НАРРАТИВЫ ВОСПРИЯТИЯ МИГРАЦИИ В РЕГИОНАЛЬНОМ СОЦИУМЕ (НА ПРИМЕРЕ ЦЕНТРАЛЬНО-АЗИАТСКОЙ МИГРАЦИИ В РЕСПУБЛИКАХ ЮЖНОЙ СИБИРИ)

Евдокимов А.И.

ORCID: 0000-0002-0271-3202, Аспирнат, Хакасский государственный университет им. Н.Ф. Катанова

Исследование выполнено при финансовой поддержке гранта Президента РФ МК-6746.2015.6

НАРРАТИВЫ ВОСПРИЯТИЯ МИГРАЦИИ В РЕГИОНАЛЬНОМ СОЦИУМЕ (НА ПРИМЕРЕ ЦЕНТРАЛЬНО-АЗИАТСКОЙ МИГРАЦИИ В РЕСПУБЛИКАХ ЮЖНОЙ СИБИРИ)

Аннотация

Данная работа посвящена определению факторов и нарративов, способствующих формированию негативных и позитивных отношений к миграции в региональном социуме. На основании анализа результатов  массового социологического исследования на территории трех республик Южной Сибири (Алтай, Тыва, Хакасия) делается вывод, что такие характеристики как возраст, материальное положение, уровень образования и характер межэтнических отношений, являются основными компонентами функционирования модели восприятия мигрантов из стран Центральной Азии представителями принимающего сообщества.

Ключевые слова: миграция, региональный социум, идентичность, Южная Сибирь, этничность.

Evdokimov A.I.

ORCID: 0000-0002-0271-3202, Postgraduate student, The Khakas State University named after N. F. Katanov

NARRATIVES OF PERCEPTION OF MIGRATION IN THE REGIONAL SOCIETY (THE CASE OF CENTRAL ASIAN MIGRATION IN THE REPUBLICS OF SOUTHERN SIBERIA)

Abstract

This work is dedicated to determining the factors and narratives that contribute to the formation of positive and negative attitudes towards migration in regional society. Based on the results of the analysis of mass sociological study on the territory of the three republics of Southern Siberia (Altai, Tyva, Khakassia), We concluded the main characteristics of the model of migrant perception of Central Asia in the host community. We emphasized such components as age, financial status, education level and nature of inter-ethnic relations.

Keywords: migration, regional society, identity, Southern Siberia, ethnicity.

В современном мире такой когда-то неоднозначный феномен как «миграция» превратился в повседневный социальный процесс, охватывающий все сферы общественной жизни. Миграция проявляется себя на международном уровне в качестве одного из основных компонентов «глобализации», практически воплощая собой  постулаты теоретиков данного направления о размывании национальных границ и смешении разнообразных этносов и народов во всех частях мира. Миграция является важной частью национальной политики отдельных государств, которые используют ее в качестве инструмента решения как сиюминутных проблем, так и долгосрочных задач. Наконец, миграция является неотъемлемым компонентом трансформации и модернизации регионального социума, фактором актуализации различных уровней социальной идентичности его субъектов.

Под идентичностью в нашем случае понимается определенный «способ классификации окружающего мира, в основе которого лежит (коллективное) представление индивидов о себе, формирующееся в процессе взаимодействия с окружающей действительностью как продукт социальной, экономической и политической активности индивидов в сходных условиях жизни» [2]. Идентичность – не статическая структура, поэтому в зависимости от внешних условий, в ней актуализируются те или иные элементы, которые определяют отношение субъектов к окружающей действительности.

В исследованиях отечественных авторов можно выделить несколько подходов, характеризующих влияние миграционного фактора на идентичность субъектов регионального социума.

Во-первых, это исследования, в которых миграция связывается с таким компонентом структуры идентичности, как этническая идентичность.

Так Ш.С. Сулейманова и Е.Л. Рябова считают, что в современном мире все этнические общности находятся под воздействием со стороны других этносов и народов. Это воздействие помогает актуализироваться собственной этнической идентичности, а значит, положительным образом влияет на этническое многообразие в социуме [9]. Миграция выступает в качестве важной составляющей этого процесса, поэтому принимающее сообщество должно относиться к мигрантам гибко и способствовать их адаптации в новой среде.

