ОРНИТОЛОГИЧЕСКИЙ КОД В РАССКАЗЕ В. НАБОКОВА «КРАСАВИЦА»

Лебедева В.Ю.

ORCID: 0000-0003-4124-5146, Кандидат филологических наук,

Елецкий государственный университет им. И.А. Бунина

ОРНИТОЛОГИЧЕСКИЙ КОД В РАССКАЗЕ В. НАБОКОВА «КРАСАВИЦА»

Аннотация

Проблемы духовной энтропии и межличностного отчуждения всегда вызывали художественный интерес Набокова. В статье представлен анализ «птичьей» образности в рассказе «Красавица». Исследование орнитологического кода способствует глубокому пониманию танатологии и аксиологии В. Набокова. Рассматриваются оппозиция витальности и мортальности, проблемы фатальной пассивности и метафизической смерти. Также анализируется специфика некропространства. Значительное внимание уделяется набоковской некропоэтике и мифопоэтике.

Ключевые слова: зооморфный образ, метафизика, мифопоэтика, танатология.

Lebedeva V.Yu.

ORCID: 0000-0003-4124-5146, PhD in Philology,

Bunin Yelets State University

THE ORNITOLOGICAL CODE IN THE STORY “A RUSSIAN BEAUTY” BY V. NABOKOV

Abstract

The problems of spiritual entropy and estrangement were of great interest to Nabokov. The article gives an analysis of bird imagery in “A Russian Beauty”. The study of the ornithological code provides deep understanding of Nabokov’s thanatology and axiologie. The opposition of vitality and mortality, the problems of fatal passivity and metaphysical death are considered in the article. Peculiarities of the necrospace are analyzed too. Much attention is given to Nabokov’s necropoetics and mythopoetics.

Keywords: zoomorphic image, metaphysics, mythopoetics, thanatology.

Танатология В. Набокова многоаспектна, и одна из магистральных тем в его дискурсе – метафизическая смерть. Есть целый ряд произведений (наиболее значительное – «Защита Лужина»), где заявлена проблема внутреннего распада, и автор внимательно отслеживает путь героя по имплицитному маршруту из пункта А (витальность) в пункт В (мортальность). В русле Хроноса это период счастливого детства и момент физической смерти. Маршрут имеет несколько промежуточных точек, а также множество «дорожных знаков», сооружаемых автором при помощи богатого некроинструментария.

К таким произведениям относится рассказ «Красавица» (1934). Его коллизия, вопреки ожиданиям, не любовного характера – в частности, Г. Барабтарло, предполагающий наличие пародийного элемента в адрес Бунина, указал на «трюмный пустогруз половой темы» [1]. В произведении явлена ключевая для набоковского дискурса тема пошлости, напрямую связанная у него с проблемой метафизической смерти.

Важную роль в «Красавице» играют зооморфные образы, в связи с чем заслуживает внимания орнитологический код, являющийся системным в поле культурной памяти писателя.

Главная героиня с рождения благополучна: «Ольга Алексеевна <…> родилась в 1900 году в богатой, беспечной, дворянской семье. Бледная девочка в белой матроске, с косым пробором в каштановых волосах и такими веселыми глазами, что ее все целовали в глаза, она с детства слыла красавицей» [4]. Счастливое детство, однако, сменила полубессмысленная юность, в которой все было «как-то не так, зря». Автор говорит об «особенном обаянии» юной Ольги и его таинственной утрате. Вероятно, это связано с тем, что еще до революции она была окружена пошлостью и впитала ее дух, а эмигрантская среда оказалась нисколько не благотворнее.

Орнитологический образ появляется на предпоследней точке означенного маршрута – при описании «веселой дачки» (В. Набоков), пространства, где произошло сватовство героини, обусловившее ее окончательный метафизический слом: «В яркий августовский день приехала Ольга Алексеевна, была мгновенно переодета в верочкино платье, перечесана, перекрашена, – она лениво ругалась, но уступала, – и как празднично стреляли половицы в веселой дачке, как вспыхивали в зеленом плодовом саду висячие зеркальца для острастки птиц!» [4]. Орнитологическая символика в мифологической системе многоаспектна, и ее рассмотрение требует учета контекста. В «Красавице» наблюдается «присутствие отсутствия». Можно полагать, что образ птицы, лишенной возможности попасть в некропространство «дачки», имеет положительную коннотацию и отсылает к связи с Божественным началом, витальности, свободе, возрождению, выступает олицетворением души.

Важно отметить, что птиц не пускают в сад зеркала. Мифопоэтика данного образа уходит корнями в архаические представления о нем как об окне в потусторонний мир и пограничном рубеже. Как утверждает Ю. Лотман, «зеркало в большинстве случаев выступает как граница семиотической организации и граница между «нашим» и «чужим» мирами. <…> С этой точки зрения мена правого-левого становится знаком более общей закономерности: структурной переорганизации, например» [2, С. 4]. Тема мены, инверсии актуализируется в образе зазеркалья, которым предстает «веселая дачка». Путь подмены проходит сама героиня, пережившая полунасильственную трансформацию внешнего облика (см. выше) и подспудно вынуждаемая дать согласие на брак.

В «Красавице» явлена интересная зоологическая оппозиция: птицы vs мухи. Последние появляются там, где говорится о ночлеге героини на «дачке» после неприятного (для нее) знакомства с женихом-немцем: «Среди ночи перебив сонмище сонных мух в низкой комнате и так накурившись, что уже не могла затягиваться, Ольга Алексеевна, в раздражении, в тоске, ненавидя себя и всех, вышла в сад» [4]. Это насекомое ассоциируется с нечистотой, назойливостью, несет на себе хтоническую печать. Образ мухи в рассказе маркирует зону смерти, а также имеет аксиологический бэкграунд, намекая на их «повелителя» (что усилено лексемой «сонмище»). Состояние насекомых отсылает к смерти-в-жизни, сравнимой со сном. Стоит отметить, что означенная зоологическая оппозиция нашла прямое выражение в христианской культуре, где мухе противостоит щегол как символ духовности и исцеления.

