. A. Spetsifika pretvoreniya svadebnoy oriadovosti v khorovom tsikle V. Kalistratova «Piat’ russkikh narodnykh svadebnykh pesen» [Specificity of the Wedding Rituals Implementation in V. Kalistratov's Choral Cycle “Five Russian Folk Wedding Songs”] // Istoricheskiye, filosofskiye, politicheskiye i нyuridicheskiye nauki, kulturologiya i isskustvovedeniye. Voprosy teorii i praktiki [Historical, Philosophical, Political and Legal Sciences, Cultural Study and Art Criticism. Questions of Theory and Practice.] - Tambov: Gramota, - 2014. - No. 10 (48): in 3 parts. Part III. P. 214-219. [In Russian]