Альтернативной точки зрения придерживается Ю.В. Мухлынкина, определяя массовую миграцию как угрозу этнической идентичности. Исследователь использует понятие «маргинальной этнической идентичности», под которым понимает невозможность мигрантов занять стабильное место в принимающем сообществе, невозможность инкорпорироваться в региональный социум. Мигрант «никогда не сможет совершенно порвать (даже если ему будет дана такая возможность) со своим прошлым и его традициями и никогда не будет принят в новое общество, в котором он пытается найти для себя место» [5]. Миграция в данном случае негативно сказывается как на этнической идентичности самих мигрантов, так и членов принимающего сообщества.

Е.А. Самсонкина и В.Н. Муха занимают промежуточную позицию в определении характера влияния миграции на этническую идентичность и выделяют ряд факторов, которые этому способствуют: «моно-полиэтничность среды проживания, социокультурная дистанция между взаимодействующими этносами, принадлежность к этническому большинству или меньшинству, степень дискриминации меньшинства» [6].

Другая группа исследователей воспринимает миграцию как фактор актуализации межэтнических отношений внутри регионального социума.

Миграция представляет собой естественный процесс, в ходе которого возникновение конфликтов связывается не с различием мировоззренческих установок, этнической принадлежности, религии или образа жизни, а с предписыванием межэтнического характера обычным бытовым проблемам и ссорам. Это происходит в результате того, что мигранты действуют согласно модели аккультурационных ориентаций, которая с одной стороны, направлена на сохранение самобытной культуры, а с другой, на взаимодействие с представителями принимающего сообщества [10].

Э.Н. Соболев связывает миграцию и межэтнические отношения экономическими взаимодействиями между приезжими и представителями принимающих сообществ. Чем таких взаимодействий больше, тем больше уровень межэтнической напряженности. Рассматривая пример китайцев на Дальнем Востоке, он делает вывод о возможности снятия напряженности между мигрантами и местными жителями. Это происходит в следствие того, что китайцы хотя и живут обособленно, но не противопоставляют свои социокультурные установки сложившемуся в принимающем сообществе укладу жизни [7].

Ю.М. Аксютин выделяет ряд условий, которые влияют на повышение уровня конфликтогенности межэтнических отношений [1]. Во-первых, это происходит, когда миграционный нажим начинает затрагивать мировоззренчески и экзистенциально значимые ценности представителей принимающего сообщества. Во-вторых, когда характер межэтнических отношений начинает принимать эмоциональную окраску. В-третьих, когда напряженность межэтнических отношений используется в качестве средства достижения определенных целей заинтересованных сторон (как со стороны мигрантов, так и принимающего сообщества).

Так на примере Республики Хакасия Е.А. Ерохина отметила различия в восприятии межэтнических взаимодействий у разных этносов принимающего сообщества. У представителей хакасского этноса проявляются негативные взгляды в оценках влияния мигрантов из стран Центральной Азии и Китая на стабильность межэтнических отношений в регионе, в то время как русские оценивают это влияние стабильно положительно [3].

С целью эмпирической проверки описанных выше позиций и определения нарративов восприятия мигрантов из стран Центральной Азии (как самой многочисленной и влиятельной миграционной группы), в июне-сентябре 2016 года на территории республик Алтай, Тыва и Хакасия сотрудниками Хакасского государственного университета им. Н.Ф. Катанова было проведено массовое социологическое исследование [8]. Для проведения массового опроса использовалась целевая, непропорциональная, стратифицированная выборка. Всего было опрошено 1000 человек, из них: в Республике Алтай – 190 чел., в Республике Тыва – 290 чел., в Республике Хакасия – 520 чел. Опрос проводился среди представителей разных этнических, половозрастных и социально-профессиональных групп.

Результаты исследования показали, что восприятие мигрантов из стран Центральной Азии представителями принимающего сообщества Саяно-Алтая определяется набором факторов, которые позволяют утверждать о влиянии миграционного фактора на структуру социальной идентичности жителей Республики Алтай, Тыва и Хакасия.