Орнитологический код применим и к самой Ольге Алексеевне: данный персонаж дублируется соловьем, что находит отражение и на соматическом уровне (в колористическом русле), и на поведенческом. Соловей обыкновенный имеет буроватый окрас, рыжее надхвостье, серый/сизый низ и коричневатый верх – у героини каштановые волосы и «едва заметные веснушки на тонкой сизоватой коже» [4]. Также соловей в пространстве культуры выступает птицей, приносящей вести – особенно любовные – и бывает посредником в таких делах. Ольга Алексеевна «любила в углу на диване обсуждать с тем или с другим чьи-нибудь сердечные обстоятельства, колебание шансов, вероятность объяснения, – и все это полусловами, и как сочувственно при этом улыбались ее чистые глаза» [4]. Ее угасание в какой-то мере связано с утратой России – есть такая пословица: «Человек без Родины – что соловей без песни». Соловей без голоса олицетворяет человека, утратившего радость – героиня постепенно «немеет» в течение повествования. На «дачке» Ольга Алексеевна «упорно не говорила всего того, что Верочка старалась напоказ из нее извлечь» [4]. Чуть позже во время игры в карты Ольга «почувствовала невозможное сжатие в горле, — ей удалось все же улыбнуться и без особого спеха уйти» [4]. Таким образом, немота усиливается до удушья (а ночью героиня накурилась так, что уже не могла затягиваться). Также автор отмечает, что на «дачке» она перебила мух – соловей относится к семейству мухоловковых. Умирает от родов Ольга Алексеевна летом – в августе соловьи отлетают на зимовку.

Таким образом, птица выступает как аллегорическим прототипом героини в целом, так и олицетворением ее души. Схожую ситуацию наблюдаем в упомянутой ранее «Защите Лужина»: «Мороз, кстати сказать, был необыкновенный. Закрылся каток, которому вообще не везло: в прошлую зиму все оттепель да оттепель, и лужа вместо льда, а в нынешнем такой холод, что и школьникам не до коньков. В парках, на снегу, лежали маленькие, крутогрудые птицы с поднятыми лапками» [3, С. 337]. Вскоре шахматист Лужин покончит с собой, выбросившись из окна в морозную ночь. И героиня «Красавицы», и Лужин одарены, но пассивны, плывут по течению и не стремятся к полному, творческому контакту с миром, являя, по Набокову, онтологическую неполноценность (в отношении Ольги намекается на лень, а Лужин – эскапист). Это делает их жертвами объективации: талантливого шахматиста использует как вещь антрепренер Валентинов, немца-жениха интересует не личность Ольги, а «настоящая русская красота» [4] (что особенно подчеркивает англоязычный вариант рассказа: “A Russian Beauty”). Последний – «автор охотничьих книг» – несет имплицитный статус птицелова. Обе жертвы оказываются пленниками некропространства, оба незадолго до физического конца испытают символическую смерть: Лужин – через нервный срыв, Ольга Алексеевна – через упоминавшийся ранее горловой спазм.

Можно заключить, что Набоков, сочувствуя героине, вместе с тем, не снимает с нее ответственности за собственное развитие и показывает, к чему ведет путь конфликта с реальностью и нежелание отстаивать свою самость.

Список литературы / References

1. Барабтарло, Г. Казарга [Электронный ресурс] / Г. Барабтарло // Звезда. – 2010. – N 11. – Режим доступа: http://zvezdaspb.ru/index.php?page=8&nput=1509 (дата обращения: 28.10.2016).
2. Лотман Ю. М. Предисловие // Труды по знаковым системам. Ученые записки Тартуского государственного университета. – Тарту: Тарт. ун-т, –1988. – Вып. XXII. – С. 3-5.
3. Набоков В. В. Защита Лужина // Русское литературное зарубежье. – Воронеж: Центр духовного возрождения Черноземного края, 1997. – 496 с.
4. Набоков В. В. Красавица [Электронный ресурс] / В. Набоков. – Режим доступа: http://www.libtxt.ru/chitat/nabokov_vladimir/43943-krasavitsa.html (дата обращения: 30.10.2016).

Список литературы на английском языке / References in English

1. Barabtarlo, G. Kazarga [Kazarga][Electronic resource]/ G. Barabtarlo // Zvezda. – 2010. – N 11. – URL: http://zvezdaspb.ru/index.php?page=8&nput=1509 (accessed: 28.10.2016). [in Russian]
2. Lotman Yu. M. Predislovie [Preface] / Yu. Lotman // Trudy po znakovym sistemam. Uchenye zapiski Tartuskogo universiteta. [Sign Systems Studies. Scientific Notes of Tartu State University]. – Tartu: Tart. un., –1988. – V. XXII. – P. 3-5. [in Russian]
3. Nabokov, V. V. Zashchita Luzhina [The Luzhin Defense] / V. Nabokov // Russkoe literaturnoe zarubezhye [Russian literature abroad]. – Voronezh: Tsentr duhovnogo vozrozhdeniya Chernozemnogo kraya, 1997. – P. 496. [in Russian]
4. Nabokov, V. V. Krasavitsa [A Russian Beauty][Electronic resource]/ V. Nabokov // URL: http://www.libtxt.ru/chitat/nabokov_vladimir/43943-krasavitsa.html (accessed: 28.10.2016). [in Russian]