Среди общего количества респондентов только 13,5% отметили, что положительно относятся к приезду мигрантов из стран Центральной Азии, 35% ответили, что им безразлично, 36,9% выразили свое отрицательное отношение, 14,6% затруднились ответить. Это свидетельствует о преобладании негативного восприятия центрально-азиатской миграции в регионах Южной Сибири.

Детальный анализ ответов респондентов позволяет выделить некоторые факторы, способствующие трансформации негативного отношения к мигрантам в нейтральную и позитивную сторону. Одним из таких факторов является уровень материального благосостояния жителей регионов. У респондентов с низким уровнем материального положения в большей степени проявляется негативное отношение к мигрантам - 41,4% респондентов. Кроме того, среди них 21,4% респондентов затруднились определить свою позицию по отношению приезжих из Узбекистана, Таджикистана, Казахстана и Киргизии. Обратная ситуация наблюдается в ответах респондентов с высоким уровнем материального положения - 25% - положительно и всего 12,5% затруднились ответить.

Похожие тенденции наблюдаются в ответах респондентов с разным уровнем образования. Процент положительного отношения к мигрантам из стран Центральной Азии растет по мере повышения уровня образования. Наиболее низкий показатель проявляется среди респондентов с образованием ниже среднего – 7,1%, у респондентов со средним профессиональным образованием увеличивается до 11%, а у респондентов с высшим образованием достигает 14,9%. Процент затруднившихся ответить соответственным образом падает с 28,6% (ниже среднего) до 13,4% (среднее профессиональное) и 15,1% (высшее).

Возраст респондентов представляется особым полем восприятий миграционного фактора в Южной Сибири. С увеличением возраста респондентов незначительно растет показатель положительного отношения к мигрантам из стран Центральной Азии – от 11,5% (в возрасте от 18 до 24 лет) до 15,5% (в возрасте 55 лет и старше), зато значительно увеличивается доля затруднившихся ответить – с 9,9% (в возрасте от 18 до 24 лет) до 20,2% (в возрасте 55 лет и старше).  44% респондентов в возрасте от 18 до 24 лет отметили  нейтральное отношение к приезду центрально-азиатских мигрантов, что значительно выше, чем у остальных возрастных групп респондентов (33%). Наибольшая доля респондентов с отрицательное отношение к мигрантам из стран Центральной Азии отмечается у наиболее экономически активной части населения – 41,5% (в возрасте от 25 до 34 лет) и 39,5% (в возрасте от 35 до 54 лет).

Следующим элементом структуры идентичности, актуализирующимся под воздействием миграционного фактора, является этническая компонента. Среди представителей основных этносов, проживающих на территории исследуемых республик, демонстрируются усиление негативного и безразличного отношения к мигрантам из Центральной Азии по сравнению с генеральной совокупностью. Наибольший уровень положительного восприятия мигрантов отмечается у алтайцев (14%) и тувинцев (12,7%), наименьший – у хакасов (5,3%). При этом 42,1% опрошенных хакасов определили свое отношения к центрально-азиатским мигрантам как безразличное. А наибольший процент, фиксирующий негативное восприятие выходцев из Центральной Азии, обнаружился в результате у русских, проживающих на территории всех трех республик, - 39,9%.

Обобщенные данные опроса по каждой из трех исследуемых республик свидетельствуют, с одной стороны, о сбалансированности уровня восприятия мигрантов из Центральной Азии принимающим сообществом регионов Южной Сибири, с другой стороны, позволяют зафиксировать ряд особенностей. Так доля респондентов, отметивших свое нейтральное отношение к мигрантам из Казахстана, Киргизии, Таджикистана и Узбекистана, находится в близком процентом соотношении во всех трех республиках (Алтай – 36,3%, Тыва – 34,5%, Хакасия – 34,8%). При этом в Республике Тыва отмечается максимальный уровень положительного отношения (16,6%), в Республике Алтай – минимальный уровень отрицательного отношения (34,2%), а в Республике Хакасия наименьший уровень положительного отношения (11%) и наибольший – отрицательного (39%). Эта тенденция фиксируется нами на протяжении последних лет и объясняется, в первую очередь, спецификой экономических отношений [4].

Таким образом, можно сделать вывод, что, несмотря на преобладание негативного нарратива восприятия миграции из стран Центральной Азии в регионах Южной Сибири, существует ряд факторов, способствующих обращению данной тенденции в позитивное направление. Во-первых, это уровень материального положения и образования, с увеличением которых растет показатель положительного восприятия мигрантов.  Во-вторых, это возрастной фактор, который демонстрирует, что с увеличением возраста респондентов снижается уровень отрицательного восприятия мигрантов. Наконец, это характер межэтнических отношений внутри принимающего сообщества. С уменьшением пропорционального разрыва численности основных этнических групп региона, происходит рост процента положительных и нейтральных отношений респондентов к мигрантам.

Комплексное использование региональными властями описанных в данной работе нарративов, на наш взгляд, будет способствовать гармонизации межэтнических отношений в региональном социуме и  адаптации структуры социальной идентичности его субъектов к внешним и внутренним вызовам.

Список литературы / References

1. Аксютин Ю.М. Этнокультурная комплементарность и ценностные ориентации жителей регионов России: имперскость, советскость, современность / Ю.М. Аксютин // European Social Science Journal. – 2014. –№ 3-2 (42). – С. 333-338.
2. Анисимова А., Ечевская О. «Сибиряк»: общность, национальность или «состояние души»? / А. Анисимова, О. Ечевская // Laboratorium. Журнал социальных исследований. – 2012. – № 3. – С. 11-41.
3. Ерохина Е.А. Этнические границы в межэтническом сообществе (на примере Республики Хакасия) / Е.А. Ерохина // Гуманитарные науки в Сибири. – 2007. – № 3. – С. 100-103.
4. Евдокимов А.И. Миграционный фактор социокультурной модернизации в Саяно-Алтайском регионе / А.И. Евдокимов // Современные исследования социальных проблем (электронный научный журнал). – 2016. – № 3 (59). – С. 215-223.
5. Мухлынкина Ю.В. Этническая идентичность в эпоху глобализации / Ю.В. Мухлынкина // Научные ведомости Белгородского государственного университета. Серия: Философия. Социология. Право. – 2008. – № 4. – С. 233-244.
6. Самсонкина Е.А., Муха В.Н. Риски этнической идентичности в современном мире / Е.А. Самсонкина, В.Н. Муха // Актуальные вопросы общественных наук: социология, политология, философия, история. – 2014. – № 37. – С. 58-63.
7. Соболев Э.Н. Трудовая миграция в свете сохранения национальной идентичности России / Э.Н. Соболев // Вестник международного института менеджмента ЛИНК. – 2009. – №24. – С. 147-164.
8. Социологическое исследование (июнь - сентябрь 2016 г., Хакасия, Тыва, Алтай). Грант Президента РФ по теме: «Российская гражданско-национальная идентичность: новые риски и способы преодоления (региональная модель)» (проект МК-6746.2015.6). Выборочная совокупность – 1000 чел.
9. Сулейманова Ш.С., Рябова Е.Л. Миграционные процессы и межнациональные, межконфессиональные отношения в России: взаимовлияние и роль СМИ / Ш.С. Сулейманова, Е.Л. Рябова // Этносоциум и межнациональная культура. – 2016. – № 2 (92). – С. 9-20.
10. Ясинская-Лахти И., Мяхёнен Т.А., Варьйонен С., Арнольд Л., Юияля А., Юрва К., Кинунен Т. Идентичность и интеграция в контексте этнической миграции (на примере ингерманландских финнов) / И. Ясинская-Лахти, Т.А. Мяхёнен, С. Варьйонен и др. // Диаспоры. – 2012. – № 1. – С. 178-196.

Список литературы на английском языке / References in English

1. Aksjutin Ju.M. Jetnokul'turnaja komplementarnost' i cennostnye orientacii zhitelej regionov Rossii: imperskost', sovetskost', sovremennost' [Ethnic and cultural complementarity and values of residents of Russian regions: imperial, Soviet, modernity] / Ju.M. Aksjutin // European Social Science Journal. – 2014. – № 3-2 (42). – P. 333-338. [in Russian]
2. Anisimova A., Echevskaja O. «Sibirjak»: obshhnost', nacional'nost' ili «sostojanie dushi»? ["Siberian": community, nationality or "state of mind"?] / A. Anisimova, O. Echevskaja // Laboratorium. Zhurnal social'nyh issledovanij [Journal of Social Studies]. – 2012. – № 3. – P. 11-41. [in Russian]
3. Erohina E.A. Jetnicheskie granicy v mezhjetnicheskom soobshhestve (na primere Respubliki Hakasija) [Ethnic boundaries in inter-ethnic society (the example of the Republic of Khakassia)] / E.A. Erohina // Gumanitarnye nauki v Sibiri [Humanities in Siberia]. – 2007. – № 3. – P. 100-103. [in Russian]
4. Evdokimov A.I. Migracionnyj faktor sociokul'turnoj modernizacii v Sajano-Altajskom regione [Migratory factor of socio-cultural modernization in Sayano-Altay region] / A.I. Evdokimov // Sovremennye issledovanija social'nyh problem (jelektronnyj nauchnyj zhurnal) [Modern studies of social problems (electronic scientific journal)]. – 2016. – № 3 (59). – P. 215-223. [in Russian]
5. Muhlynkina Ju.V. Jetnicheskaja identichnost' v jepohu globalizacii / Ju.V. Muhlynkina [Ethnic identity in the age of globalization] // Nauchnye vedomosti Belgorodskogo gosudarstvennogo universiteta. Serija: Filosofija. Sociologija. Pravo [Scientific statements of Belgorod State University. Series: Philosophy. Sociology. Law]. – 2008. – № 4. – P. 233-244. [in Russian]
6. Samsonkina E.A., Muha V.N. Riski jetnicheskoj identichnosti v sovremennom mire [Risks of ethnic identity in the modern world] / E.A. Samsonkina, V.N. Muha // Aktual'nye voprosy obshhestvennyh nauk: sociologija, politologija, filosofija, istorija [Actual questions of social sciences: sociology, political science, philosophy, history]. – 2014. – № 37. – P. 58-63. [in Russian]
7. Sobolev Je.N. Trudovaja migracija v svete sohranenija nacional'noj identichnosti Rossii [Labour migration in the view of the preservation of national identity of Russia] / Je.N. Sobolev // Vestnik mezhdunarodnogo instituta menedzhmenta LINK [Bulletin of the International Institute of Management LINK]. – 2009. – №24. – P. 147-164. [in Russian]
8. Sotsiologicheskoe issledovanie (iyul' - sentyabr' 2016 g., Khakasiya, Tyva, Altay) [Social study in Khakassia, Tyva, Altay, July – September 2016]. Grant Prezidenta RF po teme: «Rossijskaja grazhdansko-nacional'naja identichnost': novye riski i sposoby preodolenija (regional'naja model')» (proekt MK-6746.2015.6) [Russian President Grant on "Russian civil national identity: new risks and the ways of overcoming (regional model)" (MK-6746.2015.6 Project)].
9. Sulejmanova Sh.S., Rjabova E.L. Migracionnye processy i mezhnacional'nye, mezhkonfessional'nye otnoshenija v Rossii: vzaimovlijanie i rol' SMI [Migratory processes and inter-ethnic inter-religious relations in Russia: interaction and the role of the media] / Sh.S. Sulejmanova, E.L. Rjabova // Jetnosocium i mezhnacional'naja kul'tura [Etnosotsium and ethnic culture]. – 2016. – № 2 (92). – P. 9-20. [in Russian]
10. Jasinskaja-Lahti I., Mjahjonen T.A., Var'jonen S., Arnol'd L., Juijalja A., Jurva K., Kinunen T. Identichnost' i integracija v kontekste jetnicheskoj migracii (na primere ingermanlandskih finnov) [Identity and integration in the context of ethnic migration (the example od Ingrian Finns)] / I. Jasinskaja-Lahti, T.A. Mjahjonen, S. Var'jonen i dr. // Diaspory [Diaspora]. – 2012. – № 1. – P. 178-196. [in Russian]